Борис Барский. О женщинах

Бывают женщины разные

Бывают женщины разные,
Бывают, как вина, искристые,
Белые или красные,
Бродящие и игристые.
Десертные вина, креплёные,
Или ликеры сладкие,
Бывают они округлённые,
И, наоборот, – гладкие.
Бывают, как лёд,
И бывают, как мёд,
Грог и коктейля
Холодная взвесь...
Коньяк ли? Шампанское?
Кто их поймет?
Хотя, говорят,
Даже умные есть.

 

Всё во мне перевернулось,

Всё во мне перемешалось,

В моё сердце ты нахально

Хирургически вмешалась

На своих глазах я вяну,
Я страдаю, но молчу,
На тебя лишь только гляну –
Тут же сразу и хочу.

Не дышу, а обоняю:
Носик, ушки, ручки, ножки,
Я глазами открываю
Твои змейки и застёжки.

Видно мысли ты читаешь,
То приходишь, то уходишь,
Раздразнишь и исчезаешь,
Думая, что за нос водишь...

Ты мне голову морочишь.
Погоди ещё, – шепчу я, –
Когда ты меня захочешь –
Знать тебя не захочу я.

Будешь всхлипывать слезами
И страдать, ломая ногти,
Раздевать меня глазами
И кусать себя за локти.

Может быть, и снизойду я:
Наслаждайся моим телом,
Но шепну при поцелуе:
«Дура! А ведь не хотела!»

 

 

Для счастья нужно ведь так мало –
Приборы: ножик, рюмка, вилка,
Скатерть, хрустящая крахмалом,
И запотевшая бутылка.

Стол, стул, и в вазочке цветочки,
Два бутербродика с икрою,
И малосольные грибочки,
И ассорти еще мясное...

Потом селёдочка в маслинках,
Или свинячие биточки,
И симпатичная блондинка,
И чтобы ямочки на щёчках.

И чтоб не девушка, а пончик,
Локтем локтя ее коснусь я...
Но стоп! На том мечтать закончим,
А то слюною захлебнусь я...

 

 

Закопаюсь в тебя
С головой
И шептать буду
В теплое ушко,
Что вернется весна...
Я весной
Сосчитаю твои
Веснушки.
И губами прижмусь
К сережкам,
И закончу играть
В кошки-мышки,
И тогда мне,
Моя кочережка,
Непременно наступит
Крышка.

 

 

Засыпают в домах лампочки,
Телевизоры, радиоточки,
Спят уютно твои тапочки –
Пятка к пятке, носочек к носочку.
И мои – в клубочек и храпают,
Стол спит, стул, и уснул будильник,
Только в кране вода капает,
И урчит во сне холодильник.

А потом засыпает весь дом,
Даже шорохи вместе с мышами,
Я к тебе – и мурлыкать котом,
Потому, что ты любишь ушами.

Околдую и заворожу,
И случится, и вот случилось...
А под утро лукаво спрошу:
Как спалось?
И еще: что снилось?

 

 

 

Из глубин морской пучины
Выходила ты... Всплывали
Кверху брюхами мужчины,
Рыбы вслед тебе рыдали...

Как Венера из ракушки,
В пене мокрая рождалась,
Ты: от пяток до макушки
Вдруг материализовалась.

Не повёл я даже бровью,
Потому что я – могила,
Всё мужское поголовье
За тобой одной следило.

С жадностью, дыша носами...
Я же, спрятав взгляд в ресницы,
Так, слегка, скользнул глазами
Чуть пониже поясницы...

Всё! И тут же отвернулся!
Это выше моих сил:
Чуть слюной не захлебнулся,
Чуть язык не прикусил!

Кожей чувствую влеченье,
Кто бы что ни говорил,
Но творенья совершенней
Женщин – Бог не сотворил!

И не надо! Не хочу я!
Гордо хвост задрав трубой,
Слава Господи, шепчу я
За то, что я – не голубой!

 

 

 

Как приятно явиться нежданным,
Когда Вы мне нисколько не рады,
К Вам приклеиться листиком банным,
К не скрывающей взгляда досаду...

И к кипящей от бешенства, ближе
Подойти, и признаться по случаю,
В том, что добрую Вас – ненавижу,
Что влюблён до безумия в злющую.

 

 

 

Я бы на коленках К Вам приполз,
Только бы остались Мы одни.
Ваше тело Просится на холст,
А не на банальность Простыни.

 

 

Мне хотелось, чтоб у Вас 
Одеялка убежала, 
Чтоб лежали Вы в анфас, 
И луна Вас обнажала.

Чтоб сбежала простыня, 
И прикрыть Вам нечем тело. 
Вот, моля, Вы на меня 
Смотрите – а мне нет дела.

И, сплетая стыд и боль 
От такой вот переделки, 
Вы лежите – как бризоль
Обнажённая в тарелке.

Чтоб подушки ускакали,
Спотыкаясь, семеня,
Чтоб, стыдясь, Вы мне сказали:
Ну хоть ты прикрой меня...

Я уверенно и смело 
Вашу честь спасу и Вас, 
Я прикрою своим телом 
От бесстыжих липких глаз 
Похотливых кобелей –
Вас, души моей елей...

 

 

 

Мы повздорили немножко,

Я сказал, что ты мартышка, 

 Что вредней облезлой кошки

 С недобритою подмышкой.

Что за странное созданье:

Ни лица, и ни фигуры,

С мига миросозиданья
Свет не видел такой дуры.

Был я просто изничтожен,
Я – глиста, слизняк и плесень,
Я узнал, что я ничтожен
И в постели бесполезен.

Ты сказала откровенно:
На кого батон ты крошишь?
Как мужик обыкновенный
Ты же ничего не можешь.

Как собаки мы сцепились,
Но нежнее и нежнее,
Мы кусались, мы возились,
Охая, вздыхая, блея.

 

Ты простить себя молила,
Наслаждаясь мною в профиль.
Что бы ты ни говорила,
Я в постели – Мефистофель.

 

 

Не принцесса ты,
Не снегурочка,
Не звезда ты, на небо
Взошедшая,
В чём-то мудрая,
Где-то дурочка,
Полоумная и сумасшедшая.

Не голодная
И не сытая,
Фантастично прекрасна
Раздетая,
Ты, как пива глоток,
Недопитая
И, как рыбы плавник,
Недоетая.

Вот я страстью к тебе
Искалеченный,
Часто вижу:
Простая баба ты...
Ты ангина моя
Недолеченная
И моя ты
Грудная жаба ты...
Без тебя не смогу,
Не смогу я,
Повстречав,
Ведь подумал
Сразу я:
Я б любил тебя
И одноногую,
Я б любил тебя
И одноглазую.

 

 

 

Не скрою: вы мне симпатичны,
Гармония лица и тела,
Вы так изящно симметричны,
Величественны, мягкотелы.

Вы вся вкуснее кока-колы,
И понимаю я отлично,
Мы с Вами в чём-то разнополы,
Но все же фотогиеничны.

Мы оба – следствия в причине,
Мы вместе – человечий род,
Да будет женщина в мужчине,
А лучше пусть наоборот.

 

 

Не хочу, шепчу, не буду,
Понимаю: труд напрасный,
Но готовлю твое блюдо,
Словно повар первоклассный.

Чародейственно рукою
Провожу, толчковой правой,
Жар огня – ты вся жаркое,
А рука моя – приправа...

Не топор неандертальца,
Я замечу: очень важно
Чувствовать подушкой пальца,
Где тепло в тебе и влажно.

Подрумянилась немножко,
И глаза вдруг заблестели,
Моя бэби, литл крошка,
Плиз к столу,
То есть к постели...

 

 

Ничего не понимая,
Я почувствовал тревогу:
Острым каблуком, в трамвае,
Встали Вы на мою ногу.

Замер, вижу – началось,
Мы к друг другу припотели,
Чувствую шампунь волос
И пупырышки на теле.

Что со мною – я не знаю,
Вы – как Ангел, Вы – как кукла,
Я всем телом осязаю,
Как Вы выпукла и впукла.

Думать так, наверно, низость,
Я – как газовый баллончик,
Я за нашу с Вами близость
Прокусил бы Ваш талончик.

Но с трамвая лишь сошли –
И прошла любви отрава,
Я пошел, и Вы пошли,
Я – налево, Вы – направо.

 

 

 

Охрусталенные грани,
Сладкая, как карамелька,
Вы сидели в ресторане
В черном платье на бретельках.

С хрупкой талией фужера,
Все условности отбросив,
С грациозностью пантеры
Ногу на ногу забросив.

Я Вас выпил, съел, скурил Вас,
Вас разглядывал и мыслил,
Я любил, боготворил Вас,
К лику ангелов причислил.

Взглядом Вас едва касался
По изгибам ног и тела,
Я смотрел и наслаждался:
Совершенству нет предела.

Бог велик, а я ничтожен,
Но ему пою я славу!
Он сумел, он гений, Боже!
Из ребра он создал Бабу!

 

 

 

Сижу один как-то осиротело,
Все куда-то спешат, а куда – непонятно,
Но мне к ним нет никакого дела,
И им ко мне дела нет адекватно.

От мыслимых ужасов весь вспотел я.
Ну как же так? Это невероятно:
Пускай бы на них наплевать хотел я,
Так ведь и они на меня – обратно.

Каждый сам по себе, одичавшее пугало,
Человек – вроде необитаемый остров.
Пожалуйста, люди, любите друг другала,
Ведь это, как все гениальное, просто.