Меркель наступила украинцам на святое. Ростислав Ищенко
Визит федерального канцлера Германии Ангелы Меркель в Россию и её переговоры с Владимиром Путиным были полны негативных сигналов для Украины
Меркель старательно выводила на придорожном камне-указателе:
— направо пойдёшь — голову сложишь;
— налево пойдёшь — жизнь потеряешь;
— прямо пойдёшь — вовсе пропадёшь;
— на месте стоять — живу не бывать;
— назад повернёшь — домой не дойдёшь.
Уже тот факт, что Берлин и Москва обсуждали буквально все острые темы глобальной повестки дня (включая Сирию, Ливию, Иран), должен был бы насторожить Киев. Ведь если у двух стран столько точек соприкосновения, то Украина не может рассчитывать на эксклюзивную германскую поддержку. Скорее наоборот — если Берлин сможет договориться с Москвой по всем остальным ключевым моментам международной повестки дня, то украинскими интересами он вполне может пожертвовать, ради полноты взаимопонимания.
Кроме того, канцлер обсудила с президентом России отдельно и украинскую проблему. Судя по всему, много времени они на это обсуждение не потратили. В конечном итоге на пресс-конференции была коротко и ясно заявлена единая позиция — Украина должна выполнять Минские соглашения. В последний год такие заявления стали общим местом, поэтому напомню, что ещё совсем недавно (в 2018 году) Берлин заявлял в подобных случаях, что ждёт от России конструктивной работы с ДНР/ЛНР, которые и должны выполнить Минские соглашения, а в 2015-2017 годах Берлин (хором с Парижем) требовали, чтобы Минские соглашения выполнила Россия.
Как-то буднично и незаметно в этом вопросе Франция и Германия перешли на сторону Москвы. Причём Берлин держался дольше Парижа, будучи более активно вовлечён в украинский кризис.
Зеленский, добиваясь встречи в "нормандском формате", явно рассчитывал на то, что ему (молодому, популярному, объявленному на Украине «политиком новой формации») пойдут навстречу и позволят хотя бы частично пересмотреть Минские соглашения, а ещё лучше — аннулировать их и начать долгие, нудные и бесперспективные переговоры о новом формате урегулирования кризиса. Не случайно сразу после встречи в Париже украинские СМИ и дипломаты попытались предложить свой вариант перевода слов Меркель на пресс-конференции, приписывая федеральному канцлеру заявление, что якобы Минские соглашения не являются догмой и могут быть модернизированы. Они вещали об этом настолько часто и уверенно, что убедили даже некоторых российских экспертов, начавших признавать «неоднозначность» фразы Меркель.
И вот теперь германский лидер однозначно говорит о том, что Минские соглашения должны быть выполнены без всякой модернизации, что у России и Германии, по сути, единый взгляд на данный предмет. Рушится заботливо выстроенная концепция зеленской дипломатии. Собственному населению и дальше можно внушать, что состоялся «великий прорыв». Но согласованная и однозначная позиция Берлина и Москвы означает, что без соответствующих шагов со стороны Киева (выполнения домашнего задания, как было сказано в Париже) новой (Берлинской) встречи в "нормандском формате" не будет. А ведь Зеленский так убедительно рассказывал в Париже, что всё, что мог, он уже совершил, двигаться дальше ему не позволят злые радикалы, и поэтому его надо «понять и простить», занявшись пересмотром "Минска" в интересах Киева.
Это провал. Теперь министру иностранных дел Украины Вадиму Пристайко и компании необходимо думать над тем, как обосновать перед развесившим уши и замершим в ожидании дальнейших дипломатических прорывов народом отмену апрельской встречи в "нормандском формате" (или решение отложить её на неопределённый период). Киев ведь уже озвучил массу требований по «модернизации» Минских соглашений, которые он собирался заявить и продавить в Берлине. Причём апрельская встреча подавалась украинской пропагандой как однозначно согласованная. А ведь до апреля осталось совсем немного времени: 23 февраля, 8 марта, а там уже и майские праздники — апрель проскакивает незаметно.
С этим что-то надо делать. Что-то решать. Но что? Дело в том, что Меркель очень трудно сдвинуть с заранее занятой позиции. Но если уж она сдвинулась, то вернуть её на прежний курс ещё труднее.
Меркель позицию изменила, изменила серьёзно и окончательно. Об этом свидетельствует ещё один вопрос, обсуждавшийся двумя лидерами. Думаю, что никто не удивился, услышав на пресс-конференции, что руководители двух стран обсуждали судьбу «Северного потока — 2». При этом в очередной раз прозвучало заявление Меркель, что газопровод будет достроен, несмотря на американские санкции. Путин, в свою очередь, назвал вероятные сроки окончания работ: конец текущего — первая половина следующего года. Это значит, что в течение 2022 года газопровод в любом случае должен выйти на проектную мощность.
Замечу, что впервые федеральный канцлер ничего не говорила об украинском транзите. Можно это связать с тем, что транзитный договор подписан. Однако он подписан всего на пять лет. И к концу 2022 года, когда должен на полную мощность заработать «Северный поток — 2», три из этих пяти лет уже пройдут. До этого Меркель и в 2016, и в 2017, и в 2018, и в 2019 году каждый раз увязывала запуск «Северного потока — 2» с сохранением украинского транзита. Не с продлением на пять лет, а именно с гарантированным сохранением существенных объёмов транзита через украинскую ГТС.
В принципе «Газпром» заинтересован в том, чтобы транзит через украинскую ГТС сохранялся (как и сама ГТС, которую, впрочем, надо передать под контроль «Газпрома»). Во-первых, спрос на газ в Европе растёт, и морские «потоки» просто не успевают строиться. Во-вторых, всегда лучше использовать имеющиеся мощности, чем строить новые. В-третьих, «Газпром» стремился уйти от украинской монополии на транзит вовсе не для того, чтобы вместо неё создать германскую или турецкую. Конечно, это не значит, что «Газпром» готов прямо завтра качать через украинскую ГТС 80-100 млрд кубов ежегодно, но 30-40 млрд — вполне.
Но «Газпром» не готов мириться с вызывающим поведением Украины, которая мотивирует «обоснованные» («рыночные») цены на транзит собственными потребностями в валюте, а также пытается заблокировать строительство «Газпромом» обходящих её территорию газопроводов. До сих пор это была проблема «Газпрома» и России. Однако после откровенно антиевропейских санкций США, призванных затормозить (если уже нельзя насовсем остановить) строительство «Северного потока — 2», позиция Германии, определившей данный газопровод как один из важнейших инфраструктурных проектов, важных как с точки зрения необходимости обеспечения европейской энергетической безопасности, так и для германской экономики, также почти неуловимо изменилась.
Из заявлений Берлина, связанных с «Северным потоком — 2», напрочь исчезли упоминания о необходимости блюсти интересы Киева и предоставить ему некие гарантии загрузки украинской ГТС. Похоже, что жёсткая проамериканская позиция, занятая Украиной в этом вопросе, окончательно убедила Германию в том, что Киев совершенно иррационально готов действовать не только себе во вред (что Берлин не волнует), но и во вред Германии (а вот это волнует, и очень сильно), ради защиты стратегических интересов Вашингтона.
Как и в вопросе Минских соглашений, в вопросе «Северного потока — 2» позиции Москвы и Берлина едины и согласованны, как никогда. Тот факт, что Украина придерживается в этом вопросе проамериканской ориентации, лишь дополнительно заставляет Берлин дистанцироваться от Киева. Тем более что у Германии есть опыт общения с Польшей, которая, осознав, что многомиллиардные дотации из фондов ЕС (наполняемых преимущественно из немецких денег) вскоре прекратятся, завела речь о необходимости выплаты ей репараций за Вторую мировую войну (хорошо ещё, что не требуют восстановления Польши в границах времён Болеслава I Храброго и компенсаций от Германии, Чехии, Венгрии, Словакии, Украины и Белоруссии за тысячелетие «незаконного владения» «исконными польскими землями»).
В общем, ничего хорошего, кроме плохого, Киеву состоявшийся визит Меркель в Россию не сулит. Похоже, до немецких политиков таки дошла простая истина — Украину можно поддерживать, можно не поддерживать, но планировать своё будущее лучше так, чтобы украинский фактор оказывал на него минимальное влияние, а ещё лучше, чтобы не оказывал вообще.