Значок

Машина, взятая напрокат, оказалось той самой копейкой цвета гнилой вишни, в превосходном состоянии. На ключах, один к зажиганию, второй, маленький, к багажнику, было выгравировано: «FIAT».
В Минске все ездили по правилам и после пяти лет безумной гонки в желтом такси по Нью–Йорку, это Рабиновичу очень нравилось. Он не превышал, не подрезал, не пересекал сплошную, пропускал пешеходов, показывал повороты. Езда на автомобиле с простыми механическими тормозами и без усилителя на руле по пустым улицам была похожа на аттракцион в парке культуры и отдыха, казалась ему игрой. Здесь, в этом маленьком городе, который от Старого Аэропорта до Зеленого Луга можно было проехать за полчаса, где родился и прожил лучшую часть своей жизни, по которому мучительно тосковал все десять лет эмиграции, с ним не могло случиться ничего дурного. А если бы случилось, он помчался бы на своей игрушечной машине с ловкостью и искусством нью–йоркского таксиста, презирая все эти их условные, как в детской игре, правила и указания постовых и смешные и совсем не страшные звуки милицейских машин, и законы физики, которые в Минске были совсем другие, а за ним бы гналось ГАИ, ОБХСС, КГБ и начальник мядельской спецкомендатуры Таразевич, и декан истфака Ковшаров, и следователь Тишковец, и еще какие–то в штатском, и если догнали, он бы взял и проснулся.
Лажанулся он только один раз, когда стал в крайний левый и оказался на перекрестке с отдельно работающей зеленой стрелкой. Но налево ему на этом перекрестке было совершенно не нужно, он остановился в ожидании своего зеленого, а в ответ на истеричные сигналы сзади показал в окно мидлфингер. В груглое боковое дамское зеркальце увидел, что из третьей, стоящей позади, машины выскочил гражданин одетый так ностальгически знакомо — поверх спортивного костюма пиджак, с полосатой палочкой в руке и быстрыми решительными шагами направился к нему. Рабинович обрадовался новому неожиданному развитию квеста, опустил стекло и принялся ждать.
— Ваши документы, — сказал гражданин и помахал перед носом у Рабиновича полосатой палочкой.
“Если дотронется до меня отниму палку”, – подумал Рабинович.
— А ваши документы? — спросил он.
— Я представитель народной дружины государственной авто инспекции города–героя Минска. Вы нарушили правила дорожного движения. Немедленно предъявите ваши документы!
— А чем докажете? – спросил Рабинович, наслаждаясь ситуацией.
— Вот, смотрите, — представитель народной дружины приблизился так, чтобы Рабинович смог разглядеть на левом лацкане пиджака большой, как орден, значок – серп, молот и меч, в нижнем полукружье надпись: «Почетный дружинник ГАИ». Загорелся зеленый свет и в тот же миг Рабинович, сам того не желая, схватил и вырвал левой рукой значок из пиджака, помчался по проспекту на третьей передаче, и только перед поворотом налево возле часового завода в зеркало заднего вида убедился, что никакого преследования за ним нет, остановился на перекрестке на красный свет и дальше уже поехал строго по правилам.
— Вот скажи, почему я это сделал? – спросил Рабинович у хозяина брайтоновской ювелирки Фимы Зупермана.
— Все просто, — сказал Фима, — тебе понравился значок. Ты латентный фалерист.
— Нет, сказал Рабинович, здесь что–то другое. Как будто не я, кто–то другой, гораздо более решительный и сильный, взял и оторвал.
— А раньше такое с тобой бывало?
— Нет, в первый раз, — сказал Рабинович.
— Можно на этот значок посмотреть? – спросил Фима.
— Да, пожалуйста.
— В каталогах такого нет, — сказал Фима, — есть дешевая медалька из алюминия на заколке «Отличный дружинник ГАИ», а такого с зажимом на винте я не нахожу. Это не самоделка, он очень хорошо выполнен, на оборотной стороне индивидуальный номер. Но самое интересное знаешь что, он золотой – восемнадцать карат.

Написал rabina1950 на microproza.d3.ru / комментировать