Все им некогда да недосуг
Многим знакомым бабушкам-старушкам и на пенсии не до покоя, потому что с детства к работе привыкшие.
Не только самим, но и их близким не в тягость их старость, наоборот, польза одна от этих простых и одновременно мудрых тружениц.
Анна Ивановна маленькой свою пенсию не считает. Может, потому, что живет в деревне, где и работающие-то мужики, даже механизаторы, таких денег, да еще каждый месяц, не всегда видят. Сама бывшая трактористка, она хорошо знает цену их труда. Правда, по ее словам, тепершние-то работники не больно разбегутся.
Она же в свои в восемьдесят с лишним лет сохранила какую-то особенную неуемную энергию, которая в довольно холодные дни (когда и молодые зябко кутаются в душегрейки) позволяет ей суетиться во дворе и большом огороде в одной кофтенке. Огород – ее особая гордость и зависть всех соседей. С него кормится не только сама Ивановна, но и ее дети со своими семьями, что еще в молодости переехали в город. Картошки, свеклы и всего прочего с него хватает на прокорм и многочисленной мелкой скотине, в числе которой особое предпочтение ежегодно отдается двум, а то и трем козочкам с козлятами. Куры, кролики, вальяжные коты от голодухи тоже не страдают.
Если с огородом старушке помогают управляться приезжающие на выходные и в отпуск дети и внуки (у последних уже тоже появились дети), то забота о скотине – целиком на ее плечах. Попробуй поладить со строптивыми козами, которые у нее – как шелковые, все по команде делают.
– Хватит уж тебе, все в работе да работе, пора отдохнуть, хоть скотины убавь на дворе, – начнут иногда увещевать Анну Ивановну дети, соседи и даже закадычная подружка, что и сама без дела ни минуты не сидит.
А та в ответ знай улыбается:
– Руки у меня есть, ноги тоже, здоровья Бог дает. Детям могу еще помочь, ведь в большом городе и расходы большие. Я им и деньгами еще иногда помогаю. По весне у старшей дочки телевизор сломался, так я ей добавила на новый. Теперь без телевизора даже в деревне плохо, а они в городе живут.
***
Городские пенсионерки тоже не все на скамеечках сидят днями. Эту довольно подвижную старушку я видела чуть ли не ежедневно, и, как правило, ранним утром. Когда многие жильцы нашей «хрущевки» еще досматривали сны, она спешила в «свой» подъезд с неизменным веником и ведерком в руках, а раз в неделю к этим ее атрибутам добавлялась тряпка для мытья полов.
С момента ее появления в нашем доме прекратились все мыслимые и немыслимые споры жильцов по поводу очередности уборки лестниц и площадок. За свой, прямо скажем, неприглядный труд она брала чисто символическую плату, которую назначила сама, предложив свои услуги. Звоня в каждую квартиру раз в месяц, она не очень настойчиво просила полагающуюся ей сумму, которую многие и за деньги-то не считают. За эти, с позволения сказать, купюры Вера Федоровна выгребала груды окурков, шелухи семечек, пустых бутылок и тому подобных нечистот, которых с лихвой хватает почти в каждом подъезде многоэтажек.
– А мне приработок к пенсии, – сообщила она мне как-то доверительно в ответ на то, что маловат, мол, навар-то. – Могу внукам шоколадки купить или еще что-нибудь вкусненькое.
– Может, лучше огород завести да излишками торговать, как это многие теперь делают?
– Огород у меня есть, да еще в поле картошку сажаю. Вчера только выкопали, хорошая, слава Богу, уродилась. Да ведь это только сезонное занятие, а тут я постоянно при деле. Пока здоровье есть, не брошу. Ты вон, гляжу, тоже раненько бежишь. Так и я – встаю и сразу на работу. Потом уж с домашними делами управляюсь. А как же без дела-то? В наше время, когда все так дорого, а пенсия мала, каждый дополнительный рубль – это деньги.
И таких старушек, которым некогда лясы точить, в моем окружении немало. Все им недосуг, даже отдохнуть присядут лишь вечерами.