Какая смерть страшнее всего: мнения криминалистов, медиков и людей искусства

У всего живого на Земле есть кое-что общее – неизбежность смерти. Конечно, мы можем скончаться мирно, во сне и в глубокой старости, но вероятность этого невелика.

Мы задали нейрохирургу, эксперту по криминальной психологии, писателю, пишущему в жанре ужасов и кинорежиссёру, снимающему триллеры два вопроса:

- Какая смерть представляется самой ужасной в поп-культуре?

- Какая смерть самая страшная в реальной действительности?

Вот какие ответы мы получили:

Кэтрин Рамсланд – профессор по судебной психологии и уголовному судопроизводству в Университете Пенсильвании, практикующий врач, консультант, автор 54 книг

Ответить на эти вопросы непросто. У каждого человека существуют свои страхи, индивидуальные для него или для неё, у каждого свой порог болевой переносимости. Одни панически боятся, что их похоронят заживо, других преследует кошмар, что их лёгкие наполняются водой, для третьих самый большой ужас – это медленные пытки или обезображенное тело ещё при жизни. Некоторые больше смерти бояться оказаться «овощем» на больничной койке, и лежать так годами, в ожидании, пока жизнь утечёт из беспомощного тела совсем.

У меня нет ответа, потому что ответов может быть столько, сколько людей.

Стивен Джонс – писатель, работающий в жанре фантастики и хоррора, профессор Университета Колорадо

Самое страшное, по-моему, это уйти из жизни сразу после предательства. Физическая причина смерти не так важна – можно провалиться в яму с шипами на дне, погибнуть от руки какого-нибудь одержимого безумца или оказаться прикованным поблизости от огромного муравейника посреди пустыни. Душевная боль гораздо мучительней.

Вот почему во многих историях о выживании решающая роль отводится разоблачению подлого предательства. Если персонаж умудряется оправиться после такого удара, то последующая физическая битва будет для него успешной, поскольку наиболее важное сражение уже выиграно.

Но должны же быть варианты, при которых финал жизни можно считать «хорошим»?

Истории о героическом самопожертвовании ради других людей у большинства из нас вызывают положительные эмоции, не правда ли?

К примеру, в ремейке классического фильма-катастрофы “Приключения Посейдона” герой Курта Рассела погибает, спасая тонущих людей, но выглядит при этом брутальным героем, а отнюдь не жертвой. Он сознательно идёт на смерть, понимая, зачем он это делает и ни о чём не жалея.

Другое дело, когда в вашем сознании пульсирует последняя мучительная мысль, возможно, перечёркивающая всю вашу жизнь, всё, во что вы верили и что любили: «Почему?» «За что?» «Я же верил ему как самому себе, как он мог так поступить со мной?»

Я полагаю, что «хорошим» финалом можно считать ощущение завершённости в конце жизни. А будет ли это гибель от безумного убийцы с кожаной маской на лице и бензопилой в руках или смерть на больничной койке – не суть важно. Главное –эточувствозавершённостиисториижизни.

Адам Ловенштейн – профессор-лингвист и киновед Университета Питсбурга

Создатели фильмов ужасов пытаются ответить на эти вопросы не один десяток лет. Они хорошо понимают, что степень мучительности смерти героев зависит не столько от того, съедят ли их заживо пираньи или гниющие зомби, сколько от их человеческих переживаний и состояний. Смерть тела – не главное, гораздо важнее смерть того, что мы называем душой. Для человека бывает гораздо страшнее оказаться свидетелем ужасной смерти других, чем погибнуть самому.

Взять, к примеру, сюжет французского фильма ужасов «Глаза без лица» (1960). Лицо прекрасной молодой женщины Кристины обезображено в результате автомобильной аварии. Ей приходится носить безликую белую маску, чтобы скрыть увечья. Её отец – блестящий пластический хирург и безжалостный маньяк-убийца в одном флаконе, виновный в катастрофе, одержим идеей вернуть дочери красоту лица. Всё, что ему для этого нужно – девушка с похожими чертами. Он собирается убить бедняжку и пересадить её лицо Кристине. Поначалу сама девушка находится в таком горе и так отчаянно хочет вернуться к обычной жизни, что соглашается участвовать в жестоком хирургическом эксперименте отца. Но по мере того, как она становится свидетельницей одного убийства за другим, в ней растёт протест против отца, она сбегает и бродит в одиночестве в тёмной глубине леса. Она свободна, но её душа мертва. Она видела жестокие убийства и заплатила за это своей болью. В свою очередь, мы, зрители, становимся свидетелями её мучений.

Гениальность лучших фильмах жанра хоррор проявляется в том, что они дают возможность почувствовать ужас и боль, сопровождающую именно смерть души, а не тела.

Стивен Мейер – директор отделения неврологической интенсивной терапии и профессор неврологии и нейрохирургии в Школе медицины Икана при Медицинском центре Маунт-Синай

Очевидно, что самая болезненная смерть – это быть подвергнутым какой-либо пытке, вроде тех, что пришлось пережить герою сериала «Родина». В кино сценариев ужасной смерти – огромное количество… но для меня гораздо больший интерес представляют те случаи, с которыми мне приходится реально сталкиваться каждый день.

К сожалению, в последнее время мы в отделениях интенсивной терапии наблюдаем увеличение числа смертей, связанных с развитием высоких технологий. Этот сценарий повторяется раз за разом: люди, подошедшие к концу своей жизни оказываются привязанными к системам вентиляции лёгких или другим аппаратам, которые только продлевают предсмертные мучения. Для близких такого больного бывает невыносимо болезненно принять решение отключить любимого человека от аппаратов и принять его смерть. Защитные механизмы человеческой психики слишком сильны.

Решение связано со способностью общества принять свою собственную смертность. Главная проблема заключается в отрицании смерти. Для того, чтобы приблизиться к её решению, необходимо взглянуть в лицо реальности ясно, честно, смело и спокойно.

За историю человечества через «врата смерти» прошло уже около 100 миллиардов человек.