ВЕЛИКОЕ «ЛИТЕРАТУРНОЕ» НАДУВАТЕЛЬСТВО

Выстраивались тут и торгово-сувенирные ряды, как бы стремясь загладить вековую советскую вину Красной площади – заполонить частоколом, утыкать частнособственнической стихией этот продувной, аэродинамический коридор Эпохи. Чтоб ни в коем случае на «красной» взлётной полосе не показались торсы и устремлённые в запретное будущее взгляды на физкультурных парадах… Площади всемерно и, видимо, прибыльно, пытались вернуть её «исторический» купеческий облик – удачливый делец строил церковку во благодарение господу, а когда она, деревянная, разваливалась, то уже другой после своей не менее удачной сделки строил новую, от праздника к празднику…

Но этот, литературный как бы, праздник превзошёл всякие ожидания. Парадный вид-то площади 9-го мая, вроде бы, вернули – правда, не вернули главного, демократичности пространства, всенародности: доступ был ограничен весьма, перефразируя песню, тут бы скаламбурить «ВИП-Победы День так был от нас далёк, на экране только видел самолёт…» А танки амортизировали плиты перед подземельем «Кокотного Ряда» на кругленькую сумму, за что Москва взыскала с федералов. Но что эти копейки – в сравнении с теми суммами, которые были выделены под?.. А вот подо что – сходите сами и посмотрите.

На входе – стандартный «прозвон» металлоискателей, вежливые люди, в моём случае дамы, даже не щупают… А вот далее, если вы бывали, например, на куда менее значимых мероприятиях на ВДНХ – то некий кунштюк наблюдался. Вспоминался даже не «Олимпийский» начала девяностых – душный, пыльный, но страстный и содержательный. Вспоминались первые дни отпуска цен Ельциным – здесь же неподалёку, на Кузнецком. Когда самая суть человеческих взаимоотношений в экс-пролетарской столице предстала отчуждённым и оттого падающим в цене рублём. Вынесли продавать всё, что могли – от электробритв до орденов. В невероятности этого общего знаменателя, обесценивающегося советского рубля, оглядывали друг друга вещи и приборы из столь прежде разных пространств, что в этом мерещилось нечто исподнее, интимное и бессильное. Люди вывернулись наизнанку вещами, всем, что было…

Выставка же книжности и писательности на Красной площади, которую озаглавили сценическим президиумом классики «литературного» распила – все, слева направо, от купцевато-щетинистого Григорьева до улыбчиво-исполнительного Сеславинского, – как бы подвела итог того процесса. Его бы можно было назвать для краткости десоветизацией, но многие тут услышат лишь политическое, когда есть и иное – отсутствие горизонтальной событийности, то есть именно той демократии, ради которой воскресали тут, очерчивая площадь, чухонского производства двуглавые орлы: не до звёзд допрыгнуть-клюнуть, так хоть над Историческим усесться.

Вроде бы создано было пространство обмена – визуально вполне открытое пространство. Самый дешёвый набор в стиле уличных кафе – на стройматериалах Григорьев, Сеславинский и Ко, видимо, сэкономили для казны немало миллионов (аудит бы тут не помешал – но мы сейчас о высоком). Созданная торгово-развлекательная толкучка не предполагала взаимной слышимости. Вероятно, и тут прОклятый практически каждым господином из «годлитературного» президиума Владимир Ильич из мавзолея шепнул издевательски: «Учитесь торговать!».

Длинные, словно те самые коровники в амурах – стояли (или ещё стоят? вы проверьте) торговые ряды, где каждому издательству выделялся квадратный метр. Вот, мол, как много у нас издателей! В суматохе обмена взглядами, тщеславием и ценами – было не расслышать ничего. Едва руку-то просунул Амелину в БСГА-ОГИ поздороваться. Муравейник какой-то. Подвымершая за годы реформ либеральная интеллигенция тоже тщилась понять, уловить хоть какую-то логику социального движения в рамках заданных рыночных отношений – но ей тут же являлся грозный призрак народа с топором возле прилавка издательства «Вече». Неужели такое покупают? Цены, кстати, то ли всерьёз, то ли напоказ упали порядочно – купленный мною более чем за 500 рублей года три назад Де Сад в ЖЗЛ (шучу, «Молодая Гвардия», не бойся: переводной французский томище) уполовинился, Роб Грийе с малой прозой – тоже… Антисанкции? Мстим Франции за дипломатические счета?

Толкучка, созданная там, где как раз всему миру демонстрировал «тоталитарный» век образцы организованности, инсоляции и целеустремлённости – наверное, имела и сакральный, как повелось говорить в таких случаях, смысл. Хватит уже быть винтиками – пора и по рынку пошастать. Броуновское движение, полная галиматья и смятённость масс, шизопатриоты и демшиза за одним торговым лотком – это ли не грезилось Ельцину? Нет, это, наверное, приятно – вот тебе Дарья Донцова, а вот – мягкий тюк, можно посидеть, пожевать фастфуд из соседнего ларька, послушать, что она там скороговорит в микрофон. Будущее реформаторов наступило! Сутолока у прилавков (а что, вот именно торговля и составляет суть современного литературного процесса?) сменялась безлюдностью «площадок», где мало мне лично знакомые классики нечто вещали при отчаянной текучке слушателей. Лишь один среди этих волн непостоянности улыбался суфием знакомый-нам-всем-у-него-продаёмся Борис К.

Но тут вдруг гул затих, на подмостки, где ранее светился всеми славами президиум, вышел человек в костюме конферансье, и прочитал вот этот самый стих Пастернака. Белёсая ярмарка никуда не сдвинулась там, где проходили в будущее мускулистые и бронетанковые колонны. Как шатры татаро-монгольского ига присели торгово-интеллигибельные отношения на брусчатке, поскольку настал их год – и год литературы по замыслу организаторов должен был опредметиться именно так. А что ещё есть у властителей нынешних умов – кроме штрих-кода и рейтинга в издательстве? Стоп… Есть: их физическая оболочка, голос, шарм и способности. Это всё сервировалось отдельно – но я, увы (шучу: к счастью), к столу тому не попал да и зван не был.

Что-то просматривалось куда более отчаянное и оскорбительное для этого места, чем нелепо восседавшие тут вип-господа 9 мая перед марширующими защитниками отечества. Да – вот это соседство литературных кафе и мавзолея, пантеона, захоронений в Кремлёвской стене. Всему своё время – самое бы время сказать. Кто-то шёл на штурм Кремля чуть менее века назад, ложился в ров у стены, отдавая имя соседнему, за ГУМом, проезду (Сапунова – ныне Ветошный переулок, всё срифмовано). Кто-то в недостижимом для тех красногвардейцев, для большевичков будущем, обскакав их на три-четыре поколения, вот сидит, никуда не спешит, как и предсказывали своими задами йоги… А ещё они могут спеть – эти званые. Всё заказано и всё предсказано. Красная площадь – зона вожделения революционеров нулевых! Нам бы только прорваться – а прорваться можно лишь через умы, а это годы и тома, это уверенные шаги по плечам, подставленным убеждёнными нами, единомышленниками… Как в 90-х рвался сюда Цветков-уже-не-самый-младший! Сам писал, что дружина его анархистов была изловлена омоновцами в предбанниках ГУМа – то есть почти, почти добежали… Ему самому настучали сильно по голове, отбили охоту к прямому штурму. Студсолидарность, понимаешь ли, анархосиндикализм и антикапитализм! А чего вы хотели сказать-то тут? Как ранее Горбачёву «по-зор, по-зор!»?

Ну, так вот вам сперва премии, благосклонность кремлёвских культуртреггеров, а затем место и время – и завтра скажут «по-зор» уже вам, хотите? Забыли, как называется такой трюк? Коллаборационизм. Или ещё такое испытание – посидеть (не лучше ли поседеть?) в списке рядом с Радзинским. Лучше б сразу тут по-бренеровски с ним присесть рядом, и то как-то не комильфо…

Справедливо недоумевающий наш автор Сергей Морозов пишет, читая программу ярмарочно-сценического шоу: «А Никита Михалков – поэт или писатель?» Он-то к году литературы каким боком прислонился? Отвечаем: наследственно-кремлёвским. Династическим…

Природа, однако, высказала такой культуре свой вердикт – и пошла проливным дождём на этот кочевничий сабантуй. Кстати, пока литературные звёзды тусовались на Красной площади, российские регионы (которые в этот рыночный рай не вписались почти – места им катастрофически не хватало) буквально захлёстывал потоп (оранжевый уровень угрозы), но ведь так и должно быть, на то они тут все и элита в коротких штанишках и шортлистовых книжках. Ожидалось выступление «Элефанка» – и только тут я понял, что это та ветвь будущего, которую не грех (рифма) собственноручно спилить. Представляете: «Эшелон» у стен Кремля, в программе официяльных мероприятий?.. И вдруг что-то не по программе, живой вдох и в микрофон монолог, не согласованный с кремлетреггерами? Например, парочка фаеров, зажжённых нашими слушателями, уцелевшими акаэмовцами, вдруг сорвавшими с себя хипстерский камуфляж?! И рвущий ко всем чертям программу и уровень громкости этого «оупен-эйра» драйв, из которого вывод – валить балаганы кочевников, а затем… В общем, красота! Но пока она может явиться только через текст да разве что в ютубе – в околокремлёвской реальности ей не быть, по определению. А она разрастается с каждым поклоном товарищей-коллаборационистов, с каждой победой такого вот убогого кочевничества.

Говорят, вся эта массовка наилучших написавших собиралась ради одного человека, который в определённый момент должен был выглянуть из своего окна над Мавзолеем, а затем и выйти из Кремля. Но будь я им – мне бы тоже не понравилось. Говорили в ответ на «Служу Советскому Союзу» – «Хорошо служите!». Вот тут и сказать похожего нельзя – плохо служат, а берут много, из-под обеих рук берут. Чтобы показать нечто в формате капковщины, но уже в самом сердце сырьевой империи.

Дмитрий ЧЁРНЫЙ