Романтики, прагматики,<br />циники, патриоты

Существует два понятия, хорошо описывающих ситуацию в области образования. Есть «браунфилд» — освоенное пространство, которое только обновляют и модернизируют. А есть «гринфилд», где могут внезапно вырасти новые успешные проекты, ставящие старое под вопрос. Что делать, если на твой «браунфилд» вторгся «гринфилд», и ты рискуешь однажды обнаружить себя среди обломков?

Сто ректоров, собравшихся на проекте «Новые лидеры высшего образования», обсудили доклад об эпохе гринфилда в образовании. Edutainme делятся подслушанными подозрениями, опасениями и надеждами.

Программа была подготовлена Московской школой управления «Сколково» и Министерством образования.

— Может произойти фальстарт. У нас был интересный опыт — мы создали электронные ресурсы для экстернов. Казалось бы, вложились в правильное направление — все больше людeй уходят на экстернат, семейное обучение. А когда потом посчитали поступивших, оказалось, что стоимость одного абитуриента — больше миллиона. Движение в направлении нового — это большие возможности, но в трех случаях из четырех инвестиции будут мусорными.

********

— А уверены ли вы, что взяли правильную модель? Успешные проекты изначально ориентированы глобально. Это напрямую связано с емкостью рынка. Посмотрите, какова емкость рынка Европы — любой ориентированный на Европу проект может быть окупаем. Про Индию и Китай можно и не говорить. А русскоговорящих по всему миру около 250 млн человек. К 2025-му году прогнозируют 160 млн.

********

— У MOOC есть такая нескрываемая интенция — собрать сливки с разных регионов мира, поскольку в США их уже собрали. Через 2-3 года начнется активная русификация всех этих мооков, что точно соберет лучших. Звучат предложения по действиям российских вузов в связи с этим — например, официально признавать мооки. В участии заинтересованы наиболее выдающиеся абитуриенты и студенты. Это скорее свидетельствует о том, что для нас это возрастающая угроза.

MOOC — массовые открытые онлайн-курсы

— Да, но это угроза для 20-30 университетов, а у нас их больше тысячи.

********

— Мы все это время пытаемся что-то сделать и сталкиваемся с волной пораженчества. Стоит стена людей, которые в это не верят, и я никак не могу понять, почему так происходит. Есть колоссальное количество ресурсов, компаний, возможностей. Это можно делать по линии Минобороны, по линии сырьевиков, медицины — никаких проблем нет, это не так дорого, в масштабе страны это несерьезные деньги. Но мы сами не верим в то, что мы можем это сделать.

Нет никаких проблем поставить это на рынок, в том числе на американский. И мы это делаем, но в микроскопических масштабах. Был бы инвестор, человек, который верит и хочет — а мы все знаем, все умеем, все можем.

********

— Вторая по величине доля студентов Coursera — русскоязычные студенты. То есть, в стране есть огромный спрос на очень хорошее образование. А что мешает нашим университетам не создавать что-то новое, велосипед придумывать, а включиться в работу c edX, с Coursera?

— Я бы этот вопрос вам задал.

— А каким образом? Ведь желающих поучаствовать в проекте гораздо больше, чем тех, кто публикуется на этих платформах.

— Известно, что разработка курса для Cousera стоит от 70 тысяч долларов до миллиона. Но нет никаких гарантий, что на ваш курс запишется даже 1000 человек. Они же выбирают. Миллион человек предпочтут вашему курсу ровно такой же, но другого университета. Поэтому не факт, что инвестиции окупятся. Я думаю, это и останавливает.

Миллион человек предпочтут вашему курсу ровно такой же, но другого университета.

********

— Есть ли что-то уникальное, что создает российское образование, что может быть конкурентноспособным?

— Это хороший вопрос, и он заставляет определить, по каким направлениям исследований мы все еще конкурентоспособны. Коллеги, говорят, что по отдельным направлениям в высшей математике и художественной литературе. Можно найти. Но задача стоит в полный рост.

********

— Все это гипер-угроза! Давайте смотреть на перспективу и на то, что происходит сейчас: экономика у нас минерально-сырьевая. Никаких инноваций — ну, давайте быть объективными — в сравнении с теми же американцами, китайцами, индусами, мы не производим. Импортируем сырье, импортируем продукты питания, еду, одежду, технологии — и всё. Эта угроза — как вилка. Если вообще не вкладываться, через два года сливки будут забирать и без нас, если вложиться, то их тоже достаточно быстро заберут с нашей помощью. Я бы здесь вот какой выход нарисовал. Поддержу коллегу по поводу Минобра. Любой вуз в нынешних реалиях, особенно с приведением зарплаты до средней по региону (это не секрет ни для кого), вынужден тратить всю свою «внебюджетку» на зарплаты преподавателей. Денег не остается. И будет еще меньше. Не участвуешь — съедят, участвуешь — съедят. Талантливых людей, которые производят инновации и высокие технологии, и сейчас мало, а будет еще меньше. А с учетом того, что нет консолидирующего органа, который дает вектор, миссию и ценности, все случится быстрее и ударит сильнее. Если сравнивать нынешний год и 2020-30, в моем понимании, будет полный коллапс, если мы не примем каких-либо мер сейчас. Но какие это должны быть меры, я, к сожалению, не знаю.

Не участвуешь — съедят, участвуешь — съедят. Талантливых людей, которые производят инновации и высокие технологии, и сейчас мало, а будет еще меньше.

********

— Приятно удивляет мнение тех, кто не считает мооки угрозой. У меня в айпаде распоряжение правительства от 19 сентября 2013 года за номером 1694 о признании дипломов 300 вузов на территории РФ. Осталось сделать два шага: чтобы к нам пришли онлайн-курсы этих вузов и чтобы по интернету после ответов на какие-то тесты приходил диплом.

********

— Можно различить два типа студентов. Есть те, которые идут в вуз, чтобы учиться — именно они находят в себе силы от начала и до конца пройти онлайн-курс (а учиться там сложнее, чем в обычном университете). И есть студенты, которые просто ходят в вузы, чтобы провести время, чтобы обучение не мешало, и у них было время на другие занятия. Таких студентов большинство, и именно они составляют основу если не всех, то большинства российских вузов. Поэтому в этом смысле угрозы нет, MOOC ориентированы на других.

********

— На какой горизонт развития событий мы ориентируемся? Ведь могут измениться и способы получения информации в целом. Если взять горизонт в 50-80 лет, есть вероятность, что социальные потребности смогут похоронить онлайн-образование. Чтобы быть более убедительным: говорят, что будут технологии, которые позволят закачивать информацию прямо в мозг. Например, ты не умел летать, сел, посидел и научился. При таком крайнем варианте может возникнуть потребность в социализации, могут развиваться какие-то процессы, связанные с пребыванием в кампусе. Может быть, в эту сторону пойдет формирование локальных трендов?

— Наша задача — понять, как хотя бы один тренд использовать лучше в собственных целях. Неплохо было бы в дальнейшем расширить горизонт, как минимум на то, как меняется человек, на социологию. Но те тренды, о которых вы говорите — чипы — они более длинные. Чтобы заслужить право погибнуть от них, нужно пережить более короткие технологии. В мае, когда мы обсуждали эту тему, количество студентов Coursera было 3,8 млн человек. Сейчас 4,8 млн. Прошло три летних месяца, прибавилcя миллион. Понятно, какими темпами этот тренд растет, но рассматривать большой контекст, конечно, тоже надо.

Но те тренды, о которых вы говорите — чипы — они более длинные. Чтобы заслужить право погибнуть от них, нужно пережить более короткие технологии.

********

— Аналогия историческая, очень краткая. Очевидно, что речь идет о Гуттенберге. Давайте посмотрим, как это возникало в нашей стране, и поймем, что ничего нового сейчас не происходит. Иван Федоров в 1584 году — с гигантским опозданием, на станке, сделанном в Польше, на кириллическом алфавите, сделанном в Германии — с трудом издает несколько книжек и пишет в предисловии (это к вопросу о роли Министерства образования) «по личному велению Ивана IV». После этого процесс на 12 лет прерывается, потому что на Федорова обрушились все, прежде всего, конечно, РПЦ. Он был вынужден бежать за границу. Потом первые типографии (отмечу — частные, к вопросу о Coursera и внедрении ее в вузы) появляются в московском масонстве. Создаются они, в том числе, и при Московском университете, но издают на 70% продукцию переводную, а не отечественную, потому что печатать особо нечего было. Продолжая эту аналогию: в стране за все это время не очень много изменилось. Мы можем спрогнозировать, что первым шагом для какого-то массового внедрения должно быть соединение частной инициативы и повеления из высших сфер. А вторая часть должна исключительно принадлежать частной инициативе, иначе все помрет. Совершенно очевидно, что растет число людей, которые здесь пользуются мооками. Читать книги тоже начали не все подряд, это было доступно крайне немногим. Очевидно, что у нас подключение к Coursera будет иметь вертикальный прогресс. Остальным это просто не нужно будет, потому что Россия в этом отношении продолжает быть замкнутым пространством и еще долгое время продолжит так существовать. И я не считаю, что эта аналогия слишком ущербная.

Совершенно очевидно, что растет число людей, которые здесь пользуются мооками. Читать книги тоже начали не все подряд, это было доступно крайне немногим.

********

— Эту схему обрисовывают как пылесос, который высасывает таланты. И это опасно для системы образования. Но задачи высшего образования не ограничены подготовкой социальной и профессиональной элиты. Главная массовая задача — подготовка профессиональных и компетентных специалистов, востребованных на рынке труда. И вот с MOOC этого не сделаешь, потому что должна быть целевая подготовка, нужно объяснять, к чему и как готовить, увязывать все с работодателями. В этой части опасностей я не вижу.

Владимир Синельников