Лыковы - быт и жизнь в полном отрыве от цивилизации(продолжение)
Рыбу они ловили на притоках Большого Абакана, где проживали: Каире, Сок-су, Еринате. В тех реках водится хариус, ленок. Раньше Лыковы делали заездок – рыболовную изгородь, перегораживающую реку. В отверстие заездка устанавливались ловушка или сеть. Городить реку было трудно, работали в ледяной воде. Заездки надо было чистить, убирать листву, ветки; сторожили даже ночью. Также братья использовали и долблённые из кедра колоды. Но в наши дни на Еринате ставят только сети на берегах реки, так как Агафье Карповне одной тяжело городить реку. Она говорит, что рыбы стало намного меньше, чем было прежде. Рыбу Лыковы солили, заготавливали на зиму, в домашних условиях производили рыбий жир. Сушёная в печи рыба хранилась долго, добавлялась рыба в «варево».
Сарай, в котором отшельница держит двух коз.:
В былые времена охота была большим подспорьем. В саянской тайге из диких зверей водятся медведь, волк, олень, лиса, заяц. На охоту теперь никто не ходит. Да и не всего зверя, что есть в тайге, можно им добывать. Казалось бы, чего проще - ставить петли на зайца. Но вера не позволяет. Можно есть только того зверя, что с копытами. Медведь и заяц с когтями, значит их мясо нельзя есть, так как звери с когтями олицетворяют нечистую силу. Раньше Саввин с Дмитрием могли вдвоем загнать марала.
Охотились они с помощью ям размером 3-3-3, которые копали целыми неделями непосильного труда. Но в охоте на оленя они использовали метод, который нам трудно представить, братья загоняли оленя до изнеможения, и когда он падал, добивали его ножом. Лыковы, используя многовековой крестьянский опыт, оказавшись в изоляции, не потеряли навыки и умения, выработанные многими поколениями. В суровых условиях горной тайги они придумывали, находили выход, изобретали, пример тому: процесс охоты и рыболовства.
Хозяйство и быт.
Поселение Лыковых напоминает традиционные сибирские заимки: жилая изба и небольшие постройки для домашних животных, хранения припасов и рядом пашенные угодья. В наши дни изба и надворные постройки не отличаются от деревенских домов. По воспоминаниям участников экспедиций 80-ых годов, лыковская заимка напоминала сказочную избушку своим колоритом.
Изба была рублена Карпом Иосифовичем без единого гвоздя, низенькие потолок и окошко, маленькая дверь хранили тепло в помещении. Освещалась изба с помощью лучин, загодя заготовленных впрок. Для лучин использовали только берёзу, так как она не коптит. Кроме маленькой печки возле дверей, в избе были нары и стол. По рассказам красноярской художницы Э. В. Мотаковой, участницы трёх экспедиций, автора многих живописных работ и рисунков, у Лыковых все обустроено просто и со смыслом: каждый предмет в доме, хозяйстве имеет своё предназначение, никаких лишних вещей.
В летнее время отшельница живет не в избушке, а в этом балагане среди грядок, спит на постеленной на землю рогожке, накрываясь одеялом:
В доме хранились дорогие им иконы и книги, передающиеся из поколения в поколение. Посуда деревянная и берестяная изготавливалась самими Лыковыми. Карп Иосифович научился у своего отца многим ремеслам. До сих пор в доме Агафьи Карповны хранятся предметы, изготовленные тятей.
В домашней утвари Лыковых в глаза бросается ложка, напоминающая те, что в огромных количествах резали в прикерженье. Эта ложка гранку имеет - отличительную деталь. Гранка - это место, где черенок в черпачок переходит. Во многих местах ложки на продажу делали, но только керженские ложкари делали подобную гранку усиливая, делая её долговечнее. Через поколения перешло умение керженских мастеров к младшей ветви Лыковых.
Одежду и обувь Лыковы также изготавливали кустарным способом. Одежда шилась из домотканого полотна, носилась до заплат, потому что всё доставалось с большим трудом.
Обувь носили кожаную и берестяную. Сапоги шили из маральей кожи домашней выделки, «обутки» по-лыковски, напоминающие лапти, из верхней части коры берёзы.
В хозяйстве Лыковых много предметов, изготовленных своими руками: орудия труда, предметы одежды, домашняя утварь. Для нашего времени они ценны как этнографические предметы.
Добывание огня.
Трут! Гриб, из которого эта «искроприимная» масса готовится, потому и называют издревле трутовик. Но брызни искрами в гриб – не загорится. Агафья доверила нам технологию приготовления трута: «Гриб надо варить с утра до полночи в воде с золою, а потом высушить».
С сырьем для трута у Лыковых все в порядке. А вот кремень пришлось поискать.
Горы – из камня, а кремень, что золото, редок. Все же нашли. С две головы кремешок! Запас стратегически важного материала лежит на виду у порога, от него откалывают по мере необходимости, по кусочку…
Но огонь – это не только тепло. Это и свет. Как освещалась избенка? Лучиной. Но все ли знают, что это всего лишь тонкая щепка длиною в руку до локтя. Предки наши пользовались сальными и восковыми свечками, недавно совсем – керосином. Но всюду в лесистых местах «электрической лампочкой» прошлого была древесная щепка – лучина.
Лыковы были вполне довольны лучиной, ибо другого света не знали. Но кое-какую исследовательскую работу они все-таки провели: задались целью выяснить, какое дерево лучше всего для лучины подходит. Все испытали: ольху, осину, ивняк, сосну, пихту, лиственницу, кедр. Нашли, что лучше всего для лучины подходит береза. Ее и готовили впрок. А вечерами надо было щепку лишь правильно под нужным углом укрепить на светце – чтобы не гасла и чтобы не вспыхнула сразу вся.
Ткань для одежды добывалась с величайшим трудом и усердием. Сеялась конопля. Созревшей она убиралась, сушилась, вымачивалась в ручье, мялась. Трепалась. Из кудели на прялке, представлявшей собой веретенце с маховичком, свивалась грубая конопляная нить. А потом уже дело доходило до ткачества. Станочек стоял в избе, стесняя жильцов по углам. Но это был агрегат, производивший продукцию жизненно необходимую, и к нему относились с почтением. Продольные нити… поперечная нить, бегущая следом за челноком слева направо, справа налево… Нитка к нитке… Много времени уходило, пока из стеблей конопли появлялось драгоценное рубище.
Из конопляной холстины шили летние платья, платки, чулки, рукавицы. Из нее же шили «лопативласяницу. «Мороз-то крепок, деревья рвет», – объясняла Агафья.
Берегли «лопати от заплаток.
Легко понять, какою ценностью в этом мире была простая игла. Иголки, запасенные старшими Лыковыми на заимке, береглись как невозобновляемая драгоценность. В углу у окошка стоит берестяной ларец с подушечкой в нем для иголок. Сейчас подушечка напоминает ежа – так много в ней принесенных подарков. А многие годы существовал строжайший порядок: окончил шитье – иголку на место немедля! Уроненную однажды иглу искали, провевая на ветру мусор.
Для самой грубой работы младший из сыновей, Дмитрий, ухитрился «изладить» иглы из вилки, принесенной в числе другого «железа» с заимки.
Нитками для всякого вида шитья из холстины и бересты, а позже из кожи, были все те же конопляные нитки. Их ссучивали, натирали, если надо, пихтовой «серой», пропитывали дегтем, который умели делать из бересты. На рыболовные лески шла конопляная нитка. Из нее же вязались сети, вились веревочки, очень в хозяйстве необходимые.
Кто из наших читателей видел, как растет конопля? Очень немногие. Коноплю Лыковы, «брали», когда созревала, сушили, мочили, опять сушили, мяли, трепали.
«Конопляное ткачество» Лыковых было живой картинкой из прошлого каждого дома в русской деревне. Но если в деревне холст при нужде можно было и выменять или купить, то тут, в тайге, коноплю надо было обязательно сеять, бережно сохранять семена и прясть, ткать.
Такого же уважения в здешнем быту заслужила береза.
И прежде всего береза Лыковых обувала. (Липа в этих местах не растет, и плетенной из лыка обувки у Лыковых быть не могло.) Что-то вроде калош шили из бересты. Тяжеловата была обувка и грубовата. Набивали ее для создания ноге тепла и удобства все той же сушеной болотной травой. Служили калоши во всякое время года, хотя какая уж там обувка при толще снега в полтора метра!
Но назначение главное бересты – посуда! Тут Лыковым изобретать было нечего. Их предки повсюду в лесах делали знаменитые туеса – посуду великолепную для всего: для сыпучих веществ, для соли, ягод, воды, творога, молока. И все не портится, не нагревается, не «тратится мышью». Посуда легка, красива, удобна. У Лыковых я насчитал четыре десятка берестяных изделий: туеса размером с бочонок и с майонезную банку, короба громадные, как баулы, и с кулачок Агафьи – класть всякую мелочь.
У Лыковых берестяной рукомойник. Им подарили жестяной, наблюдая, как часто они «омывают персты», но Лыковы этот фабричный прибор запихнули под крышу и держат по-прежнему в хижине берестяной. В хозяйстве у Лыковых там и сям лежат заготовки – большие листы бересты, распаривай и делай из этого материала все, что угодно. Когда прохудилось единственное ведро и затыкание дырки тряпицей эффекта уже не давало, из ведерной жести Дмитрий сделал сносное решето для орехов, а железную дужку пристроил к ведерку из бересты. Оно до сих пор служит. Именно этим ведерком Агафья с отцом носили воду к лесному пожару.
Одна слабость у берестяной посуды – нельзя на огонь ее ставить. Воду согреть (и хорошо!) можно, опуская в посуду каленые камни. Но в печь туес не поставишь. И это было очень «узкое место» в посудном хозяйстве. С заимки Лыковы взяли несколько чугунков. Но чугунок хрупок, и к приходу геологов «вечная посуда» исчислялась двумя чугунками, сохранность которых защищалась молитвой. Сейчас Агафья вовсю гремит кружками, котелками и мисками из «чудного железа» – из алюминия. Но старый испытанный чугунок в убогом ее хозяйстве, как заслуженный ветеран, стоит на самом почетном месте. В нем варит Агафья ржаную кашу.
Много в хозяйстве деревянной долбленой посуды. Корытец больших и малых я насчитал более десяти. Любопытно, что «хлебово» (картофельный суп) до появления алюминиевых мисок и чашек ели из общего небольшого корытца самодельными ложками с длинными черенками.
Слово дефицит Лыковым неизвестно. Но именно этим словом они бы назвали постоянную нехватку железа. Все, что было взято с заимки: старый плужок, лопаты, ножи, топоры, рашпиль, пила, рогатина, клок толстой жести, ножницы, шило, иголки, мотыги, лом, серп, долото и стамески, – все за многие годы сточилось, поизносилось и поржавело. Но ничто железное не выбрасывалось. Подобно тому как бедность заставляет перелицовывать изношенную одежду, тут «лицевали» железо.
Делали снимки мотыг, которыми ежегодно и много трудились на огороде. Это крепкие сучья березы с крючком, "очехоленным железкой". Всю деревянные инструменты окантованы по нижней кромке – полоской железа. Кто-то из Лыковых сделал самодельный бурав – вещь, в хозяйстве необходимую. Но как ее сделать без кузни?! Все-таки сделали! Примитивный, неуклюжими бурав, но дырки вертел.
Есть в хозяйстве тесло для долбления лодки и самодельные инструменты – вырезать ложки. Оттого что ими пользовались нечасто, они хорошо сохранились. Все остальное изъедено временем и точильными камнями.
Дмитрий увидел возле домов много железа: проволоку, лопату без черенка, согнутый лом, зубчатое колесо, помятое оцинкованное корыто, ведерко без дна, а около мастерской – целую гору всякого лома. Железо! Дмитрий стоял, потрясенный таким богатством.
Как видно из еды главным в хозяйстве был картофель, белковую пищу обеспечивало рыболовство, из бытовых предметов - главную ценность представляли изделия из железа.
В широком смысле опыт семьи Лыковых подводит нас к мысли. что вживание малой группой бесперспективно в стратегическом плане, но в тактическом плане, как временная, недолгая мера, может иметь смысл в момент острой фазы "эпохи перемен".
Года на четыре, как наши партизаны!
via