Чем язык казаков отличался от русского

Сегодня язык казаков почти не отличается от русского, однако в не столь отдаленном прошлом казачьи диалекты и наречия могли сбить с толку любого русскоязычного жителя страны. В своем говоре казаки не только переиначивали известные всем слова, но и употребляли совершенно незнакомые.

Русский, но другой

У российских казаков, будь то жители Дона, Кубани или Урала, в разговорной речи существовал целый ряд диалектов и наречий, которые в той или иной степени отличались от русского языка. Несмотря на то, что многие казачьи организации считали свой родной язык уникальным, обособленным от русского, в научной среде язык казаков принято называть «территориальной разновидностью русского». Так донское наречие, по словам кандидата филологических наук, доцента ВГСПУ Елены Кузнецовой, распространено в Ростовской и Волгоградской областях – бывших землях Войска Донского и относится к социально-изолированным диалектам.

Донской диалект один из самых распространенных в казачьей среде. По мнению лингвистов, он складывался в XVI-XVII столетиях по мере формирования казачьего сословия. Он, несомненно, несет на себе отпечаток всех перемен, с которыми сталкивались казаки, впитывая в себя черты языков и наречий соседних народов. Сам по себе донской диалект неоднородный: ученые различают в нем орловско-курское наречие, характерное для Среднего Дона и тамбово-рязанское, присущее Верхнему Дону.

Если сегодня приехать на Дон, то еще можно от представителей старшего поколения, особенно старообрядцев, услышать настоящий донской диалект, на котором разговаривали их предки. Однако специалисты утверждают, что он уже сильно отличается от говора жителей донских станиц, скажем, первой половины XIX века. Тесные контакты с населением центральной России и влияние русского литературного языка заметно сгладили особенности казачьей речи.

Говор Дона

Сегодня донские диалекты считаются органичной частью южнорусских наречий, для которых характерны фрикативный «г» (его еще называют щелевым звуком – произносимым с шумом, получающимся от трения выдыхаемого воздуха в щели между сближенными органами речи). Кроме того, для южного говора характерны мягкие окончания глаголов 3-го лица (даёть, несёть), аканье и яканье (жители Верхнего Дона преимущественно акают, нижнего – якают, например, табя, сабя и тябя, сябя), а также употребление на конце «е» в родительном падеже местоимений (у мене, у тебе).

Замена в некоторых словах букв в целом весьма характерная черта донских наречий. Например, «и» на «ы» (вишня – вышня), «щ» и «сч» на двойной «шш» (песчинка – пешшинка), «в» на «м» (наемшись, напимшись). Иногда встречается добавление гласной буквы – пашено (пшено), кором (корм) или согласной – куштай, досточка. Характерной чертой донского говора является добавление к словам и именам собственным буквы «х» – хформа, Хфилипп, Хведоривка. Для донского диалекта весьма характерно употребление неполногласных слов, на что обратил внимание фольклорист Александр Листопадов. Например, здоровый – здравый, молод – млад, ворота – врата.

Еще одна специфическая особенность старого донского наречия – отсутствие среднего рода. Этнограф Евграф Савельев отмечал, что это свойство казачьей речи сближает ее с татарским языком, который в незапамятные времена был популярен в беседах казачек. Александр Листопадов в работе «Песни Донских Казаков» пишет, что для наречий Дона типична замена существительных среднего рода на женский род. «Имена прилагательные, местоимения, порядковые числительные и глаголы в прошедшем времени, согласуясь с потерявшими средний род существительными, принимают форму женского рода». В качестве примера этнограф приводит следующие словосочетания: «лета тёплая», «стада лебединая», «вино сладкая».

Яицкий диалект

Наиболее сильное отличие от русского языка существовало у яицких (уральских) казаков, что во многом объясняется их территориальной обособленностью и спецификой быта. Составитель «Толкового словаря» Владимир Даль, обращая внимание на особую фонетику говора яицких казаков, писал: «Быт и жизнь этого народа казаков, цветаста, ярка, обильна незнакомыми картинами и жизнью-самородою. Если уралец и не имеет особого наречия, то по крайней мере, у него свой выговор, он произносит буквы «н», «д», «р», «т» тверже и острее почти как англичанин, говорящий по русски». Если на согласные уральцы налегают, то гласные буквы, такие как «а», «о», «е», по словам Даля, они, напротив, смазывают.

Почти все без исключения яицкие казаки имеют манеру шепелявить, то есть произносить букву «щ» пости как «с». Например, фраза «они ходят гулять и веселиться на синцик в сёлковой субенке» («синциком» яицкие казаки называли молодой лед, еще не покрытый снегом, по которому легко кататься). Но здесь есть исключения. Так в слове «сани» уральцы, наоборот, вместо начальной буквы «с» вставляли «ш» – шани, а также «ч» нередко меняли на «ш»: поперечник – поперешник (поперечная линия).

Особенностью разговорной речи яицких казаков являются сокращения слов за счет пропуска гласных либо согласных: знаем – знам, желаем – желам, пускать – пущать, смотри – матри. Это пропуск может быть и в начале слова: электричество – лектричество. Букву «э» уральцы не очень любят употреблять и заменяют ее на «е»: например, мужское имя Эдик они произносят как Едик.

Также могут выпадать целые слоги: принимай – примай, сейчас – стяс. Очень часто в речи уральцев происходит подмена звонких согласных глухими. В таком случае многие похожие по звучанию, но разные по смыслу слова оказываются неразличимы на слух: рог – рок, код – кот, род – рот, бог – бок. Звук «н» яицкие казаки часто произносят как «м»: ныряй – мыряй.

Речь уральских казаков богата словами эндемиками, которые больше нигде не встретить: ятовь (место, яма в реке, где водится красная рыба), будара (плетеная транспортно-грузовая или рыболовная парусно-гребная лодка), ерик (относительно узкая протока, соединяющая между собой озера, заливы и рукава рек). Слово «подвязывать» на языке уральцев звучит как «подзапонивать» (запон – фартук), полено они называют «унин», фраза «жидкая грязь на проездной дороге» объясняется одним ловом – «бальчик», а понятие «мыльная вода после стирки» звучит как «пазылки».

Автор уникального словаря говоров яицких казаков Нестор Малеча в своем труде описывал некоторые интересные выражения этого субэтноса, которые отражают их предрассудки. Одно из них – «святое место». Оно несет совершенно иной смысл, чем в русском языке. Уральцы под этим выражением понимали место, где кто-то упал либо ударился. «На етим месте, где она ушиблась, — ее (место) прощать надо: святой место. Прости меня, не ты меня нашел, а я тебя… и еще несколько слов (чтоб боль прошла)», – пишет Малеча.

Фольклористы, лингвисты, этнологи с сожалением констатируют, что носителей казачьих диалектов практически не осталось. Их используют лишь некоторые представители старшего поколения, которые вряд ли передадут свои знания молодежи в силу того, что последние уже стремятся вырваться из деревни в город. Правда энтузиасты сохранения языка казаков пытаются популяризовать исчезающие диалекты: переводят современные тексты на свой язык, занимаются возрождением живой казачьей речи, однако без привлечения к этой миссии широких слоев казачьих сообществ эта затея имеет слабые перспективы.