Победа и поражение

Как Отечественная война 1812 года привела к Октябрьской революции В истории нередки примеры, когда поражение в войне приводит к реформам. Случается и наоборот — выигранная война дает властям основание считать: раз мы победили, значит, у нас самое совершенное государство в мире и, следовательно, никакие реформы не нужны. Победа над Наполеоном дала обществу надежду на перемены, но в то же время заставила правящую элиту бороться за то, чтобы никаких перемен не было. Под знаком этого противоречия пройдет все XIX столетие, а в начале ХХ века оно выльется в разрушительные революции. Идет война народная Борьба с Наполеоном далась стране нелегко: она велась на пределе человеческих сил и хозяйственных возможностей. Демографические и экономические итоги Отечественной войны 1812 года были прискорбны. Русский народ заплатил за победу примерно 2 миллионами жизней. Уже в 1813 году естественный прирост населения остановился, а в губерниях, где велись военные действия, оно стало стремительно сокращаться: например, население Смоленской губернии уменьшилось на 57 тысяч, а Тверской — на 12 тысяч человек. По официальным данным того времени, затраты казны на войну составили 157,5 млн рублей, расходы самого населения — около 200 млн. Считается, что общие материальные потери Российской империи составили не менее 1 млрд рублей. Многие города и деревни были разорены, под ружье было мобилизовано около трети рабочих рук страны. Война истощила платежеспособность населения, и уже в 1815 году в ряде губерний прекратился платеж податей, что привело к опустошению казны. После столь тяжелой победы общество ждало перемен. Если для XVIII века и раннего периода правления Александра I было характерно пассивно-оптимистичное настроение русского общества (Россия движется к лучшему будущему под справедливым и мудрым правлением монарха), то после войны оно сменилось активным стремлением к реформам. Во время боевых действий за границей офицеры и солдаты получили возможность сравнить российскую действительность с повседневной жизнью Европы и вынесли вердикт не в пользу Отечества. Ощущение мощи России, ее превращения в европейского гегемона было характерно для широкого круга дворян — это ощущение выразил Пушкин в своем знаменитом стихотворении: О вы, которых трепетали Европы сильны племена, О галлы хищные! и вы в могилы пали. О страх! о грозны времена! ...В Париже росс! — где факел мщенья? Поникни, Галлия, главой. Но что я вижу? Росс с улыбкой примиренья Грядет с оливою златой. Однако общество ощущало и разительный контраст, существовавший между внешнеполитическими успехами империи и скудостью ее внутренней жизни. Пожиная плоды победы на Венском конгрессе, Россия в то же время не могла навести порядок у себя дома: уровень жизни огромной массы населения отставал от европейского, как отставали и гражданские свободы. В десятилетие, последовавшее за войной, публицисты печатали статьи о том, «как нам обустроить Россию», подавали императору проекты и записки. Офицеры, вернувшиеся из Франции, стали распространителями либеральных идей среди дворян и мещан, причем не только в столице, но и в провинции. В среде дворянской молодежи возникали литературные и образовательные кружки, где юноши рассуждали о политике и об исторических судьбах страны. В 1814 году возникла первая тайная организация, нацеленная на установление в России конституционной монархии, — «Орден Русских Рыцарей», учрежденный Михаилом Орловым и Матвеем Дмитриевым-Мамоновым. Портрет М.Ф.Орлова работы А.-Ф.Ризенера. Фото: Wikipedia.org Годы войны были отмечены небывалым взлетом патриотизма, без которого победить иноземных захватчиков едва ли удалось бы: так, половину из частных средств, потраченных на войну, составляли добровольные пожертвования. Война приобрела подлинно народный характер, сказавшийся в формировании ополчения и появлении партизанских отрядов. Этот взлет патриотизма по окончании войны пробудил в дворянах интерес к прошлому страны, в котором стали искать ответы на злободневные вопросы. Достаточно упомянуть, что первый трехтысячный тираж восьми томов «Истории государства Российского» Николая Карамзина, отпечатанный в 1818 году, был раскуплен в магазинах за три недели. Осознавая общественные настроения и будучи убежденным конституционалистом, Александр I в 1818 году поручил министру юстиции Николаю Новосильцеву подготовить проект конституции — Уставную грамоту Российской империи. Проект предусматривал превращение империи в конституционную монархию с двухпалатным парламентом — Государственным сеймом, нижняя палата которого избиралась бы дворянскими собраниями. Конституция должна была закрепить основные гражданские свободы — свободу слова, печати, право частной собственности. Однако принятие первой российской конституции тормозил вопрос о крепостном праве — наиболее острый и сложный из всех, стоявших тогда перед правительством. Оковы тяжкие падут? Подвиги простых крестьян заставили общество иначе взглянуть на роль угнетенного сословия. Считается, что Отечественная война стала важной вехой на пути превращения русских в нацию. Офицеры, видевшие героизм своих солдат, уже не могли относиться к крепостным, как к собственности, и крепостное право стало восприниматься наиболее просвещенной частью общества как явление безобразное и аморальное. Иначе смотрели на своих господ и вернувшиеся с войны крестьяне-ополченцы. Крепостное право отныне казалось анахронизмом и действительно им являлось. Известен почти анекдотичный случай, когда в 1830-е годы повар одного из русских князей, рассорившись со своим господином во время их жизни в Париже, отправился в полицейский участок с жалобой на него. По французским законам того времени он мог попросить убежища и, оставшись жить во Франции, стать там свободным человеком и полноправным гражданином. Однако по некотором размышлении повар решил, что ему будет нестерпимо жить вдали от родины, и пошел просить прощения у князя, с тем чтобы вернуться в Россию в прежнем рабском положении. Многие крестьяне после изгнания Наполеона ждали отмены крепостного права как вознаграждения за участие в войне. Однако в действительности имело место не облегчение участи крепостных, а наоборот, регресс в развитии их отношений с хозяевами. Дело в том, что значительная часть дворян, чье имущество сильно пострадало из-за войны, решила «сесть на землю»: интенсифицировать эксплуатацию принадлежавших им поместий. Дворяне в земледельческих губерниях переводили крестьян обратно на барщину, которую сами же до войны заменили более легким оброком. В промышленных губерниях это было невыгодно, и помещики пытались увеличить доходы повышением размера оброков, что тоже отражалось на положении крестьян. Репродукция рисунка «Крестьяне-партизаны в Отечественной войне 1812 года». Автор: И.Теребенев. Лубок. Примечательно, что в обществе, даже в высших его кругах отношение к вопросу о крепостном праве было предельно запутанным. Например, Александр I инициировал издание на французском языке курса политической экономии академика Шторха, который император охотно читал великим князьям, внушая им мысль, что любой подневольный труд является аморальным и экономически невыгодным. Однако когда сей труд был переведен на русский, его сразу же запретила цензура. А когда харьковский профессор Иоганн Шад издал на латинском языке курс, где излагались те же взгляды, его даже выслали из России. В целом победа в войне 1812 года, так или иначе, содействовала разложению крепостного строя, однако процесс был долгим и нелегким. Из-за того, что отмена крепостничества, всерьез обсуждаемая при Александре I, была реализована лишь десятилетия спустя, Россия и к началу ХХ века не справилась со всеми затруднениями, порожденными этой реформой. Манифест просвещенного консерватизма Как известно, Александр I ограничился лишь освобождением прибалтийских (эстляндских, курляндских и лифляндских) крестьян. Решение об отмене крепостного права во всей России так и не было принято, а после смерти императора оно и вовсе исчезло из повестки дня. Помешали отмене как позиция консервативно настроенной части дворянства, так и опасения, что освобождение крестьянства приведет к росту волнений в обществе. Ожидание дворянами отмены устаревших социально-политических институтов уживалось со страхом перед возможными изменениями, ведь именно в послевоенные десятилетия Европа переживала политические потрясения, которые не могли не вызывать у правящей верхушки империи и широких кругов дворянства опасений, что эти катаклизмы могут повториться и в России. Немало напугало нового императора Николая I выступление декабристов, заставившее его усилить курс на реакцию, которой были отмечены последние годы правления Александра. Любопытно, что победа в войне парадоксальным образом способствовала пропаганде умонастроений консервативных чиновников и публицистов, считавших, что Россия победила именно благодаря совершенству своих институтов. Консерваторы искали истоки могущества империи в особом пути развития страны. Уже при Николае I основные черты этого особого пути будут сформулированы в знаменитом уваровском манифесте: «Самодержавие, православие, народность». Консерваторы советовали правительству спустить все реформы на тормозах. Так, Фаддей Булгарин в письме Третье отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии в 1826 году, уже после восстания декабристов предлагает умело превратить общественную дискуссию в пустые разговоры, не имеющие отношения к настоящим реформам: «В монархическом неограниченном правлении должно быть как возможно более вольности в безделицах. Пусть судят и рядят, смеются и плачут, ссорятся и мирятся, не трогая дел важных. Люди тотчас найдут предмет для умственной деятельности и будут спокойны». Отечественная война 1812 года стала аттестатом зрелости для русской нации: осознав свое единство в войне, общество грезило об улучшении положения народа, о либеральных реформах. Можно сказать, что все гражданское движение XIX века выросло из общественного подъема, который произошел в ходе Отечественной войны. Разочарование в курсе Александра уже в николаевскую эпоху переросло в глухое раздражение правительственной политикой, от которого рукой подать до настоящей, действительно радикальной оппозиции — революционных организаций 1860–1870-х годов. Сумей власть решить основные проблемы, хорошо осознававшиеся передовой частью общества, Россия до сих пор могла бы быть конституционной монархией вроде британской. Однако вышло иначе: из-за того, что эти проблемы не были решены и в течение последующих ста лет, дубина народной войны, которой русский крестьянин дубасил Наполеона, со временем ударит по престолу самих Романовых.