Воспоминания о демократии
Амирам Григоров напейсал это в 2012 году, вспоминая 90-е годы в России:
Я помню те годы — я учился в институте. На входе не было охраны. Одна из аудиторий института была отдана под винно-водочный магазин. Для того, чтобы купить водки, не нужно было даже выходить из институтского здания — нужно было просто постучать в дверь, и грузчики продавали водку, пиво и дивный напиток «Чародейка», растворявший пуговицы. Весь институт пил. Но и это не всё. Охраны не было. Вечером приходило два существа, одно по имени Рачик, другое — по имени Гриня, и эти существа продавали героин. Не скрываясь. На первом этаже. Кто-то принимался колоться прямо тут же. Все зачёты сдавали за деньги. При мне убили двух преподов — микробиолога забили бейсбольной битой. Биолога вроде как просто зарезали. Там, где крутятся чёрные деньги, так бывает.
Общежитие тоже не охранялось. Вечером все запирались на замки. На каждом этаже жили тёмные личности, не имевшие к студенчеству ни малейшего отношения. Всё то же — героин, водка, насилие, даже убийства — всё это было. Одну студентку задушили арабы. С параллельного потока. Кто-то занимался проституцией. Кто-то варил из химикалий продвинутую наркоту. Кто-то просто спивался. Это была малина, а не общага.
Телевизор показывал нам бургомистров рейха: Гусинского, Березовского, Лужкова, Смоленского, Авена, показывал нам людей из отдела пропаганды рейха: Альбац, Гербер, Бабицкого, Шустера, Хакамаду, Немцова, потом была пятиминутка животного ржача с Петросяном и Жванецким, потом ужастик, потом порноканал.
Точно то же, что сделали бы немцы при Гитлере, если бы оккупировали страну тогда. Бусы и водка для аборигенов. Я был уверен, что России конец.
И хунта ничего не могла поделать с тем, что Ельцин превращался просто в кусок протоплазмы. И когда стало понятно, что народ во многих местах готов подняться, они принялись искать наследника.
Наследник — бесцветная моль, из людоедской бандитской мерии Питера, человек винтик, человек гайка, тот, в котором нет позвоночника, природный русский, который шестерил у собчака, у шутова, пресмыкался перед ними перед всеми, стал их конфидентом, стал их наперсником, и оккупанты решили, что это новый Ельцын, такая же сволочь, только непьющая, при которой можно тоже воровать и хамить, высасывая соки из страны народа, открывшего ворота Освенцима.
Они его посадили на царство. Он несколько лет выполнял прихоти хунты, продолжалась вся эта пляска, но потом что-то стало меняться. В системе оккупационного режима начались сбои. На улицах по ночам были слышны перестрелки. Но потом, постепенно, этот маленький человек без лица, стал менять положение. Сначала ушёл Березовский. Начали подчищать СМИ. Гусинский свалил из страны. Тогда-то рейхсминистрам стало ясно, что Путин оказался не тот, что они думали. Он другой. И он чертовски хитёр, он перехитрил самых прожжённых интриганов, какие есть в природе.
И они стали его валить. Они всё задействовали — и ваххабитов, и террористов, и русских неофашистов, и либеральное войско графоманов — всех. Они стали помогать подполью на Северном Кавказе, но Путин выигрывает войну! Они пытаются повесить на него гибель подводной лодки, но он её поднимает. Они взрывают дома и вешают на него, а он находит Ахмада-хаджи, нового Гаджи-Мурата, и переламывает ситуацию.
В стране дикий развал — пьяная вечеринка ельцинской эпохи и износ советских материальных фондов, всё это приводит к тому, что рвётся то тут, то там. Но маленький человек из Ленинграда вдруг оказывается двужильным. Он устоял. Враги частично свалили, частично затаились, а частично стали работать на него. Америка, в принципе, стала соглашаться с тем, что он у власти. Для этого согласия и стали крутиться в Америке гигантские деньги стабфонда. Путин стал латать дыры, затыкать бреши то тут, то там. И он выгадал время. Эти несколько лет высоких нефтяных цен позволили снова строить самолёты, снова запускать новые ракеты, снова решать вопросы, которые, казалось, должны в 100% случаев привести к самоликвидации страны. Останавливается, слегка, водочный водопад. Притормаживается разгул наркоторговцев.
Россия вдруг не даёт в обиду осетин. Вдруг выясняется, что центральный штаб оккупантов не имеет такой силы, чтобы спасти своих наместников и своего грузинского любимца от получения люлей.
И когда стало ясно — режим гауляйтерства окончен, и теперь Россия снова становится сама собою, и диктат провалился, предатели прозевали всё, теперь они бросили все силы для того, чтобы свернуть Россию с этой дороги, отправить её назад, в торжество демократии 90-х.
Это последняя битва. Прямо как из кино. Они вызвали Акунина прямо из Парижа, они Собчак сняли с производства рейхсфильмов для славянского скота и направили в политику, они из гомосека и непонятно кого по рождению, хотя понятно кого лепят православного русака и романтика, который, мол, не встретил ещё свою вторую половину. Они собрали всех: нацистов, по которым плачет тюрьма, экстремистов, психов, графоманов всех мастей, они всех лучших своих «трактористов» кинули на уборочную.
Они примирили Новодворскую и Тора! Они Явлинского вывели на одну трибуну с Лимоновым, и тут стало ясно, что всякая борьба наших демократов с «экстремизмом и нацизмом», все эти сайты «Сова» — всё это просто фуфло, развод, что они одного поля ягоды, все, до одного, это бесы разных оттенков, и ничто более.
Я, как человек, ни капли не русский, (ничуть, ни на ген!), как человек, родившийся не в России, чьи предки никогда не жили в России, я всё вижу со стороны, и врать мне нет причины. Я говорю, как вижу, и только так. А вижу я, что ядро русского народа, самая его мощная часть, его здоровый пласт, прагматично мыслящий пласт, он ощущает, что становится лучше.
Чувствует не само улучшение, а тенденцию. И он готов откликнутся. Это народ чистый, это народ трудолюбивый, народ, который двадцать лет изображается стадом, не способным ни на что путное, окорбляется стихо- и прозопишущей блядвой, типа Фанайловой, народ, который утроенными темпами пытаются разратить и опоганить, этот народ просто действительно чересчур терпим и чересчур отходчив. Все мы медленно, семеня, пятясь, отступаем от выгребной ямы 90-х, что стало злить америку. Эта дивная страна рокн-ролла, джинсов и жвачки, на которую усердно дрочат выкресты и русские смердяковы, страна, что сбросила на Афганистан больше бомб, чем Гитлер на Украину. Страна, откуда на протяжении всего ельцинского времени велось управление Россией. Эта прекрасная ось мирового добра, которая жгла японцев атомной бомбой, вьетнамцев напалмом, а в Белграде обесточивала больницы графитовыми бомбами, внезапно стала понимать, что если русские снова соберут физиков и химиков, инженеров, квалифицированных рабочих и изобретателей, то всемирная гегемония внезапно кончится, потому что русские тоже начнут строить самолёты, корабли и подводные лодки.
Их вполне устраивал Путин как очередная марионетка, как «друг Борис» №2, это было здорово, что всё рассыпается и гниёт здесь, но когда вдруг хоть что-то стало налаживаться, Америка начала бояться. И злиться. Отсюда и её поддержка так называемой оппозиции — столь же бескорыстная, как всё, что это государство когда-либо делало.
Есть мнение, причём американское же, что если Америка в ближайшие 20 лет не сломает Китай, то Америка станет страной номер 2, а Китай займёт её место. Сломать Китай силой оружия Америка может, но вот Россию — нет. Потому что Россия имеет не только ядерное оружие, но и продвинутые средства доставки. И не даст уничтожить Китай. Причём, Китай, Индия и Россия сближаются, видя картину гитлеровского разгула Америки, оставшейся без соперника на 20 лет.
В России есть прослойка, которой Россия славна — деэтнизированная паразитическая каста смердяковых, наполовину состоящая из евреев, забывших своё еврейство, наполовину из русских, забывших свою русскость. Эта каста традиционно — пятая колонна врагов России. Это Хармс, который в блокадном Ленинграде требует открыть немцам город, и говорит, что если ему дадут оружие, он будет стрелять по своим. Это Мережковский, на коленях просящий Муссолини о вторжении в СССР. Это косоглазая Горбаневская, это хромоногий Цветков, это жирный Быков, это бесчисленная сволочь, обсевшая литературу и другие гуманитарные поприща, как тараканы — конфорки на пьяных кухнях. И ныне эта группа — американская дубина, которой Россию нужно поставить обратно — на колени.
Я ставлю на Россию. На коренной её народ. Мне кажется, что так будет лучше для всех.