— Я, дорогой мой, не обслуживающий персонал для твоей семьи. Разбирайся сам!
— Нюра, солнышко, присаживайся! У меня для тебя такие новости — просто крышу сносит!
Олег влетел в квартиру, как будто за ним гнались — не человек, а цунами в галстуке. Пальто он не повесил, а швырнул на спинку стула, сумку опрокинул прямо в прихожей. Его глаза горели, как у школьника, который идёт хвастаться пятёркой. Весь он пульсировал предвкушением, как будто сейчас озвучит самое гениальное решение столетия.
Анна сидела на диване и читала. Она не встала, не обрадовалась, не пошевелилась — просто подняла на него глаза и замерла. Лицо — спокойное, как замёрзшее озеро. Ни радости, ни негодования. Пустота.
— Ну? — сказала она, не сводя с него взгляда. — Что там у тебя опять?
Олег закрутился, как миксер.
— Представь! На следующей неделе — грандиозный сбор всей моей родни! Родители, тётя Марина, дядя Валера, даже бабушка с их шпицем — все едут к нам! На целую неделю! Скучали, мол, хотят душой отдохнуть. Вот и подумал: разместим их с комфортом. Старших — в нашу спальню, сами на диванчике покувыркаемся. Тётю с дядей — в твой кабинет, там и надувной матрас найдётся… Да, и еду приготовить надо бы. Ты ведь знаешь, как мама любит твои голубцы. А салатики, закусочки — это уже по вдохновению. Главное — чтобы всё по-семейному. По-доброму!
Он ждал оваций. Поцелуев. Или хотя бы «ну да, конечно, любимый». Но в ответ — тишина. Глухая, ледяная. Анна медленно отложила книгу, словно церемония началась. Поднялась с дивана. Смотрела в глаза — не злобно, не упрёками. Сухо. Отрезвляюще.
— Так вот, Олег… Я не устраивалась няней, поваром или горничной для твоей родни. Если хочешь принимать гостей — принимай. Сам. Я палец о палец не ударю.
Эти слова прозвучали как приговор. Не истерика. Не ультиматум. Просто факт.
Улыбка Олега потухла, как лампочка при коротком замыкании.
— Ты серьёзно? — хрипло выдавил он. — Это… это же моя семья!
— Именно. Твоя. И с какой стати я должна отрабатывать недельную смену на кухне только потому, что ты решил устроить семейный фестиваль?
— А ты не уважаешь моих родителей? — он резко повысил голос, доставая из кармана этот заезженный аргумент, как испуганный фокусник вытаскивает кролика из пустой шляпы.
— Уважаю. — её тон был ледяной, безупречно вежливый. — Поэтому я уже забронировала себе номер в пансионате. С понедельника по воскресенье. Чтобы не мешать вашему «уютному сборищу». У тебя будет шанс продемонстрировать, какой ты душевный сын и племянник.
Он стоял, не двигаясь. Как будто его ударили чем-то по голове. Улыбка окончательно исчезла, осталась только перекошенная гримаса. Гнев в нём закипал, как молоко на плите.
— Ты… Ты совсем спятила?! Какой ещё, к чёрту, пансионат?! Что я им скажу?! Что жена сбежала от них?! Позор!
— Позор? — переспросила она спокойно. — А разве не позорно в очередной раз устраивать шоу под названием «Анна на раздаче»? Ты забыл, что было в прошлый раз?
Он замер. Не хотел вспоминать. Но она напомнила.
— Новый ковёр, залитый борщом. «Безвкусный рулет», хотя он — мамин любимый. И твой племянник, поджаривший вилку в микроволновке, пока взрослые смеялись на кухне. Напомнить, кто потом отмывал это всё?
— Придирки! Мелочи! — начал закипать Олег. — Надо быть терпимее! Это же семья!
— Терпимее?.. — переспросила она и чуть улыбнулась. — Я выбрала микроволновку три недели. Ты заменил её на китайскую с Алиэкспресса за 3 рубля, потому что «опять же сломают». Я работаю столько же, сколько и ты. Но когда твоя родня приезжает — я превращаюсь в служанку, а ты — в короля вечера. В этот раз всё иначе. Я тоже хочу выходной. И я его возьму.
В понедельник она уехала. Без скандалов. Без слёз. Села в такси — и исчезла, оставив в квартире ощущение тишины, свежести и… укола совести.
Родня Олега прибыла во вторник — с чемоданами, авоськами, тапочками и «домашней колбаской». Он приготовил пельмени, нарезал колбасу, открыл покупной салат. И услышал:
— Ну, Олежка, хозяйка твоя, конечно, могла бы и наготовить перед отъездом…
К середе он был измотан. Утром его будили с вопросами о сахаре, днём звонили с претензиями к пульту, вечером ждали горячее. В ванной заканчивался лавандовый гель Анны, книги на полках стояли в каком-то нелепом порядке, а тётя перекинула скатерть «поживее». И в каждой мелочи звучало: «А где же наша Анечка?».
В пятницу он сгорел. Пригорел рис. Мать вошла на кухню и выдала:
— Ну кто же так готовит? Я тебя учила. Анна тебя совсем распустила…
Он не ответил. Просто молча вышел. Захлопнул дверь. И поехал к ней.
Отель пах свежестью и соснами. Он нашёл её сразу — у окна, с книгой, в светлом платье. Спокойная. Свободная. Красивая.
— Наслаждаешься? — хрипло бросил он.
— А ты как думаешь? — даже не посмотрела.
— Собирайся. Едем домой. Ты меня бросила там один! Я устал! Я не вывожу!
Анна подняла глаза. Смотрела спокойно, без жалости.
— Нет, Олег. Это ты теперь пожил той жизнью, в которую хотел загнать меня. Ты не справился за неделю. А я так должна была жить каждый раз. Это была твоя вечеринка. И твой хаос. Так вот, возвращайся в него. Варить щи и убирать следы. А я… я останусь здесь. У меня отпуск. Без срока окончания.
Он остался стоять. Один. Посреди холла. Пахнущий пельменями и уставшим отчаянием.