«Золотая яблоня» как символ идентичности
Выставка Юрмальской группы художников «Идентичность», которую открыли в музее города на волне в Майори, посвящена грядущему 100–летию страны.
Деревья, лошади и мед
Очень многие из 83 работ 62 авторов написаны за два последних года — это можно проследить по табличкам под картинами. В прошлом году Юрмальской группе исполнилось 40 лет — правда, за прошедшие годы иных уж нет, а те далече, но сообщество постоянно пополняется новыми именами, художниками младшего поколения.
Экспозиции не хватило большого зала на втором этаже Юрмальского городского музея, и часть ее переместилась на первый, в Каминный зал. Там расположились собрание работ Иевы Музыканте «Времена года» и необычная художественно–технологическая конструкция «Золотая яблоня» ее супруга Таливалдиса.
А в большом зале по центру можно увидеть разметавшиеся по полотну, очень узнаваемые мазки «Осенней рапсодии» — работу колоритного Нугзара Паксадзе.
— Написал ее нынешней осенью, — поясняет художник. — Ко мне приехали гости из Москвы, дизайнер и архитектор. И я провел специально для них мастер–класс, чтобы показать, как можно играть красками, которые превращаются в музыку, в трепещущие ноты. Получилась экспрессивная работа — хотя это масляные краски, постарался придать им прозрачность. Писал картину на улице, у своей мастерской в Тукумсе, и прямо на полотно падали желтые листья, приклеиваясь к свежей краске. Вот видите, один из них так и задержался…
Патриарх юрмальского сообщества и бывший глава группы Андрей Германис тоже принес на выставку новые работы. Одна из них — «Утро на лугу», написанная этим летом.
— Решил изобразить пасущихся лошадей с жеребятами, — делится автор. — Я, конечно, не анималист, но есть ведь интернет, есть другие источники — подсмотрел, как писать этих красивых животных. Потренировался, а потом перенес эскиз на полотно — без особых анатомических подробностей, как образ. Что хотел показать? А просто выразить радость жизни, свежесть мирного, солнечного летнего утра. Это и по цветовой гамме заметно.
А вторая работа, «Моя комната», изображает мою собственную «светелку», играющую роль мастерской, в нашем доме в Бигауньциемсе. Видите — много набросков, эскизов, мой компьютер, книги и журналы, большое окно. Мы говорим, что живем в центре поселка как у Христа за пазухой — у нас с одной стороны лес, а с другой — море.
А о работе «Мед» ее автор Лайна Кайгнайзе рассказывает, что сделала ее на пленэре в Тейпене. Художников радушно принял на своей пасеке председатель местной думы — не только хороший хозяин, но и отличный пчеловод.
Светлые тона и гроза в поле
— Уже пятое–шестое поколение моей семьи живет в Меллужи, в тихом живописном месте, так что я потомственный юрмальчанин, — делится нынешний глава Юрмальского сообщества Дзинтарс Адиенис. — В нашей группе тоже несколько поколений художников — от студентов Академии художеств, которых сейчас активно принимаем, до 80–90–летних «патриархов».
Стараюсь не давить на своих подопечных, пусть творят свободно. А моя главная миссия как главы группы — искать места для выставок, не только в Латвии, но зачастую и за границей. Исполняю и обязанности педагога — преподаю в Юрмальской художественной школе.
У Дзинтарса на выставке две работы, пронизанные солнцем. Одна из них — «Дюна», увиденная с необычного ракурса, снизу, от моря, в Юркалне. Поэтому она кажется могучей и «вздыбленной». Ярко освещена заходящим солнцем, наверху — сосны. А другая — живописная дорожка «К морю», подсмотренная в июне в Лиепае.
— Мне хочется побольше позитивных эмоций выражать в своих работах, делать их солнечными, яркими. И поменьше темных туч… Правда, они тоже порой придают потрясающий колорит работам — как на вот этой картине Лигиты Цауне «Земгальское поле», изображающей природу перед грозой.
С удовольствием увидела пастель на бумаге Николая Дроздовского «Рыбка», написанную еще в 1983 году, — художника уже нет в живых, но мастер он был отличный…
Привлекает и живая, яркая, технически совершенная работа Яниса Екабсона «Вимба идет». А вот огромный гобелен Эгила Розенберга «Сверкающая темнота», текстиль Саулцерите Грейзини. А Рита Эглите пишет на бумаге ручной работы — здесь ее «Перекресток». Изумительная, мерцающая в красном и зеленом свете «Сосна» Петериса Постажа, написанная в 2017–м, и эти же годом датируемые «Рижские цветы» Нугзара Кахиани… Пленительный юрмальский пейзаж — акварель Ивана Пустошкина. И еще много достойных полотен и картонов.
Весна и осень жизни
Переместившись на первый этаж, попадаешь в окружение человеческих лиц в темных очках, в которых отражаются разные уголки нашей страны: города со зданиями и парками, поля и деревни, леса и рощицы. Лето, осень, зима…
Подснежники, сирень, желтые деревья, заснеженные луга в зеркальных стеклах очков. Грудные младенцы и глубокие старики с морщинами на лицах.
На одной работе узнаю директора Балтийского международного фестиваля балета, в прошлом балерину Литу Бейрис, в солнечных очках которой отражается здание
Оперы с фонтаном и сквером.
— Я была на одной выставке в Доме латышского общества и встретила там Литу с ее мужем Гунтисом, — делится Иева Музыканте. — Лита сказала: «Мне тоже хочется быть запечатленной в твоем цикле!». Сказано — сделано. Начали с фотосессии, а закончила работу я уже в мастерской. Другие персонажи — это мои многочисленные друзья. Одно время просто шел вал: узнав о моей работе, ко мне приходили знакомые и незнакомые, просили тоже включить во «Времена года». Здесь 12 работ, но это далеко не все — часть уже разошлась по частным коллекциям. Моя мечта — собрать их все вместе и сделать полную выставку.
Мысль у меня была та, что жизнь — процесс неоконченный, все время продолжающийся. Когда все завершится, жизнь прекратится. И я хочу этот динамизм запечатлеть в разных стадиях завершения картин — видите, здесь все дописано, а вот здесь — незакрашенный, как будто карандашный контур. Младенцы и подростки у меня ассоциируются с первыми цветами, а пожилые люди — с пейзажами зимы и поздней осени. Но жизнь, как и природа, прекрасна в любой период. Надо находить радость во всем…
От физиков и лириков
Эркер же Каминного зала целиком отдан Таливалдису Музыкантсу — здесь раскинула широкие зеркально–металлические листья с солнечными батареями на них его высокая «Золотая яблоня».
— С одной стороны, яблоня и вообще дерево — это глубокая метафора, порождающая в латышской национальной культуре массу ассоциаций и аналогий, — поясняет скульптор и дизайнер Талис, директор Балдонской детской художественной школы. — Это дизайнерский объект, использующий в полной мере солнечную энергию. Днем аккумуляторные панели заряжаются от солнечного света, а вечером светятся без использования других источников.
«Золотую яблоню» мне помогли сконструировать друзья из Института твердого тела АН. Мы слишком мало используем солнечную энергию. Нам кажется, что сейчас дни темноватые, но ведь все равно бывают и ясные, когда можно поймать солнечный свет. А летом у нас, особенно во время белых ночей, много солнца.
Яблоня — самое распространенное в Латвии фруктовое дерево, дающее плоды. Так же мы пользуемся «плодами» движения электронов, электричеством. Наша планета получает столько солнечной энергии ежечасно, что можно обеспечить нужды городов и деревень на длительный период времени. И моей задачей как дизайнера было показать, что солнечная энергия — это красиво и практично.
Наталья ЛЕБЕДЕВА.