Известная москвичка: «квартиру в Риге купила за 3 дня»

«Тетя Таня из «Спокойной ночи, малыши» — так Татьяну Веденееву называет целое поколение уже взрослых дядей и тетей. А ей удается оставаться моложавой, энергичной женщиной, которая все успевает: и бизнес вести, и телеведущей работать, и в театре служить. С недавних пор Татьяна Веденеева стала «немного рижанкой».

О том, как она чувствует себя в Риге, об имидже русских за границей и об отношениях с Хрюшей и Степашкой Татьяна рассказала в интервью нашей газете.

 

— Как вам Рига?

 

— Конечно, я чувствую себя тут иностранкой. Но мне комфортно здесь находиться. У меня никогда не было желания насовсем уехать за границу. Надо же не просто видеть красивую картинку, но и думать: как ты впишешься в эту картинку ментально, духовно, морально, физически? Я всегда понимала, что мне будет трудно вписаться. Мне кажется, что любому человеку всегда лучше жить дома. Вот я недавно была в Эстонии — и поняла, что там не смогла бы жить. И не потому, что я почувствовала к себе негативное отношение, хотя там подчеркивают, что ты иностранка, например, специально переходят на английский. В Риге я этого не чувствую.

 

И еще Рига — фантастически красивый город. Таллин красив,  имеет свое лицо, но он не европейский — он скандинавский, немножко средневековый. А вот Рига — европейский с точки зрения архитектуры и потому ближе мне по духу. Я уже не говорю про природу — кругом красивейшие реки, озера, море… Мне теперь интересно и приятно все, что касается Латвии. Сейчас на 1–м канале TV в детском «Голосе» участвует девочка из Риги — я не поленилась, зашла в Интернет, посмотрела, как она выступала в прошлом году. Болела за нее…

 

Я не знаю, собираюсь ли подолгу жить в Риге, но у меня там много приятелей — кстати, они и натолкнули меня на мысль приехать сюда. У меня есть недвижимость во Франции, я могла сделать вид на жительство там уже давно, но у меня никогда  не было желания эмигрировать. А минувшим летом мои очень близкие друзья  купили квартиру в Риге и уговорили меня приехать. Мне так все понравилось, что и я за 3 дня купила маленькую квартиру. Дом находится на реконструкции. По сути, для меня это как гостиница, в которой можно пожить, погулять по городу, съездить на море…

Наверное, если я в Риге буду подольше, то выучу хотя бы немного латышский, потому что пока на улицах непонятны объявления и даже названия улиц трудно запомнить.

 

— Вас узнают на улицах, вам это нравится?

 

— Я бы предпочла, чтобы не узнавали — очень хочется расслабиться. Но даже когда с агентом по недвижимости смотрели квартиры, хозяйка одной из них меня узнала — попросила сфотографироваться.

 

Такие разные русские

 

— Вы прожили во Франции немало, около 6 лет. Было ощущение, что это не родное место?

 

— Конечно. Но я в основном находилась на юге Франции, на Лазурном Берегу. А это очень интернациональное место. Исторически сложилось, что первыми туда приехали англичане, потом русская аристократия, а потом все остальные — покупали недвижимость. Вот, например, раньше у меня был дом. Соседи у нас с одной стороны были смешанная пара — он израильтянин, она француженка. С другой стороны — очень богатые арабы, с третьей — итальянцы. А сейчас у меня  квартира. Мои соседи — итальянцы, а внизу  швейцарцы. От этого образуется очень специфическая атмосфера.

 

— То есть французский снобизм на юге не чувствуется?

 

— Не чувствуется совсем. Потому что на каждого местного жителя приходится как минимум 10 приезжих, и в этом состоит их бизнес. Там же все рассчитано на туристов, которые имеют недвижимость. Например, когда туда приезжаешь на Новый год или на Пасху, в период европейских каникул, в самые дорогие рестораны нужно делать заказ минимум за 3 дня. Многие начинают учить французский. Я могу общаться — в ресторане, магазинах,  аэропорту, но вести долгие беседы для меня, конечно, тяжело.

 

— Богатые русские там успели репутацию испортить?

 

— Там очень разные люди живут. Например, Абрамович — он купил на Лазурном Берегу виллу, которую лет 40 никто не мог купить… Уникальное, подгоревшее здание, которое принадлежало семье Бомон. Он бывает в дорогих ресторанах, дает много чаевых… разве что этим он репутацию испортил. Кстати, французы очень любят, когда им дают много чаевых, но ты их никогда этим не подкупишь, это совершенно точно.

 

Сейчас на Лазурном Берегу стало меньше русских, и французы переживают, потому что это уже немалая часть клиентуры — во всех дорогих местах есть русскоговорящие продавцы, официанты и русское меню. Прошлым летом было три  рейса в день, все забиты битком. И мне очень нравятся эти люди. Большинство, конечно, летает эконом–классом, потому что летом очень дорогие билеты (в бизнес–классе в Шанхай слетать стоит дешевле). Так вот, это очень классная публика. В основном это люди около 40 лет, сами заработали свои деньги, они с детьми и интеллектом на лице. Они — достоинство нации! Почему они летают туда? Не потому, что они не хотят жить в России. А потому что квартира в приличном районе Москвы обходится дороже, чем на Лазурном Берегу. И если на Рублевку нужно ехать 2 часа в пробках, то на Лазурный Берег  лететь 3 часа на самолете, и вы оказываетесь в месте, где сейчас, например, цветут анютины глазки, крокусы, цикламены… Русская и английская аристократия ездила туда именно зимой, когда нет липкой изнуряющей жары. Так что я бы не стала говорить, что русские там что–то испортили, во всяком случае, за последние 10 лет.

 

Ну, конечно, всегда и у любой нации  найдется какой–нибудь один урод, который испортит мнение о своей стране. И наоборот, великий человек может вознести свою нацию. Когда я была маленькая, мой папа очень любил смотреть хоккей. И когда шли последние матчи на чемпионатах мира, мы сидели тише воды ниже травы. И я с детства запомнила, что наши часто проигрывали чехам, потом выигрывали у шведов, а шведы выигрывали у чехов. И мне, маленькой девочке, казалось, что Чехия — какая–то огромная мощная страна, если она бьет такую большую нашу. И их надо бояться… А когда я выросла, то была удивлена, что Чехия по территории очень невелика.

 

«Чертовка» — это моя идея»

 

— Живя во Франции, вы занялись производством соусов. Зачем это вам, творческой личности?

 

— Ну, во–первых, я была не одна — у меня был муж, который профессионально занимался бизнесом. Бизнес всегда начинается с идеи. И как раз творческим людям идеи приходят в голову чаще и легче. Мне  подарили привезенные из Грузии соусы, и я захотела потом их купить еще. Оказалось, что негде. И я долго приставала с этой идеей к мужу, но он говорил, что это все ерунда. Наконец все–таки я его уговорила, и он вложил некоторое количество денег. Если у вас есть гениальная идея и вы убеждаете талантом убеждения, вы всегда можете найти инвесторов, которые дадут стартовый капитал. Я, конечно, более творческой стороной занималась.

 

Но, например, этикетка на бутылке — это моя работа. Однажды на антикварной выставке во Франции, в маленьком городке, я купила 18 гравюр XIX века с изображением Кавказских гор. И мне пришла идея поставить эти изображения на этикетку. Я придумала также нумеровать соусы. Против 13–го все в офисе взбунтовались, но я еще настояла, чтобы он назывался «Чертовка». Этот соус стал самым продаваемым.  Так что главное — не бояться начинать бизнес. И найти хороших партнеров.

 

— Вы исполнительный директор в вашей фирме, телеведущая, а с недавнего времени играете в театре Школа современной пьесы. На сегодняшний день какое дело для вас самое любимое?

 

— Я люблю телевидение, потому что я его очень хорошо понимаю. Все–таки я в нем так долго, с советских лет, потом были 1990–е, когда телевидение стало невероятно интересным. В 1989 году, вернувшись из Японии, я ушла из отдела дикторов и из «Спокойной ночи, малыши» в новую программу «Утро». Представляете: политика, бесконечно что–то происходит в думе, ни специальных студий, ни Интернета — при этом три часа живого эфира! Александр Николаевич Яковлев, который был правой рукой Горбачева, приезжал ко мне на эфир два раза. За один день у меня могли побывать Гарри Каспаров, кто–то из бизнеса, артисты… А когда страна бурлит, ты не можешь просто сидеть и улыбаться, ты должен быть в курсе событий — через каждые 5–10 минут у тебя меняются гости и с ними надо говорить на разные темы… Темп работы заставлял быть в колоссальном тонусе — и умственно, и физически, это фантастический опыт!

 

— Сейчас телевидение сильно изменилось?

 

— Раньше  TV было редакторским. И  редакторы были очень образованными людьми. Сейчас телевидение стало продюсерским. А хороших продюсеров, к сожалению, очень мало. В России и в кино, и на телевидении продюсерская деятельность стоит на первом месте. Она уже входит и в театральную жизнь — не всегда удачно…

 

Да, театры очень бедные. Причем это во всем мире так, не только у нас. Живя в Японии, я убедилась в том, что только театр кабуки финансируется государством, а у маленьких театров денег очень мало. Они стараются ставить современные пьесы, уже потому,  что исторические костюмы стоят очень дорого, а так артистов можно нарядить хоть в одежду из секонд–хенда. Это происходит во всем мире. Поэтому театры стараются привлекать менеджеров, при помощи пиара привлекать публику, чтобы не было пустых мест в зале. Но! Многие режиссеры стали считать себя продюсерами, зациклились на зарабатывании денег и перестали работать с актерами. Приходят и говорят: «Я не занимаюсь разборкой». Это определенный  и очень важный период работы над пьесой  — когда  режиссер  разбирает сцены, объясняет, почему герой говорит именно так, что он имеет в виду и т.д. Так режиссер выстраивает роль актера, линию всего фильма или спектакля. Многие режиссеры сейчас этим не занимаются: каждый артист делает свою роль сам.

 

— Так вот почему нередко в театрах такие странные спектакли, просто разваливаются на куски…

 

— Да, именно поэтому. Непонятно, о чем  спектакль! В текст может быть вставлен современный анекдот или герой скачет по сцене в обтягивающем трико — какие–то безумные позы, декорации, нецензурные слова. Публика устает от этого и перестает ходить в театр. Потому что им этот шок уже неинтересен.

 

Что касается моих любимых занятий—профессий, то я все их люблю. Просто чем–то я больше занимаюсь в определенный момент, и это занятие выходит на первый план.

 

Последнее увлечение сейчас — это театр. В юности было первым, и вот теперь снова! — круг замкнулся.

 

«Без Хрюши не было бы драматургии»

 

— А где человеческая ревность, зависть проявляются ярче? Все наслышаны о том, какая жесткая конкуренция в телевизионном мире, как за роли бьются в театрах…

 

— Про театр я не могу так сказать. Слышала, что раньше бывало такое… Правда, я приходящая артистка, но все равно я бы почувствовала, если бы моя персона вызывала отторжение.  Мне повезло с ролью — пригласили в спектакль «Последний ацтек» — я играю американку русского происхождения. И эта роль ложится на меня — я знаю, как иностранка среагирует на ту или иную ситуацию, потому что я подолгу жила за границей.

 

— А как вы оказались в Японии?

 

— Я туда попала по обмену от телевидения. Сначала туда уехал Володя Ухин, и в «Спокойной ночи, малыши» стали искать замену — тети Вали и тети Лины не хватало. А я к тому времени всего год работала на телевидении, в основном была стажером в ночных эфирах. И мне предложили. 

 

— Известный телеведущий Игорь Кириллов говорил, что там сложно было работать — дети чувствуют фальшь…

 

— Нужно быть артистичным обязательно. И мне очень помогала моя профессия актрисы — войти в предлагаемые обстоятельства.  Ведь дети  живут на эмоциональном уровне, и они сразу считывают неправду.

 

— У вас с кем были лучше отношения — с Хрюшей, Степашкой или Каркушей?

 

— Со всеми хорошие были. Ну, без Хрюши там бы не было драматургии! Каркуша — дама из Амстердама. Филя и Степашка — такие хорошие ребята!  В передаче, кстати говоря, давались такие нехитрые уроки жизни поведения.

Надо сказать, что в «Спокойной ночи, малыши» пробовали многих, но не все приживались. Кому–то казалось, что это интриги, но ничего подобного — раньше рейтинг измерялся письмами. Кому–то приходят целые мешки писем, а кому–то не пишут… Те, кто приживался, искренне во все это верили. Если учитывать, что никаких импровизаций не допускалось, нужно было четко следовать тексту и все же вкладывать чувства.

 

— К телеведущим много требований предъявлялось?

 

— Конечно. За отступление от текста могли вызвать на ковер. За внешний вид. Меня, например, вызывали за слишком длинные серьги.

 

— А разве у дикторов не было какой–то гардеробной, в которой они одевались?

 

— Нет, что вы! Шили один костюм в год. Как правило, все шили себе пиджаки, потому что это дорого было, ткань найти трудно. Остальное варьируй как хочешь. Лично у меня львиная доля всех заработков — за музыкальные передачи, детские и прочие — уходила на экипировку.

 

Знаете, я работаю с 16 лет. Поступила в институт и на первых же каникулах стала сниматься в фильме «Много шума из ничего», и дальше пошло. Потом телевидение — дикторская работа, «огоньки». Всякие шоу «Споемте, друзья», «Шире круг» и другие снимались во внерабочее время. Меня дома практически не было. И все деньги, которые я зарабатывала, уходили на наряды, спекулянтов, у которых все покупалось. Зато было колоссальное удовлетворение от работы. Ну и огромное счастье, если удавалось купить кофточку… для этой же работы!

 

— А женскую зависть вам удалось вызывать? Все–таки первая красавица, популярные передачи, командировка на год в Японию…

 

— Конечно, приходилось сталкиваться с этим, но я не люблю об этом говорить.  Мой первый муж — художник, он был  старше меня. Мы еще не были женаты, когда я проходила очень серьезный конкурс на телевидении. Поначалу работала по ночам, даже сама не понимала, где меня видят, и меня никто не замечал. Но когда пошли программы и когда через год меня послали в Париж  в связи с визитом  Брежнева, я почувствовала зависть. Оставляли письма без подписи и почтового штампа со всякими неприятными словами и пр.  Когда я однажды принесла такое письмо домой, мой мудрый муж дал мне стихи, смысл которых сводился к следующему: если ты — личность, то ты должен все способности свои отдавать, реализовать себя. Соответственно ты будешь вызывать иногда негативные реакции с разных сторон.

 

Я много лет носила эти стихи в кошельке и в трудную минуту читала. Еще муж меня научил, что в моей работе для меня должен быть важен зритель. Все остальное не важно. И не надо ни с кем слишком дружить в рабочем коллективе, не надо  ссориться, надо находиться в правильных производственных отношениях.  И вот это умение правильно выстраивать отношения мне очень помогало потом в жизни.

 

Зависть и конкурентная борьба существуют во многих сферах жизни. И чтобы выжить и не потерять себя, нужно стараться делать свое дело очень честно, если оно тебе реально нравится.

 

Вита ШТЕЙН, спецкор «Вестей Сегодня» в Москве