Тайна «Слова о полку Игореве» разгадана:? Ученый-гидролог указал точное место последней битвы русичей с половцами
Давным-давно, в армии, замполит предложил каждому из нас рассказать, чем знаменита его малая Родина. Рядом со мной сидели сослуживцы из Твери, Можайска, Москвы, Тольятти, Нижнего Новгорода. Ясно, что они заливались соловьями. Мне, тогда жителю городка Красный Лиман в Северном Донбассе, оставалось только выложить один-единственный козырь: «А в наших местах произошла битва князя Игоря с половцами. «Слово о полку Игореве читали? Так вот – это про наши места».
Ищут давно, и многие
Информацию об этом печатала местная газета моего городка, а газетам советский человек верил. То было время начало увлечения «Словом» многих людей, которым великий памятник русской культуры вернул своими книгами и статьями в семидесятых годах академик Дмитрий Лихачев. С тех пор у меня собралась достаточно большая библиотека по «Слову», я и знаю теперь, что никто за двести с лишним лет вывода повести из небытия графом Мусиным-Пушкиным так и не смог точно указать место битвы. Более того, даже путь к полю последней битвы, несмотря на жаркие споры историков и литераторов, отыскать за десятилетия не смогли. Дело дошло до того, что вновь, как и при Мусине-Пушкине, начали сомневаться в подлинности древнего произведения, пока, слава Богу, недавно умерший гениальный русский лингвист Александр Зализняк, не поставил точку в споре, доказав при помощи инструментов прикладной лингвистики, что спору такому нет места.
География, история и военная тактика
Впрочем, ряд военных историков, как, например, Вадим Каргалов, путем простых расчётов доказали, что первоначальный ход дружин новгород-северского князя Игоря и его брата, курского князя Всеволода мог быть только вдоль Северского Донца, что встреча братьев состоялась на границе Харьковской и Донецкой областей, в том месте, где в Северский Донец впадает Оскол – тамошние жители называют его Слиянием, неподалеку от Святогорска. Также выяснилось, что один день хода конной дружины от Слияния приводит нас опять-таки на берег Донца, но южнее – между Красным Лиманом и Славянском, в район села Райгородок, где в древности, на тогдашнем русле реки, на «старице», ныне оно поменяло расположение, был большой брод, «переволочна», где и могло произойти столкновение дружин братьев с отрядом половцев, охранявшим одно из стойбищ и обозы степняков. Там-то русичи и «помчали красных девок половецких», о судьбе которых «Слово» благоразумно умалчивает.
Чем дальше в степь – тем меньше следов
Но что дальше: куда двинулось войско? Памятник литературы указывает нам туманно – на Юг, к морю, к Дону. Тут надо сказать, что для древнерусских читателей в таком указании особой туманности не было. Это нам, грамотеям хорошо, мы карты географические с детства знаем. С младых ногтей нас учат точности в выборе направлений, расчетливости во всем, что касается географии. Для древних русичей достаточно было общего направления: юг, Дон, море. Все это от черниговской, да киевской, да курской стороны находилось далеко в степи пустынной, почти не существовало, где-то там на юге. Понятия юго-запад, скажем, или северо-восток не существовало. Сказано – в стране полуденной, значит там и есть - на юге. Для тех же, кто ходил в походы, да слушал рассказы бывалых, давались точные ориентиры – названия рек Каяла и Сююрли. Но поди сыщи их нынче, когда с тех пор прошло столько времени, по степям прошло столько народов, государств и правителей. Волны переселенцев в Новороссии с XVI по XX век почти полностью смели с лица земли, то есть, пардон, с карт названия скифские, половецкие, печенежские да старорусские вкупе с татарскими и турецкими. Правда, в тех краях, где Игорь предположительно бился с половцами, в донецких степях, поселились, выведенные митрополитом Игнатием из Крыма греки, чей язык – урумский или греко-татарский, почти полностью основан на древней половецкой лексике, как и язык крымских татар, «одаривших» им покоренных в седую старину греков. Поэтому некоторые историки и географы давно пытались связать несчастливую для Игоря Святославича Каялу с донецкими реками Кальмиус, Калка и другими.
И тут свое слово сказал донецкий гидролог
Существует множество версий того, где именно произошла главная битва князь Игоря со степняками. Куда только не тыкались карандаш и палец географа, историка, писателя, многочисленных любителей отечественной старины, несть им числа. Искали в излучине Дона, чуть не под Сталинградом, под Ростовом, северней Таганрога – у Матвеев Кургана, в Запорожской области. Но нашелся в Донецке человек, который назвал место, и обосновал свою убежденность научными методами.
Ученого секретаря Донецкого отдела Географического общества НАН Украины Александра Петровича Черныха называли «главным гидрологом Донбасса» - много лет он проработал главным специалистом в области гидрологии и разработки комплекса проектов водоснабжения Донбасса. В предисловии к своей книге «История сквозь призму звукосмысла» (2003), немедленно по выходу ставшей библиографической редкостью, Александр Петрович писал, что работа гидролога и предопределила для него переход от изучения современных рек, водных и земельных ресурсов края к исторической географии, к поиску местонахождения древних памятников и событий древности.
В своем труде гидрограф Черных неоднократно обращается к древнерусским литературным памятникам, как источникам – от летописей до «Слова». Поэтически написанная история похода новгород-северского князя же вообще стала и источником, и целью поисков. Черных обосновал рядом доказательство, что легендарная Каяла (кстати, русичи знали несколько рек с таким названием, но нас интересует приазовская) это известная в Донбассе река Кальмиус. Та самая, которая в начале своем течет через центр Донецка, где из скромного степного ручейка сделали Нижнекальмиусское водохранилище.
Место плена Игоря – в балке под Донецком
Можно было бы много рассказывать о том, как ученый расшифровывал старинные названия степных речек юго-востока Новороссии, привязывая их к нынешним именам, но нас интересует все-таки коренной вопрос – где же именно был разбит и пленен князь Игорь?
Александр Черных рассказывал в своей книге об этом так:
«Когда в Донецке готовили к постановке оперу Бородина «Князь Игорь» (фантастическая, надо сказать, была постановка – в Святых горах. – авт.) исполнительский состав повезли в район заповедника Каменные могилы (часть его в Донецкой области, часть – в Запорожской. - авт.), где, кстати, в 1223 году проходил драматический финал битвы «на Калках» с монголо-татарами. Повезли «подышать воздухом истории», так как район битвы «на реке Каялы» 1185 г. с половцами не был достоверно установлен тогда.
Но теперь, когда мы почти наверняка знаем это, хочется большего: увидеть то место, где в музыкальной интерпретации «Слова» могли возникнуть наяву и гениальные половецкие пляски, и знаменитая ария Игоря: «О, дайте, дайте мне свободу, - я мой позор сумею искупить: спасу я честь свою и славу, я Русь от недруга спасу!».
Ученый-гидролог в своих поисках опирался и на рассказ о походе Игоря Святославича в Ипатьевской летописи. Именно обстоятельный рассказ летописца об обстоятельствах жизни Игоря в плену, о деталях побега из оного, позволил значительно сузить район поиска кочевья «ялов Тарголове» - половецкого стана, места плена князя.
Александр Петрович пишет: «Удалось установить, что место это находилось на правом берегу Каялы-Кальмиуса, в 3 километрах ниже брода у села Подгорное. Именно здесь «впадает» справа в Каялы-Кальмиус балка с загадочным, трудно поддающимся расшифровке названием «Велюб-Алем-Тарама» из летописи».
Черных уверен – переводить надо так – «Балка Большого Хана», то есть по половецким обычаям – «Балка Великого Князя». Великим князем Киевским Игорь Святославич стал только в 1198 году, но претензии на этот титул заявил именно в 1185 году. И в тех краях об этом тщеславном посыле князя знали все – и русичи, и степняки. Именно с этой целью, считают некоторые историки, Игорь и возглавил поход русских князей на половцев, с которыми всего годом ранее воевал в союзе против Киева.
Надо сказать, половцы относились к пленному именно как к Большому хану: ездил, где хотел со своими пятью или шестью слугами, охотился с ястребом. А приставленные к нему 20 сторожей, включая пятерых сыновей ханских, слушались его беспрекословно, выполняли все его желания. Известно, что даже православного попа вытребовал Игорь к себе в донецкие степи. Ипатьевская летопись замечает: «Попа же бяшеть привел из Руси к себе со святою службою, не ведяшеть бо божия промысла, но творяшеться тамо и долго быти».
Прав ли Александр Черных, выпустивший в 2011 году еще и специальную книгу «Разгадка тайны реки Каялы»? Ведь его версия всего лишь версия. Одна из многих. Донецким, понятно, она нравится, но, сдается, последнего слова в этой истории пока еще не сказано, поиски продолжаются. Что, впрочем, и прекрасно. Ибо, как заметил писатель Паустовский: «ожидание счастья иногда лучше самого счастья».