Урок выучен
Призывая Соединённые Штаты начать войну против Сирии в 2012 году, Хиллари Клинтон в своих электронных письмах утверждала, что Россия «не будет препятствием», поскольку лишь сделала «немного больше, чем выразила недовольство», когда в 1999 году США и их сателлиты бомбили Югославию:
«Второй шаг состоит в том, чтобы разработать международную поддержку воздушных операций коалиции.
Россия никогда не поддержит такую миссию, так что нет смысла действовать через Совет Безопасности ООН.
Некоторые утверждают, что участие США несёт риск более широкомасштабной войны с Россией. Но пример Косово доказывает обратное.
В данном случае Россия имела истинно этнические и политические связи с Сербией, которых нет между Россией и Сирией, и даже тогда Россия не сделала почти ничего, кроме как выразила недовольство.
Российские официальные лица уже признали, что не будут препятствовать в случае начала интервенции».
Чего Хиллари не смогла понять, так это того, что Путин — не Ельцин; что вернувшийся на пост Путин после того, как Медведев воздержался в ООН и позволил Империи развязать войну против Ливии — особенно не Ельцин; и даже Ельцин в 1999 году сделал несколько больше, чем просто «выразил недовольство».
Поскольку война НАТО и Югославии была закончена, Ельцин приказал 300 российским миротворцам в Боснии совершить марш-бросок до аэропорта в Приштине и занять его прежде, чем войска НАТО войдут с юга, что десантники и сделали. После чего Уэсли Кларк отдал приказ британскому генералу Майку Джексону, и единственная причина, почему мы сейчас не вспоминаем 1999 год, как год крупнейшего столкновения войск России и НАТО — это то, что Джексон приказ выполнить отказался. Затем Ельцин, понимая, что переброска подкреплений и снабжение воинского контингента по воздуху через поддерживающие НАТО страны было делом практически невозможным, отступил и в итоге сдал аэропорт.
Так что, да, фактически в 1999 году Россия сделала существенно больше, чем просто «выразила недовольство». Попытка действовать была скверно организована и плохо продумана, но это был искренний шаг с целью обезопасить российскую оккупационную зону в Косово ради сербов. Она оказалась краткой, но и она отличается от отсутствия попытки вообще.
Насколько известно, и по поводу войны в Сирии Россия сделала намного больше, чем просто выразила недовольство. Вопреки ожиданиям Клинтон трёхлетней давности Россия вступила в боевые действия в Сирии. Я придерживаюсь мнения, что возможным российское вмешательство Москве позволило собственно американские оперативные меры против ИГ,* предпринятые годом ранее. С 2011 года ЦРУ поддерживало действующих против сирийского правительства мятежников-исламистов. Но после раскола ИГ в конце 2013 года и быстрой экспансии группировки в западный Ирак в начале 2014-го американский Пентагон начал вести боевые действия против ИГ сначала в Ираке, а через несколько месяцев и в Сирии.
Это позволило русским представить своё вмешательство самим себе, миру и американцам, как не прямо противоположное американским целям, каким собственно и оно было. Российские военные, как указывала Москва, находились там чтобы делать то же самое, что и американские, а именно бороться с ИГ, хотя русские действовали обстоятельнее и боролись также против аль-Каиды и ее союзников. Вместо того чтобы прямо противостоять целям американской интервенции, российское вмешательство в сирийские дела стало — поскольку было фактически две отдельных американских интервенции с противоположными целями — скажем так, перпендикулярным тому, что делали США.
Я полагаю, что фактически Москва пошла [на вмешательство] в Сирии настолько же ради срыва североамериканских планов по смене режима, насколько чтобы вынудить Соединённые Штаты скрестить шпаги и принять это как данность, и признать Россию, не важно насколько неохотно, партнёром в некоем ограниченном смысле. Стратегия, которая изначально была в некотором роде обещающей, поскольку на международном уровне Россия выразила некую добрую волю, сражаясь с ИГ, ведь группировка нанесла удар по Парижу, а затем снова, когда Лавров и Керри в сентябре 2016 года выработали соглашение о совместных боевых действиях против аль-Каиды, но позже сделка была саботирована деятелями внутри Пентагона, особенно в ВВС. В ретроспективе эта стратегия принуждения Вашингтона к вступлению в бой вряд ли могла сработать, но попытку сделать стоило, судя по доступной в то время информации.
Тем не менее, факт есть факт: российское вмешательство шло вразрез с усилиями ЦРУ (и в меньшей степени Пентагона) вооружить мятежников. И наперекор надеждам и мечтам западных «крылато-ракетных» либералов, которые со всегдашним упорством обманывали сами себя, что джихадистские мятежники достойны поддержки и улучшения оснащения в столкновениях со светским правительством.
Также остается фактом, что русские в этой схватке выиграли, и что возглавляемая джихадистами попытка смены режима была отражена. Одновременно группировка ИГ была практически уничтожена, так что сегодня Россия и Пентагон более не связывает общая военная цель, что делает две силы существенно более противостоящими друг другу, чем когда всё начиналось.
Разница между российской попыткой сказать своё слово в Югославии в 1999-м и в Сирии в 2015-м ни тогда ни потом была не в дерзости. Вероятно, было бы более смелым попытаться блокировать НАТО и не допустить в аэропорт и в северное Косово, чем начать бить ИГ более чем двенадцать лет после того, как США начали делать именно это.
Различие между успехом в Сирии и провалом в Косово — во времени осуществления. Несмотря на аргумент Хиллари, что русские обладают « истинными политическими связями с сербами», это просто неправда. Белград и Москва не были союзниками ни в холодной войне, ни 1990-е, когда Югославия стала отверженной, а Ельцин — вашингтонской марионеткой.
В 1999 году любая попытка в последний момент сорвать планы НАТО и твёрдо встать за сербов не удалась бы, поскольку ничего не было заранее согласовано. Пролёт над странами НАТО не мог произойти ни при каких условиях. Чтобы бросок Москвы имел хоть какие-то шансы, было необходимо иметь готовую к переброске группировку войск, уже закрепившуюся в Адриатике. Но это потребовало бы хоть какой-то прозорливости и независимости, чем в 1990-е в администрации Ельцина и не пахло.
В Сирии же, напротив, было меньше настоятельной необходимости, но, что важно, в отличие от мнимых российско-югославских связей, российско-сирийские существовали действительно. Оба эти фактора означали, что русские будут вовлечены, и в то же время было много времени, чтобы всё изменить.
Небольшое, но решающее российское военное присутствие.
Вот почему я думаю, что недавняя российская военная миссия в Венесуэлу настолько важна. В Югославии Россия сделала шаг после того, как альянс НАТО уже его сделал, и проиграла, ведь было уже слишком поздно. В Сирии Россия также позволила Империи сделать первый шаг, но тем не менее, восторжествовала, поскольку обстоятельства были иными. Однако, по-видимому, в Венесуэле Россия не имеет намерений позволить США сделать первый шаг. Наоборот, на этот раз первыми на месте событий были русские.
Русские говорят, что это запланированный визит в соответствии с соглашением десятилетней давности о сотрудничестве в оборонных отраслях, но российские СМИ умно указывают, что если бы на самом деле было так, то по обыкновению прилетели бы гражданские специалисты из оборонных компаний, а не сухопутные войска и, временно, даже заместитель командующего. Более вероятно, что был направлен военный персонал, поскольку это военная миссия.
Я уверен, что Россия не расширит какие-либо военные гарантии Венесуэле (наподобие того, что сделала в 1960-е для Кубы), и не думаю, что направит какой-либо военный персонал, который внезапно возникнет у венесуэльцев при возможном вторжении США, и не в последнюю очередь потому, что это было бы совершенно напрасно, равно как и контр-продуктивно.
Но я думаю, вполне возможно, что Москва решила сорвать прямое военное нападение США или, что ещё лучше, помочь сдержать его, поддерживая венесуэльцев так же, как во времена холодной войны СССР поддерживал многочисленных африканских ополченцев. То есть, помогать очень ограниченным количеством опытных специалистов, для повышения боевой эффективности заполнивших не связанные с выполнением боевых задач ключевые посты.
Сами американцы догадываются, что среди российских военных есть специалисты по информационным операциям в компьютерных сетях и специалисты по отладке комплексов С-300. Ещё одна возможность — специалисты по РЭБ и радиоэлектронной разведке (РИЭС).
Но ещё важнее не то, какую именно роль там будут играть русские, а тот факт, что на этот раз они появились на месте событий раньше американцев. Это не значит, что они там останутся навсегда. Если обстановка стабилизируется или русские посчитают, что дело сделано, они могут уйти, но вывод из этого таков, что Москва, по-видимому, вынесла очень важный урок из событий в Югославии и Сирии — позволять американцам действовать раньше вас, это действовать на свой страх и риск.
На сей раз, продумывая воздушный удар США или нечто в том же роде, Майк Помпео не сможет разделять иллюзии своего предшественника из 2012 года. Он будет знать, что русские с большой вероятностью будут играть ту или иную роль. И как всегда в рукаве у них будет сюрприз-другой.
Марко Марьянович