С Днём победы. Продолжение
В плену оказалось 3,8 миллиона. В мировой истории войн не было ничего подобного, такое могло случиться только с нашим «гением человечества», великим главнокомандующим Сталиным. Потом эти бедняги, попавшие в плен и выжившие там, были за свой плен жестоко наказаны. Сталин их обвинил в поражении и строго взыскал с них за свои ошибки и просчёты. За полтора года отступления мы отдали врагу территорию, превышающую территорию всех стран Европы, завоёванных Гитлером. Я имею в виду страны, которые действительно были завоёваны, а не присоединились добровольно, а таких было немало. Если бы Россия не была такой огромной страной, а русская зима такой жестокой и продолжительной, то неизвестно, как бы всё обернулось. Мы отступили до Волги, а могли отступить и до Урала, и у нас бы ещё осталась огромная территория, на которой можно перевести дух, собраться с силами и начать наступать на противника, уже ошеломлённого этими бессмысленными, не обустроенными и не обжитыми пустыми пространствами, заваленными снегом, и зимой, которой, кажется не будет конца. Гарин-Михайловский писал, что русские своих врагов не побеждали, а «закиселивали». Закиселили монгол, закиселили французов, писал Гарин-Михайловский, а мы можем добавить, что и немцев в каком-то смысле закиселили. Россию завоевать невозможно, никому не удавалось и не удастся. Правда, империалистические войны за территории остались в прошлом. Теперь страны завоёвывают экономическим путём, а в экономической войне мы вечные побеждённые.
Но я про Великую Отечественную войну. Мы говорили о том, что Сталин любил воевать со своими, и в Великой Отечественной войне это проявилось. Этим занималось огромное, многочисленное ведомство, которое называлось СМЕРШ. Данных о том, сколько людей было репрессировано и уничтожено СМЕРШевцами, у нас нет. Но я думаю, что таких было немало. Работа СМЕРШа была прямым продолжением массовых репрессий, террора против своего народа и международного коммунистического движения, которые Сталин развернул в конце 30-х годов. Войну с Германией Сталину навязали, а войну со своими он вёл по собственной инициативе, вдохновенно, с упоением, до конца своих дней. СМЕРШ люто ненавидела вся армия. Моя близкая знакомая пошла добровольцем в армию, и её направили в СМЕРШ, выбирать она не могла. В СМЕРШе её посадили на перлюстрацию писем. Можете себе представить, какое огромное количество писем, бесплатных треугольников, шло с фронта и на фронт. И все эти письма внимательно читались. Огромное количество людей в военной форме, которые могли бы сражаться на фронте, сидели в конторах и читали письма. Из писем с фронта и из писем на фронт тщательно вымарывалась вся негативная информация. Из писем с фронта – вся информация о тяготах войны, о погибших друзьях и т.п. Из писем на фронт вымарывалось всё, что касалось трудностей жизни в тылу, голода, болезней и т.п. Моей знакомой не хотелось всё это вымарывать, но она боялась, что кто-нибудь после неё проверит прочитанные ею письма, и если она не вычеркнет какую-нибудь правду, то её за это накажут. И она тщательно выполняла свою работу. Если помните, Солженицын был репрессирован именно за письма с фронта. Он в письмах своему другу критиковал Сталина, анализировал его стратегические решения и доказывал, что они неудачные, неправильные. СМЕРШевец, занимавшийся перлюстрацией, сообщил об этом начальству. Поэтому Солженицын не считал себя жертвой незаконных репрессий. Он понимал, что критика решений главнокомандующего может считаться преступлением.
Кроме СМЕРШа, были ещё заградотряды, которые стреляли в спину своим. Особенностью сталинского стиля командования, которому следовали другие военачальники, было полное равнодушие к потерям в живой силе. Берегли технику, за утраченную технику строго взыскивали, экономили боеприпасы, а за погибших бойцов никого к ответу не привлекали. Машины денег стоили, а солдаты были самым дешёвым расходным материалом в войне. Танкисты сочинили песенку, я её уже цитировала, но процитирую ещё раз. Её очень любил мой друг писатель Владимир Тендряков, хотя танкистом он не был. Она поётся на мотив «Любо, братцы, любо».
А наутро вызвали в особый отдел:
Почему ты с танком вместе не сгорел…
Подождите, братцы, я им говорю,
В следующей атаке обязательно сгорю.
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,
В танковой бригаде не приходится тужить.
С этим стилем командования связаны огромные, чудовищные потери нашей армии. Мы потеряли, по самым скромным подсчётам, 27 миллионов только убитыми на фронте. Есть и другие цифры потерь – 28 миллионов и больше. Они одно время публиковались, а потом их перестали публиковать. Я думаю, точное число убитых на фронте никому не известно. А были ещё те, кто умер в госпиталях, далеко от фронта, и те, кто умер уже после войны, от фронтовых ранений. Как писал замечательный поэт Семён Гудзенко, «Мы не от старости умрём, от старых ран умрём…». Он и умер от последствий ранения в голову. Мы потеряли 27 миллионов, а немцы 6,5 миллионов, причём немцы воевали не только с Советским Союзом, но и со странами Европы, и в Африке, если помните, там был Роммель. После войны было много инвалидов войны, с такими страшными увечьями, что они жалели, что не погибли. Ослепшие, безрукие, безногие… Безногие ездили по городу на доске на колёсиках, отталкивались руками, в которых были «утюжки». Они нам были по пояс, мы смотрели на них сверху вниз. Им никто не помогал, ими никто не занимался, они никого не интересовали. В Москве с ними поступили просто – собрали и отправили, кажется, на Валаам, чтобы они не портили городской пейзаж. У Юрия Нагибина есть рассказ про это. Солдаты, возвращавшиеся с фронта, ожидали, что их будут встречать с радостью, может быть, даже торжественно. Что их ратный труд, то, что они 4 года рисковали жизнью,- всё это встретит сочувствие, понимание, будет поставлено им в заслугу, но так не случилось. Им сразу дали понять, что никаких особых заслуг у них нет, и рассчитывать им не на что. Фронтовики были очень разочарованы. Борис Слуцкий писал: «Дым отечества, ты другой, не такого мы ждали, товарищ…». Демобилизовавшийся Саша Родин писал мне из Москвы: «Здесь теперь в моде не ордена, а ордера, на ордена никто внимания не обращает». Ордера выдавались на покупку промтоваров. Свободной продажи промтоваров не было.
Ну и, конечно же, после войны началась новая волна репрессий. Сталину необходимо было кого-то преследовать, арестовывать, пытать, уничтожать. Без этого ему жизнь была не мила. Я написала в прошлом посте, что всех, кто был в немецких лагерях и выжил там, отправили в наши лагеря, и там уже никто не выжил. Оказывается, я была не совсем точной, читательница в комментарии рассказала про своего дедушку. Он был в плену, а после войны попал не в лагерь, а на какие-то принудительные работы. Он выжил, но всю жизнь ходил под 58-й статьёй и был реабилитирован только после 1956 года, когда были реабилитированы все жертвы незаконных сталинских репрессий. Читательница считает, что она мне принципиально возразила, а я так не считаю. Её дедушка попал в плен не по своей вине, и был за это жестоко наказан, не знаю уж, что это за работы, которые проводились не за колючкой, но думаю, что они тоже были достаточно тяжёлыми. А дальше дедушка жил с клеймом предателя и умер бы с этим клеймом, если бы Сталин не умер раньше него, и Хрущёв не решился бы на ХХ съезде разоблачить «культ личности» и рассказать о незаконных репрессиях. А что дедушка выжил, так и в лагерях, случалось, выживали. После 20-ти лет лагерей выжили Варлам Шаламов, мой друг, писательница Елизавета Яковлевна Драбкина, выжила мать Василия Аксёнова Евгения Гинзбург. Эти люди выжили и написали книги, из которых мы узнали всю правду о ГУЛАГе, выжил, пробыв 20 лет в лагере, и заведующий отделом ЦНТБ по архитектуре, в котором я работала, венгерский коммунист Бенедикт Гайду. Он участвовал в войне в Испании, а после победы Франко приехал в СССР, первую страну победившего пролетариата. Здесь его почти сразу же отправили в лагерь, и вышел он после 1956 года. 20 лет в наших лагерях вынесла известная французская пианистка Вера Лотар-Шевченко. Замечательный режиссёр Валерий Ахадов снял о ней очень хороший фильм «Руфь», где героиню сыграла Анни Жирардо. Есть такой феномен, сила духа, вот те, кто обладает этой силой, выживают в лагере. Физические страдания не могут сломить их дух. 10 лет в лагере провели Солженицын и мой сослуживец по ЦНТБ Николай Бурченков. Во время войны он был разведчиком, но шпионил не за немцами, а за нашими союзниками американцами. В 1946 году его арестовали, и вышел он после 1956 года. Так что выжил не только дедушка нашей читательницы, но эти исключения только подтверждают правило. Среди военачальников, которые принесли стране победу, Сталин сразу начал искать тех, кто мог бы стать его соперником. Особенно он боялся Георгия Жукова. Всё окружение Жукова было арестовано, среди них генерал Крюков, муж знаменитой певицы Лидии Руслановой, и певицу заодно прихватили, она тоже своё отсидела в лагере. От этих арестованных требовали показаний на Жукова, не знаю, дали ли они эти показания, но всё же арестовать Жукова Сталин не решился.
Я всегда считала и продолжаю считать, что на Сталине крови наших бойцов не меньше, чем на Гитлере. Наших бойцов убивали немцы, потому что Сталин их подставил. Подставил своей недальновидностью политика, прозевавшего начало войны, своей бездарностью командующего, своей беспощадностью по отношению к бойцам собственной армии. Мы уже говорили о том, что Сталин не просто не боялся потерь, а потери ему нравились. Гекатомбы трупов казались ему доказательством его собственного величия. И другие военачальники уловили это сталинское отношение к людским потерям. Тот же Жуков при взятии Берлина гнал солдат на не разминированные минные поля. Солдаты разминировали их собственными телами.
В бой действительно шли за Родину, за Сталина, но к реальному Сталину это никакого отношения не имело. О реальном Сталине народ ничего не знал. Сталинская пропаганда, бессовестно лживая, оглушительно-громогласная и всюду проникающая, создала некий образ великого вождя, который, не щадя живота, заботится о всех советских людях. Отдельно о детях, отдельно о стариках, отдельно о спортсменах и т.д. Вот мы все живём спокойно, вечером ложимся спать и спим беззаботным сном, а Сталин не спит никогда. Он бодрствует в своём кремлёвском кабинете, не знает покоя, всё думает о том, как нашу прекрасную, свободную жизнь сделать ещё прекраснее и ещё свободнее. А кроме этого образа, созданного сталинской пропагандой, был ещё один образ, миф о Сталине, созданный самим народом. Великий, талантливый народ создал этот миф о своём вожде и вложил в образ вождя все свои лучшие черты и все свои чаяния и надежды. Этот миф был народу необходим, чтобы жить при бесчеловечном сталинском режиме и при этом не утратить чувство собственного достоинства. Вот именно за этого Сталина, героя созданного народом мифа, бойцы и шли в бой. Так что мифический Сталин действительно сыграл положительную роль в войне. Только и его народ придумал. Наш народ победил в этой войне не благодаря Сталину, а вопреки ему.
Я хочу ещё добавить, что Сталин кое-чему научился у Гитлера, и вся его послевоенная жизнь доказывает, что учеником он оказался весьма способным. Благодаря Гитлеру и нацизму Сталин понял, что национальное самосознание, национальное чувство сидит в людях гораздо глубже, чем классовое, и опираться нужно именно на него, это надёжнее. После войны Сталин начал восхвалять и воспевать русский народ. У нас стали писать, что всё, что придумано в мире на благо человека, придумано русскими. Россия – родина радио, Россия – родина электричества, Россия – родина телеграфа и т.п. Шутили, что Россия – родина слонов. Послевоенные массовые репрессии тоже были по национальному признаку. К евреям Сталин начал относиться крайне отрицательно, особенно после создания государства Израиль. Он не уничтожал евреев, как Гитлер, но уничтожил Еврейский антифашистский комитет, убил Михоэлса, было сфальсифицировано дело врачей-отравителей – все они были евреи. Есть сведения, что Сталин задумал депортацию евреев. Евреев депортировать было гораздо труднее, чем чеченцев, ингушей и крымских татар, потому что они не проживали компактно. Евреи жили по всей стране, их было много в Москве и Петербурге. Но, возможно, Сталин справился бы и с этой сложной задачей. Об этом замысле Сталина рассказывал Вольф Мессинг, и у меня нет оснований ему не верить. У Мессинга был со Сталиным разговор на эту тему, и Мессинг сказал Сталину, а Мессинг был ясновидящий, что Сталин сделать этого не успеет. И Сталин спросил его: «Когда?». И он действительно не успел, возможно, Бог вмешался и спас свой народ.
Ещё раз с Днём Победы вас, дорогие френды!