Бабушка №1
Обе моих бабушки достойны отдельной книги. Бабушки не общались друг с другом, а для меня они воплощали собой нечто вроде плохого и хорошего полицейского.
***
...Иногда бабушкины опасения на мой счет принимали совсем нелепые формы. В седьмом классе я снисходительно позволила одному тихому троечнику носить за собой портфель. Бабушка каким–то образом об этом узнала, и в тот же вечер задержала меня на кухне для "разговора". Она потянулась через стол, поднеся свое лицо очень близко к моему:
— Смотри, негритенка в подоле не принеси, — заявила она. Глаза ее прищурились, тонкие серые губы сомкнулись, словно воротца, за которыми таилась угроза.
— Как... Что? — опешила я и отступила назад. — Какой еще негритенок?
— Я все знаю!
Это происходило на полном серьезе, бабушка совершенно не шутила, хотя мой одноклассник корни имел чисто тамбовские, а внешность — истинно арийскую: глаза голубые, волосы светлые. Теперь я понимаю, что ее дикие опасения, скорее всего, звучали незатухающим отголоском молодежного фестиваля 1957–го года. Многие бабушкины юные ровесницы, как известно, тогда нанесли двойной позор своим семьям в виде темнокожих младенцев "в подоле". Факт незаконного рождения усугублялся бытовым расизмом, что так не соответствовало официальной советской идеологии, по которой приветствовались народы с любым цветом кожи, тем более — угнетенные. "А как же Любовь Орлова — Мэри Пикфорд, убегающая от преследователей с прижатым к груди черненьким малышом? — думала я. — А Маяковский со своим почетным "негром преклонных годов"? А спасенный раб Максимка, вскормленный русскими матросами? Да и Наше Все, потомок Арапа Петра Великого, в конце концов?
И мне бабушкино подозрение казалось таким странным, ведь она сама насквозь была пропитана всем советским. Во время словарных диктантов на своих уроках она использовала старые заготовки. Мы разучивали, как правильно пишется "комбайнер", "электрификация", "целина", "машинно–тракторная станция" и другие культурные символы распавшейся империи, когда в ходу уже давно были "компьютер", "аукцион", "президент" и "пейджер". После работы она подолгу сидела на кухне, слушая новости из радиоточки и злилась, осуждая всех подряд современных политических деятелей. До меня доносилось: "До чего страну довели, либералы проклятые! Сталина на них нет!" Больше всего доставалось Ельцину: "Россию продал, гнида! Пропойца, идиот дебильный " В отношении последнего бабушка была не права. Хотя бы потому, что идиотия и дебильность — это совершенно разные степени слабоумия.
На КПДВ: Фестиваль молодежи и студентов в Москве, 1957.
Написала book_one на babushka.d3.ru / комментировать