Одиссея адмирала Старка: последняя флотилия «белой» России

Конец Гражданской ознаменовался массовым исходом проигравших. Часто было достаточно перейти границу или сесть на пароход — и окунуться в полную лишений жизнь на чужбине. Но иногда после эвакуации настоящие испытания — не просто с мытарствами, а с массовой гибелью людей — только начинались. Так было с Сибирской флотилией, покинувшей Владивосток в октябре 1922 года.

Хаос и ненависть на Дальнем Востоке
С началом Гражданской войны Приморье погрузилось в пучину брожения и многократной смены власти. В мае 1921 года непопулярных в этих краях большевиков свергло белое подполье. Переворот во Владивостоке стал последним шансом для белой государственности. Многим (например, распределением оружия с имевшихся в городе складов) заведовали симпатизирующие белым японцы. Советская Россия была ещё слишком слаба и не могла пойти против них открыто.

Стоявшей во Владивостоке флотилией командовал контр-адмирал Георгий Старк. Это был старый морской офицер, участник Русско-японской войны на «Авроре» и Первой мировой. Во время Гражданской войны он служил у Колчака, затем долго лечился от тифа в Харбине, и вернулся в Россию по просьбе Приамурского правительства.

В составе формирования не было кораблей серьёзнее миноносца или вспомогательного крейсера. Но у красных в Приморье не было и этого. Правда, они искусно пользовались своим традиционным оружием — агитацией. И уводили к себе, на базу в бухте святой Ольги, целые корабли, один за другим. Правда, белые время от времени наносили ответные рейдовые визиты и отбирали вымпелы обратно. Могли бы делать больше — но у правительства отчаянно не хватало денег. Подчас даже на уголь. Из-за безденежья приходилось сдавать внаём или продавать корабли флотилии.

О выплате жалованья на флоте давно уже забыли, как о несмешной шутке. Матросы, офицеры и их семьи долгое время жили на продуктовых пайках.

Люди всё время были не нервах и подчас не выдерживали. В июле 1922-го, например, офицер из перевозимого на одном из миноносцев десанта подорвал себя гранатой. Предупреждённые им товарищи еле успели выбежать из помещения.
При этом удачный поход, когда таковой случался, приносил крупные доходы за счёт конфискации контрабанды и обложения пошлинами промышленников, до этого плативших красным. Однажды привезённая флотилией сумма дошла до 1/12 годового дохода всего государства. Но долго находиться на захваченных территориях белый флот не мог.
Старку каждый раз приходилось лично писать в правительство и выбивать каких-то 700 рублей на уголь, чтобы канонерка лишний раз смогла выйти из порта. Ну и красные не дремали, а активно партизанили. На усиление боровшихся с ними войск… правильно, не хватало денег.


Отступать некуда
К этому прибавились и свары внутри белого лагеря. В мае 1922-го, едва отметив годовщину антибольшевистского переворота, правительство сцепилось с Народным собранием. В среде военных произошёл раскол. В самом городе столкновений избежать удалось, не в последнюю очередь благодаря присутствию японцев. А вот за его пределами случалось всякое — вплоть до расстрелов командующих полками.

Конфликт удалось погасить с большим трудом, прибегнув к авторитету генерала Дитерихса. Его выдернули из харбинской эмиграции специально для «разведения» конфликтующих сторон. В итоге генерала наделили диктаторскими полномочиями. С тактической точки зрения, ход был хороший, но стратегически он вёл к поражению. С введением военной диктатуры уверенность японцев в устойчивости белого приморского государства была поколеблена.
Поняв, что красные всё равно овладеют Приморьем, самураи решили, что в перспективе дела придётся иметь именно с ними. Поэтому нет смысла лишний раз злить Москву, и из Приморья лучше убраться самим, пока не заставили по‑плохому.

Для неокрепшей власти белых это был приговор. Удерживать свою территорию самостоятельно при царившем во Владивостоке и окрестностях хаосе они не могли. Итог был предсказуем — массовая эвакуация. Часть войск и беженцев отошла по сухопутной границе до Китая. Морем армию и беженцев вывозила флотилия Старка.
В ожидании прибытия красных в городе уже не действовали товарно-денежные отношения, поэтому удалось достать и погрузить на корабли четыре тысячи тонн угля, а также муки и солонины до отказа. Двадцать четвёртого октября 1922-го флотилия покинула Владивосток. Зайдя напоследок в Посьет — последний русский порт, — корабли двинулись дальше на юг.


План действий
Не считая отряда транспортов с эвакуируемыми войсками, которому вскоре предстояло отделиться, флотилия насчитывала 15 небольших кораблей — катера, канонерские лодки, посыльные суда и вспомогательный крейсер. Позже к ним добавилось ещё несколько кораблей, а часть покинули флотилию по тем или иным причинам. Все суда были перегружены беженцами.

Суда были небольшими, а их состояние оставляло желать лучшего — на океанские походы через полшарика рассчитывать не приходилось.
Все страны в пределах досягаемости были соседями Советской России — а значит, на них рано или поздно стали бы давить из Москвы, требуя вернуть корабли. Оставалась Америка, которая не спешила заключать торговые договоры с красными и потому выглядела надёжной. Ближайшей колонией САСШ были Филиппины. Идти следовало именно туда.


Азиатское коварство
Для начала нужно было ссадить как можно больше пассажиров — людей, не связанных с флотилией. Первым делом зашли в корейский порт Гензан, который находился под японским контролем. Назвать отношение японцев дружелюбным было сложно, но на берег сошло множество гражданских. Оставались военные и их семьи, за будущее которых Старк чувствовал особенную ответственность.
Следующую большую остановку сделали в Фузане — подконтрольном японцам корейском порту, а затем в Шанхае. Но на переходе к последнему флотилия попала в сильный шторм. Регулярная связь со всей флотилией была утрачена — с этим были огромные проблемы ещё в Приморье. Поэтому корабли разбросало по морю.

Один из них, вспомогательный крейсер «Лейтенант Дыдымов», и вовсе пропал. Последний раз его видели четвёртого декабря. Вместе с ним ко дну пошли до 80 человек.
В Шанхае легче не стало. С одной стороны, на берег по своему желанию сошли 800 человек, разгрузив флотилию. С другой — еда, уголь и деньги подходили к концу, а ряд кораблей после шторма требовал докового ремонта. Сами китайцы при этом явно темнили.

Сначала из-за чиновничьих интриг провалилась идея Старка продать два катера и посыльное судно. Потом появилось неофициальное предложение от китайцев купить вооружение, находившееся в кораблях и трюмах. Затем начались задержки с поступление денег, из-за чего пришлось ругаться. В итоге заплатили русским не всё, казна флотилии недосчиталась 100 тысяч мексиканских долларов. Правда, того, что всё-таки заплатили, вполне хватало на переход до Филиппин. Простой расходовал драгоценные уголь и припасы. Поэтому десятого января нового, 1923 года флотилия вышла в море.


Смерть и волны
Тем временем флотилия откровенно разваливалась на куски. Самым проблемным кораблём была канонерка «Диомид» — вышла из строя машина, причём так основательно, что починить её никак не удавалось. Чтобы ободрить экипаж, Старк перенёс на «Диомид» свой штаб, но дело всё равно не шло. Тогда он приказал взять лодку на буксир и продолжить движение.

Снова начался шторм. Не обошлось без потерь и на этот раз — в ночь с 16 на 17 января посыльное судно «Аякс» налетело на мель и легло на правый борт. На «Аякс» накатывались волны — сначала они попали в котлы, а потом сбили задрайку носового трюма, после чего вода стала проникать в корабль.
Люди гибли — кого смывало за борт, кто умирал от холода и истощения. На утро 17-го в живых оставалось девять человек, которые дождались парохода «Фарватер». Удалось вытащить семерых. Один матрос не доплыл до шлюпки.
Остался ещё один, не умевший плавать. Его безуспешно пытались подобрать весь день. Матрос остался сидеть в наклонённой трубе корабля — единственном месте, которое ещё не заливало волнами. Ночью даже светили прожектором, чтобы ободрить. В восемь утра 18-го беднягу смыло водой на глазах товарищей, пытавшихся его спасти.


Финальная точка
Первые корабли флотилии достигли Филиппин 24 января. Они продолжили прибывать до первого февраля.
Отношение американцев оказалось куда более сердечным. Русским выделили место для лагеря и помогали из средств Красного креста, а со Старком вели дела, как с адмиралом всё ещё существующей державы.

Заманчивым был вариант сохранить флотилию, переоборудовав большинство кораблей в коммерческие суда для каботажного плаванья между островами архипелага. Но, даже имея дружественного губернатора, не удалось протащить в местном парламенте поправку к закону, запрещающему использовать для этого иностранные суда.
Найти стабильную работу на Филиппинах русские моряки не могли — менее прихотливые туземцы намертво задемпинговали физический труд. Правда, некоторые матросы организовались в артель грузчиков, и получалось неплохо, но дело кончилось грандиозной дракой с теми же туземцами, почувствовавшими конкуренцию. Русские победили, но хорошего отношения администрации им это не прибавило.

Оставалась эмиграция в Штаты. Старку удалось договориться о доставке 536 человек на военном транспорте, но требовалось оплатить американские визы. Эту проблему решили, продав медный и чугунный лом, в изобилии накопившийся во флотилии. Но на Филиппинах оставалось ещё 200 человек.
Старк пытался законсервировать флотилию — мало ли, может, ещё доведётся повоевать с большевиками? По оставшимся на Филиппинах русским нещадно било безденежье. Устроить людей на нормальную работу на месте не получалось. Тогда контр-адмирал продал корабли, выдав остававшимся с ним людям «выходные пособия». После чего отправился во Францию, где передал остаток денег Великому князю Николаю Николаевичу.

Последнее морское соединение старой России прекратило своё существование.