Посадки государственных изменников в новом году подрастут в России

Своим мнением о том, за что сажают так часто и надолго людей, выступающих против власти, и почему сроки стали длиннее, а правоохранители внимательнее к происходящему в виртуальном пространстве, поделилась член СПЧ, правозащитница и журналистка Ева Меркачева.

Федеральные СМИ весь год гонялись за длинными сроками и известными фамилиями, пополняя криминальную хронику арестами хакерских группировок, распространителей фейков об армии, государственных изменников от науки и вороватых руководителей высшей школы. По всем уголовным делам в стране, вне зависимости от статьи, за первые полгода сменили домашний адрес на СИЗО на тысячу человек больше, чем годом ранее. При этом о выходах на волю сколько-нибудь известных персон писали куда меньше. Недолго тосковали в застенках владелец взорвавшейся шахты «Листвяжная» Михаил Федяев, блогер Хованский, бывшая заместитель министра просвещения Марина Ракова, ректор РАНХиГС Владимир Мау, а ректора Московской высшей школы социальных и экономических наук (Шанинки) Сергея Зуева перевели под домашний арест. Ева Меркачева уверена, что так много «тематических» арестов — неспроста, и в этом году мы зажили в новой правоохранительной реальности. — В этой новой реальности государство считает, что надо усилить контроль над инфопространством и бороться с инакомыслием. Потому что как раз в этих реалиях оно, как считают во власти, недопустимо. Вот когда все устаканится и будет нормально, вот тогда, считает власть, можно будет говорить про свободу слова, про права человека в широком смысле и так далее. А сейчас мы живем в особых условиях. Военное положение у нас не объявлено, но в таком контексте все подается, что сейчас надо бдить за всем, — считает Ева Меркачева. Вряд ли хоть один отечественный владелец смартфона или иных электронных средств распространения информации не заметил, особенно в первой половине годе, массированной психологической атаки, взорвавшей наши соцсети и мессенджеры миллионами роликов, текстов, фотографий, значительная часть которых являются подделкой. Не сразу, но государство все же озаботилось купированием явления доказавшим эффективность способом почти столетней давности — ужесточением наказания для распространителей. И здесь не обошлось без перегибов на местах. — Суды пытаются разбираться, и мы видели даже истории, когда возвращали некоторые дела, связанные с фейками. Последняя история связана с хакасским издателем и владельцем одного из СМИ, журналистом Афанасьевым. Суд вернул дело, сказал, что не хватает обстоятельств. По крайней мере, суд не проглотил то, что приготовило изначально следствие. Но ситуации бывают разные, и есть такие истории, которые просто лично меня не могут оставить безучастной. Например, когда признали виновным в распространении фейков кочегара! Где кочегар, какая у него аудитория? — возмущается Ева Меркачева. Можно ли считать уголовное преследование за осмысленное, или, зачастую, необдуманное распространение в кругу друзей или подписчиков соцсети распространение поделок фотошопа инструментом давления на соотечественников? Или столь резкая реакция правоохранителей пресекает воистину опасную для общества деятельность? — Мы прекрасно понимаем: когда заводят статью о фейках на кочегара, на водителя, на всех остальных, то это, действительно, инструмент давления на общество, чтобы обычные люди думали, прежде чем что-то публиковать в соцсетях. В этом смысле история плохая, на мой взгляд, под такую статью можно подводить только тех, кто имеет большую читательскую аудиторию, кто профессионально занимается этим, но ни в коем случае не обычных людей. Ни продавщиц, ни шоферов, — уверена Ева Меркачева. При этом подавляющее большинство пользователей источников информации, изобилующих дискредитирующими Родину подделками, пока не знают, за что к ним могут прийти люди в форме и с наручниками. Известен случай ареста, например, после рассылки вирусного поста без авторства по списку контактов в личном смартфоне… — Роста арестов действительно стоит опасаться, потому что люди видят, как просто за пост в соцсетях могут арестовать. Многие не понимают, какой пост можно писать, какой нельзя писать. Мы встречаемся с самыми разными историями, раньше было сложно даже представить, что такие ситуации бывают. Например, мать, которая потеряла связь с сыном, пишет какой-то гневный пост, обвиняет всех и вся. Такой пост подпадает под статью о дискредитации, и такая мать вполне может оказаться на скамье подсудимых. Мы очень надеемся, что этого не произойдет, но угроза есть, риск есть, — считает Ева Меркачева. Правозащитница отмечает, что суды в стране все же следуют букве закона и периодически остужают пыл разгоряченных мейнстримом следователей. Хоть и не всегда сразу. Но принимают во внимание доводы правозащитников, в том числе по запомнившимся в этом году фигурантам. — Ракову освободили после того, как она была больше года в СИЗО, и я бы не сказала, что это позитивная история, напротив. Истории с освобождением людей, за которых мы боролись — преподавателей здесь можно, например, вспомнить, но их же не сразу освобождали. Взять хотя бы ректора Шанинки Зуева. А так в целом нет, не отпускал Левиафан людей, которые в СИЗО. Тяжелобольных это коснулось таким образом, что многие из них прямо скончались за решеткой. Увы, таких случаев много, — говорит Ева Меркачева. Что же касается планов по посадкам, которыми, не исключено, руководствуются следователи, выявляя отныне изменников Родине куда кучнее, чем в мирное время, как будто они только сейчас показали свои истинные лица, то правозащитница уверена: антишпионская пиар-компания по защите народа от его врагов людьми в погонах будет разгоняться не хуже, чем психическая атака на соотечественников с противоположной стороны. — Да, будет повышен план по выявлению всяких госизменников. К сожалению, ровно так трактуют некоторые силовики выступления первых лиц государства, и берут это к исполнению с настойчивостью, которая достойна лучшего применения. Потому что речь идет не том, чтобы выявлять преступников, а о том, чтобы статистика была хорошая, чтобы она росла, чтобы показать это. С мышлением прапорщиков им удастся посадить огромное количество невиновных людей, — уверена Ева Меркачева. Как бы то ни было, российские правозащитники не намерены останавливать свою деятельность, хотя в условиях специальной военной операции возможны коррективы. — Конечно, в 2022 году стало сложнее, потому что период такой тяжелый и всем было не до многих наших просьб. Но тем не менее, если правозащитная организация имеет какую-то определенную свою тематику и бьет в одну точку, то чего-то можно было достичь и в 2022 году. 2023 год в этом плане будет зависеть от того, как пойдут дела с СВО. Если все прекратится, то тогда можно опять возвращаться к тому, чтобы в полной мере бороться за права людей. Если же нет, то будет сложно это делать, — считает Ева Меркачева. Как пойдут дела с СВО, вероятно, доподлинно не знает сегодня никто, включая первых лиц заинтересованных государств. Что же делать обычному человеку, далекому от «хитрых планов» и секретных приказов? Может быть, для начала, спросить у старшего поколения, кто еще жив, как критиковали действия власти и армии еще каких-то несколько десятилетий назад, и что им за это было. А вот руководителям вузов и НИИ хорошо бы направить умы и получаемые от государства средства  в науку и образование, а не в свой карман.  Подготовлено с использованием материалов издания «Новые известия»