Дух союзничества
Кажется, в этом году праздник 9 Мая стал первым, когда в Москве не ждали поздравлений от «союзников по антигитлеровской коалиции». Ещё в прошлом году их отсутствие восприняли как «предательство духа союзничества» и свидетельство нежелания бороться с новым нацизмом. Однако запрос на союз с Западом в борьбе с «мировым злом» и сейчас остаётся.
Вообще-то, если смотреть на факты, союзничество было скорее формой пропаганды, чем реальным настроем западных стран. Да, возможно, солдаты и офицеры США, встречавшие русских на Эльбе в апреле 1945-го, были искренни в своей радости, и победа ощущалась ими как общая. Но стоявшие за ними политики воспринимали происходящее иначе и никаких восторгов от побед Красной армии не испытывали.
«Западные союзники» так или иначе поддерживали Третий рейх, пока видели в нём таран в борьбе с большевизмом. Откладывали открытие второго фронта до лета 1944-го, проводя время в спорах, против кого же его открывать – против Берлина или Москвы. Вступили в войну лишь в момент, когда стало ясно, что СССР и сам сможет победить. Да и действовал второй фронт только в военном плане против гитлеровцев, а в стратегическом – против СССР, чтобы не дать ему занять всю Германию или даже пойти дальше.
А после войны сразу появились планы по развороту боевых действий против СССР, даже с применением ядерного оружия, и только успехи Москвы предотвратили это и вынудили перевести противостояние в формат холодной войны. При этом советский коммунизм на Западе всегда оценивался как гораздо более угрожающее явление, чем нацизм, а русские всегда рассматривались основным противником. Враждебность к России никогда не стихала и лишь росла как на дрожжах после её победы над Германией и наступившей стабилизации.
Это ли «дух союзничества стран антигитлеровской коалиции»? Нет, конечно. Его придумали в СССР, а потом сами в него поверили. Никто не обвинял Черчилля в отходе от этого духа после его речи в Фултоне. Если кто на Западе и рад был этому духу, то только коммунистические движения, но никак не политические и деловые элиты.
А вот послевоенным советским идеологам легенда о боевом братстве с Западом оказалась очень нужной. Миф оправдывал всю систему, определял историческую общность советского блока с «прогрессивной частью человечества».
Несмотря на холодную войну, система СССР во многом была западнической по идеологии и по ориентации. То, что реальность международных отношений никак не соответствовала такому внутреннему настрою, было результатом фундаментальных ошибок основателей советской системы и в первую очередь их прогнозов по развитию европейских стран. Но признать ошибки, не разрушив идеологические основы системы, было нельзя. А уж отказаться от заложенного классиками марксизма европоцентричного взгляда на мировую историю – об этом вообще не было речи. Система не могла разрушать свои идейные опоры, не могла отказаться от всей логики оправдания своего существования.
Воспоминание о союзничестве с западными странами стало одним из важнейших советских мифов для внутреннего потребления. В обществе поддерживалась надежда на его новое осуществление. Союз с Западом как условие «нашей общей победы над мировым злом» виделся правильным порядком вещей, пусть и временно утраченным. На основе этих идей формировалось самосознание политических элит.
СССР распался, но мечта осталась, ведь отменили идеологию, а не ориентацию. Он и распался именно на основе этой мечты – просто стало ясно, что коммунистическая идеология и многонациональная государственность хорошим отношениям с Западом лишь помеха. Советский Союз создавался западниками, ими же и разрушался. Разуверившись в коммунизме, они сохранили веру в западный прогресс и необходимость в нём участвовать.
Красивая история о совместной победе над мировым злом должна была обеспечить права новой России на то, чтобы быть частью Европы. РФ унаследовала этот миф от старой системы и немало преуспела в его культивации.
Олег Неменский,
историк, публицист