Голос народа. Как профессиональный музыкант стал белгородским уличным певцом

Проходя по центральным улицам Белгорода, можно часто услышать красивые русские песни, исполняемые под аккордеон молодым мужчиной. Этого певца зовут Евгений Мартишин. Мартишин поёт возле Солнечных часов, на Стометровке, на Арбате и в других оживлённых местах города. Душевное исполнение, чистота и сила голоса соединяет громкий распев и разные настроения — от подлинной радости до щемящей грусти. Евгений Мартишин родился в 1985 году. Он имеет за плечами 15 лет профессионального музыкального образования. Поёт в коллективах и на улицах города, благодаря чему многие знают его.

— Евгений, у вас во «ВКонтакте» создана группа «Песни со смыслом», где собран очень внушительный репертуар исполняемых Вами песен! Расскажите подробнее о своём репертуаре.

— Изначально мой уличный репертуар состоял из тех песен, которые освоил, работая в творческих самодеятельных коллективах. Их было всего штук 50. Позже я значительно расширил репертуар по этим направлениям, а на данный момент песен насчитывается более 2 тысяч!

Я всегда очень активно вёл поиск репертуара, слушал живые выступления других коллективов, брал многое себе на заметку. Даже на конкурсах, где участвовал, просматривал программы конкурсантов. Считаю такой опыт правильным. Приходилось работать и с библиотеками. Много пришлось вручную перебрать, пересмотреть. Зато теперь у меня кладезь. Отмечу, что я всеяден в плане репертуара.

— У многих предубеждение, что если человек поёт на улице, он, скорее всего, любитель. Евгений, как я понимаю, вы — профессиональный певец. Когда начали петь профессионально?

— Петь в самодеятельных и учебных студенческих коллективах я стал с первого курса музыкального колледжа имени Дегтярёва, в котором учился с 2000 по 2004 годы. Потом судьба решила меня вести по курсу пения, и я попал в самодеятельный мужской ансамбль «Сокол». Им руководил ныне покойный Александр Михайлович Мищенко, баянист, теоретик и композитор, который вёл у нас в колледже занятия по сольфеджио и гармонии.

У меня за плечами девять лет музыкальной школы, четыре года учёбы в музыкальном колледже, пять лет в институте, один год службы в Академическом Ансамбле песни и пляски Московского военного округа (сейчас его уже не существует — прим. Ф.) и 15 лет работы по специальности в учреждениях культуры и начального и высшего профессионального образования.

Нет человека, кто бы сказал обо мне: «Это мой ученик». Нет человека, о ком я сказал бы: «Это мой учитель». Саморазвился я в качестве певца, получается.

— Вы помните, с каких песен начался ваш путь?

— Моё песенное начало патриотического уклона, началось всё с двух песен, которые я люблю и исполняю поныне: это «Белый город» Николая Овчарова и «Святое моё Белогорье» Трунова и Молчанова.

— Вот это, я понимаю, путь, когда дипломы составляют личную библиотеку! Всегда хотела узнать мнение о караоке у профессионала. Как вы относитесь к караоке с культурно-массовой точки зрения? Это полезно для личного развития, если любишь петь?

— С караоке особо не сталкивался. Когда-то давно, когда только открывался один известный бар, мы с ребятами там пробовали играть живое караоке. Но возникли проблемы, и мы перестали этим заниматься. Но, видите, даже я столкнулся со стороной караоке.

Караоке — это форма музицирования. Поэтому, конечно, имеет место быть. Есть свои тонкости, как и везде. Везде нужен опыт, везде нужно прилагать старания. Если кто-то себя реализовал как певец караоке и получает от этого удовольствие и прибыль, то нужно порадоваться за этого музыканта!

— Как долго вы поёте самостоятельно на улицах? Можете ли вы максимально противоположно изменить стиль исполнения песни, уходя от первоначального?

— Петь на улице я начал сравнительно недавно, лет семь назад. Раньше пел без аккомпанемента, в составе коллективов. Часто это была просто функциональная партия (скажем, басовая или теноровая в академическом хоре или второй или третий голос в самодеятельном коллективе), где не приходилось петь мелодическую линию. Теперь же всё наоборот.

Музыкальный материал всегда приходится адаптировать под возможности собственного голоса, а не пытаться повторить что-то не свойственное собственной природе. Это работа и голоса и мозга.

Что касается изменения видения песни, формата звучания, собственной интерпретации, то я не стараюсь всё переделывать в корне. Сохраняю тональности, темпы, характер звучания. Хотя бывает, что я меняю и своё личное исполнение со временем. Иногда вношу коррективы по мере выступления, меняю тональности, играю, скажем так, голосом.

— Я знаю, что в вашей жизни есть сфера церковного исполнения. Расскажите об этом подробнее, если можно ещё о специфике этих песен. Лично меня поражает тот факт, что вы соединяете мирские песни и традицию православного песнопения в своей деятельности.

— Один преподаватель, зная меня как артиста академического хора с 5-летним стажем, предугадал, что и в церковном хоре у меня может получиться петь. В итоге с 2006 года я пою в церкви по сей день. Безусловно, церковное пение — это целый мир, своя специфика, не похожая ни на что. С этим нужно не просто соприкоснуться, в это нужно вникнуть.

В своей деятельности я даже столкнулся с тем, что в хоре может петь человек, вообще не знающий нот, а ты, пройдя все уровни музыкального образования, вынужден догонять его же... Если касаться церковного пения — это сложная многовековая культура исполнительства, это целый музыкальный мир, который необходимо постигать годами. Мне повезло очень. Когда-то я был догоняющим, потом с течением времени и я стал в роли объясняющего. Даже в каких-то моментах пришлось проявлять наставнические качества.

— Как много приходиться репетировать перед пением на службе?

— Парадокс! Наверное, бог нам помогает. Если в студенческом хоре мы разучивали партии в течение года перед экзаменами, то в церковном хоре что-то действует противоположное и необъяснимое. Репертуар готовится к ближайшей службе, а это одна-две репетиции, и всё! Иди и исполняй при народе и духовенстве. Зато результат зачастую поразительный. Слёзы людей на службе и их невероятные одухотворённые лица от церковного исполнения стоят того, чтобы быть частью этого музыкального мира.

— Что даёт исполнение в церковном хоре, если мы затрагиваем личностную сторону развития? Это эстетика песнопения или глубинные смыслы или что-то иное?

Поскольку у меня профессиональное образование, я смотрю на воплощение композиторской мысли вкупе с духовными текстами, а эта мысль и сейчас не стоит на месте. Как и в прошлые столетия, и в нашем создаются замечательные песнопения, организуются конкурсы для композиторов, которые пишут на религиозную тематику. Одни из моих любимых вещей авторства Павла Чеснокова «Совет превечный» и «Воскресение Христова», а также Сергея Рахманинова «Богородице Дево, радуйся».

— Расскажите, как вы понимаете цельность образа уличного музыканта?

— Уличные музыканты — это голос города, индикатор городских настроений. По ним можно судить, чем живёт город, о чём он думает. Я как уличный музыкант пою те песни, чьи образы и идеи отражают ценности, за которые и умереть не страшно. Песни выбранных мною направлений, на мой взгляд, всегда актуальны.

— Евгений, семь лет пения в народе — срок не малый. Случаи были же интересные?

— Вспоминаю, что был один интересный случай с девочкой недавно. Сначала она выдернула с корнем какую-то травинку и в знак благодарности принесла мне, положила так аккуратно. Конечно, я поблагодарил её. Проходит минут пять, смотрю, снова что-то тащит. Оказалось, веточка от искусственных цветов. Кто-то обронил, когда на рынке для кладбища покупал, а «дитё» принесло в знак благодарности.

Вообще, дети, конечно, особая категория граждан. Им интересно и послушать, и поиграть. Я соглашаюсь, позволяю нажать несколько кнопок. Вдруг потом из чада маэстро вырастет. Родители часто детям поручают денежку музыканту передать, к милосердию, видимо, приучают.

— А психологом приходится быть для людей?

— Вы точно подметили, Ксения, не без этого. Есть такие, что и поговорить любят. Подсядут на уши и давай языком чесать, а ты стоишь и баян у тебя на плечах висит, тяжеловато, однако, выслушивать. В общем, когда музыкант при исполнении, то лучше его не отвлекать досужими разговорами.

Я обычно перемежаю своё выступление обращением к гражданам. Сейчас говорю следующее: «Держитесь, белгородцы, крепитесь, и не падайте духом! Вместе мы выстоим, вместе мы сила и вместе мы победим. Потому что с нами правда, с нами Бог и вся Россия. Потому что мы русские, а русские не сдаются!».

Каждый по-своему участвует в СВО. Кто-то на передовой, кто-то у станка, кто-то сетки маскировочные плетёт. Я веду в тылу пропаганду отечественной культуры, поднимаю настроение гражданам, влияю на их мировосприятие, подспудно продвигая в массы непопулярную гармонь.

— Евгений, а в Белгороде дело с музыкальным образованием как обстоит?

— А все песни о казаках, что вы исполняете на исторические темы — это народный фольклор?

— Нет, не все, они делятся между собой на исторические казачьи песни и песни о казаках. Первые — плод народа, вторые — авторские произведения. То есть я исполняю из народной культуры произведения и сценическое творчество.

Казачьи песни богаты, конечно, историческими событиями, это кладезь: Степан Разин, походы на французов, на басурманов, про репрессии казаков. Такая история в художественном осмыслении. Я даже исполняю современные песни о Белгородском казачестве и его атамане Евгении Ивановиче Костюкове.

— Скажите, а ведь белгородский фольклор изучают профессионально, верно?

— Да, наш край богат, как вы поняли, на традиционную песенную культуру. В запасниках ГБУК «БГЦНТ» есть немало записей с фольклорных экспедиций. Наш белгородский фольклор долгое время изучался как местными специалистами, так и специалистами из Московской консерватории. Существует на этот счёт множество изданий.

— Евгений, помимо вашей народной деятельности, как ещё проявляете себя профессионально?

— Я работаю на основном месте в ГБУК «БГЦНТ», руковожу самодеятельным хором «Надежда». Также работаю концертмейстером в ДМШ № 3, ДШИ № 1 и БГИИКе. Пою на церковных службах пещерке святителя Иоасафа по субботам утром.

— Что день ото дня двигает вашим желанием петь в народе?

— Я выхожу петь, чтобы зарабатывать на жизнь и потому, что нашёл применение своим способностям.