В старом здании театра Камала предлагается «бродвейская система»
Театр Камала один из старейших брендов республики
— Ильгиз, ваше назначение директором в театр Камала было внезапным. Как вас принимает коллектив в новом качестве и как вы намерены все успевать?
— Все, как в любом коллективе: кто-то настороженно, кто-то восторженно, кто-то без никакой надежды. Мы тоже по-разному принимали разные назначения. Но потом мнение менялось после того, как вместе поработали. Сейчас мы вроде очень хорошо друг друга все понимаем.
Вопрос о том, как я все успеваю, мне задают чаще других. Это многим почему-то не дает покоя. Знаете, чужие проблемы, чужие назначения меня абсолютно не беспокоят, поэтому у меня остается время на свою работу. Если заниматься чужими вопросами (я не имею в виду журналистов, это ваша профессия) больше, чем своими вопросами, тогда, конечно, времени ни на что не хватит. Любой руководитель силен своей командой. Невозможно ничем руководить, если ты один. Все, что может один человек, — это построить команду.
Важно, чтобы у тебя был слаженный механизм, чтобы он мог работать и без тебя. Ни один человек не может знать всего. Руководитель — это тот, кто чувствует, знает, кого нужно на какое место поставить, кто где справится, кто умеет работать с людьми. Это самое главное, как мне кажется. Тогда останется время и на творчество, и на все остальное. Конечно, первое время будет тяжело. Посмотрим. Поживем – увидим.
— В чем вы видите свою задачу, а может, и миссию на посту директора Камаловского театра?
— В первую очередь это благополучие сотрудников, комфортная творческая (рабочая) среда. Создавать условия коллективу и зрителям. Бережное сохранение материально-технической базы. И, конечно же, сохранение лучших традиций отцов-основателей. Театр Камала один из старейших брендов республики, 120 лет. И мы должны быть лицом республики и своей нации.
— Что будет со старым зданием театра?
— На данном этапе историческое здание остается за театром Камала. В дальнейшем руководство республики, думаю, найдет достойное назначение этому зданию. Конечно, мы бы хотели, чтобы оно осталось за театром Камала, где могли бы играть мы, все театры Татарстана, Государственный ансамбль песни и танца РТ и другие театры нашей страны.
Также хотелось бы попробовать здесь другие бизнес-модели, отличные от репертуарного театра. Допустим, бродвейскую систему, когда ставится один спектакль и играется подряд в течение нескольких недель или месяцев.
«На данном этапе историческое здание остается за театром Камала. В дальнейшем руководство республики, думаю, найдет достойное назначение этому зданию»
Фото: © Владимир Васильев / «Татар-информ»
«Если бы я занимался самопродвижением, то в русском театре у меня было бы гораздо больше постановок»
— В чем секрет вашей продуктивности? Создается впечатление, что вы не успеваете делать то, что делают обычные люди: сон, еда, встречи с друзьями, шопинг…
— На самом деле, я сплю, наверно, меньше, чем положено, где-то 5-6 часов. Ем с аппетитом. И готовлю, причем довольно быстро, пусть это может выглядеть не очень красиво, но зато вкусно. С друзьями тоже общаюсь, но считаю, что друзей много не бывает, поэтому это не занимает так много времени. Общение с парой друзей много времени не занимает, но зато дает отдых душе и восстановление сил. По магазинам вот не хожу, да. Ношу то, что покупает жена, сам не люблю ходить на шопинг, подбирать одежду. Если говорить о продуктивности в драматургии, то все просто: работать надо каждый день, писать хотя бы по одной странице. Без этого не получится.
— Вас называют преемником Туфана Миннуллина. Это так?
— Люди меня как только не называют. По-разному называют. Кто-то говорит, что я второй Хай Вахит, а внутри пустой. Сравнение с великим Туфаном Миннуллиным — это, конечно, большая честь.
Я очень люблю творчество Туфана Абдулловича с самого детства, знал наизусть его пьесы. Конечно, это не могло не повлиять на мое мировоззрение, творчество. Хотя осознанно я никогда ни за кем не следовал, никому не подражал. Но то, что ты любишь, естественно, проявляется в работе. Особенно в первое время. У Туфана Миннуллина творчество разножанровое, у него были разные способы написания пьес, поэтому да, я очень люблю Туфана Миннуллина. Но в то же время я люблю и творчество Наки Исанбета, Тинчурина, Шекспира, Чехова, Юджина О’Нила и так далее.
— Начинающего автора волнуют секреты продвижения своих работ, в наше время мало уметь хорошо писать, нужно еще иметь навыки агента. Есть у вас такой чек-лист для начинающих?
— Специально продвижением своих пьес я никогда не занимался. Если бы занимался, то в русском театре у меня было бы гораздо больше постановок. Могу сказать, что в этой нише важно иметь множество знакомств, важна среда, важно заниматься не только собой и своим творчеством, но и ходить на премьеры, на спектакли своих коллег, знакомиться с режиссерами, актерами, понимать, что театру нужно. Нужно уметь слушать и слышать. Грубо говоря, надо быть в тусовке.
Иногда бывает – срочно нужен какой-то текст, какая-то уже готовая история, и если ты ни с кем не общаешься, то о тебе никто не вспомнит и не обратится к тебе. Это, конечно, не означает, что ты должен ходить и стараться специально кому-то понравиться. Но элементарно интересоваться тем, что делают другие, — это база.
«Фарид Рафкатович [Бикчантаев] дал мне всё. В том смысле, что он мой педагог. Я благодарен ему за то, что он нас воспитал, привил вкус и самое главное — научил ответственному отношению к работе»
Фото: © Салават Камалетдинов / «Татар-информ»
— Что именно дал вам как наставник Фарид Бикчантаев? Считаете ли вы, что в данном случае ученик превзошел своего учителя?
— Фарид Рафкатович дал мне всё. В том смысле, что он мой педагог. Что-то он мне дал, что-то я вопреки ему научился делать. Я благодарен ему за то, что он нас воспитал, привил вкус и самое главное — научил ответственному отношению к своей работе. Я не считаю, что превзошел своего учителя. В искусстве такого быть не может. Всегда будут люди, которые, например, любят спектакли Фарида Бикчантаева и не любят работы Ильгиза Зайниева. Или же наоборот. Здесь нет единой формулы. Смог бы я состояться без него? История не терпит сослагательного наклонения, поэтому мы не можем этого знать. Есть Всевышний Аллах, который нам все дает, он дал мне Фарида Рафкатовича. На моем пути встретился Фарид Рафкатович и было множество других прекрасных учителей и однокурсников. Если бы не было его, наверное, Всевышний дал бы мне кого-то другого, в хорошем смысле. Поэтому у каждого из нас своя задача, своя миссия в этой жизни. И Всевышний нас ведет. Я думаю, случается все так, как должно быть.
«Есть такое представление, что у меня только комедии и мелодрамы»
— Насколько мне известно, первые шаги вы делали через мелодраму, простые человеческие семейные истории, потом перешли к лирическим комедиям, потом к иронии, а дальше ушли в глубокие философские изыскания. Что именно вы исследуете в природе человека?
— Самой первой моей пьесой была драма, потом была комедия, а потом уже трагедия. Это три пьесы. В 2000 году мне было 13 лет, когда я их написал. Самые мои интересные работы — драматические истории, «тяжелые» драмы, их люди очень плохо знают, потому что зритель видел лишь то, что ставится в Камаловском театре. Люди мало знают то, что ставится в других театрах, и совсем не знают то, что вообще не ставится. Поэтому есть такое представление, что у меня только комедии и мелодрамы. А на самом деле совсем даже по-другому. Комедии я уже потом начал писать. У меня первые пьесы с матерными текстами. Такие новодрамовские пьесы были. Это потом, через 10 лет, когда я уже написал их, вдруг театр начал проводить лаборатории, а когда я их писал, никому это не понадобилось.
«У меня драматургия разная. Но в центре моих изысканий всегда был человек»
Фото: © Салават Камалетдинов / «Татар-информ»
Так что у меня драматургия разная. Но в центре моих изысканий всегда был человек. Мне интересно, как человек принимает какие-то решения, какие психологические переходы у него внутри, сложность характера, сложность этой жизни. Жизнь не черно-белая, мир намного более разнообразный. Ситуации и проблемы намного сложнее, чем правда и ложь, например. В этих вопросах я пытаюсь разбираться. Меня волнуют именно внутренние проблемы человека. Мне очень интересны отношения мужчины и женщины, такие простые, на первый взгляд, понятия. Социальные темы при этом мне не очень интересны, политика. На данный момент, по крайней мере.
«Тимур Бекмамбетов очень интересный человек, неугомонный»
— В 2021 году состоялась премьера кукольного спектакля «Ходжа Насреддин» в Театре Наций, где вы выступили соавтором Тимура Бекмамбетова. Как произошла эта встреча?
— Знакомство наше произошло через театр «Угол». Мне позвонила Ирина Яркова и сказала, что они ищут драматурга для Тимура Бекмамбетова, что он хочет делать спектакль про Ходжу Насреддина и надо написать основу для эскиза в Свияжске.
Во-первых, я до этого на русском языке не писал. Во-вторых, я ставил «Неотосланные письма» в театре Кариева и был только-только назначен в «Экият». И я сначала отказался. Но минут через пятнадцать перезвонил и спросил, сколько времени это займет. Мне объяснили, что надо написать текст на страничку – и это еще не значит, что он меня берет.
В 2021 году состоялась премьера кукольного спектакля «Ходжа Насреддин» в Театре Наций
Фото: kamalteatr.ru
Я решил попробовать, написал эту страничку. Тимуру вроде как это понравилось. Мы созвонились в Зуме, он мне объяснил, что и как он хотел бы делать, и я написал. Потом уже встречались офлайн и вносили правки. После этой работы он меня пригласил на свой проект по биографии Девятаева и предложил поправить диалоги к блокбастеру. По-моему, я был уже последним сценаристом на проекте. И уже потом мы делали в Москве спектакль и даже вариант мультика.
Тимур очень интересный человек, неугомонный. У него просто фонтанирует фантазия, это что-то! И с ним было очень интересно работать. Меня удивляет его фантазия, он работает до последнего, пока можно что-то менять, он будет править. Его терпение и упорство меня восхищает.
«Я сначала написал очень много пьес, а потом уже читал книжки по кинодраматургии»
— Надо ли вообще читать книги по кинодраматургии, чтобы писать сценарии?
— Честно говоря, я не могу сказать, что я до конца освоил секреты мастерства сценариста, не совсем даже помню, как должна на листе располагаться сценарная запись. По крайней мере, читать сценарии в американской форме записи — это скукота, если, конечно, это не какой-нибудь экшен. Сама придуманная история, конечно, идеально ложится на этот формат.
Кинодраматургию изучать сейчас, конечно, стало гораздо проще, обучающих книг очень много. Могу посоветовать книги Александра Митты «Кино между адом и раем», Блейка Снайдера «Спасите котика!», Роберта Макки «История на миллион долларов». Это основные книги, которые я знаю. Я сначала написал очень много пьес, а потом уже читал эти книжки и понимал, в какой пьесе я чему из этого научился. Так я понимал то, что в этих книгах написано. Если бы я их прочитал раньше, то, возможно, это так и осталось бы в теории. Но читать их, наверное, надо, но просто читать не получится, все равно придется писать, если хочешь стать писателем. Пока не сядешь и не напишешь, не научишься.
«Для меня это назначение не было неожиданностью. Так как «Экият» — двуязычный театр, здесь нужен был человек, который мог бы ставить на обоих языках»
Фото: © Салават Камалетдинов / «Татар-информ»
— В какой-то момент вы начали делать спектакли на русском языке, в вашей биографии приводится цитата о том, что для вас хорошая драматургия важнее языка, на котором она говорит...
— Я, конечно, не очень помню за собой такую фразу. Но не могу сейчас ни опровергнуть, ни подтвердить эту фразу. Для меня татарский язык всегда был и будет на первом месте, потому что это мой родной язык, при этом я уважаю все остальные языки. Нам приходится работать иногда на русской сцене, на русском языке, русскоязычные режиссеры иногда работают на татарском, английском языках и за рубежом ставят спектакли. Это наша профессия, это другое. Режиссура не всегда связана с каким-то конкретным языком. Если бы мы работали на русском языке в татарском театре, вот это уже была бы проблема. А когда мы в русском театре работаем на русском языке, то здесь, мне кажется, нет ничего удивительного.
— Почему вы внезапно согласились занять руководящую должность в театре «Экият» в 2019 году? Для многих это стало неожиданностью.
— Для меня это назначение не было неожиданностью. Я тогда примерно представлял, чувствовал как-то, что мне могут предложить возглавить какой-то театр. И предполагал, что это будет Тинчуринский или кукольный. Я не удивился, потому что я с 2016 года работал в Театре кукол, ставил спектакли. И так как «Экият» — двуязычный театр, здесь нужен был человек, который мог бы ставить на обоих языках. Все-таки мой первый кукольный спектакль в Набережных Челнах был номинирован на «Золотую маску», в куклах к этому моменту я уже себя как-то проявил.
Я сидел на репетиции, мне позвонили из министерства и предложили возглавить театр. Я сразу согласился, потому что я понимал, что надо как-то развиваться. Не просто ставить там спектакли с тем или иным успехом, а уже брать на себя какую-то ответственность за коллектив и репертуар.
«Я еще хочу писать, еще могу, как мне кажется. Когда я пришел в «Экият», я стал больше писать для детей. Хотя для драматического театра тоже не переставал никогда работать при этом»
Фото: © Салават Камалетдинов / «Татар-информ»
«Творчество — дело молодое. Творить одинаково ярко в 18 и 80 невозможно»
— Если совмещать административную работу и творчество, одна из ниш, как мне кажется, неизбежно пострадает в пользу другой. Как вы для себя решаете этот вопрос?
— Мне кажется, это не совсем верно. Раньше на должности назначали людей в возрасте, и человек, как правило, находился на излете своей творческой реализации. Если грубо говорить. Творчество — дело молодое. Я считаю, что невозможно одинаково хорошо работать на протяжении всей жизни, одинаково ярко творить и в 18, и в 80. За редким исключением бывают такие уникумы. Нашему поколению, наверное, повезло больше, нам доверяли театры, давали возможности для работы довольно в раннем возрасте.
Я еще хочу писать, еще могу, как мне кажется. Когда я пришел в «Экият», я стал больше писать для детей. Хотя для драматического театра тоже не переставал никогда работать при этом.