Два переводчика Сталина

Удивительно, но имя этого человека не внесено в Книгу рекордов Гиннесса. А ведь самый что ни на есть подходящий фигурант. Он первым в нашей стране, а может, во всем мире, узнал о нападении немцев на Советский Союз, первым услышал – из уст Сталина о решении советского руководства начать войну против Японии… И много чего еще первым узнавал Валентин Михайлович Бережков, последовательно бывший личным переводчиком Микояна, Молотова и Сталина в предвоенные и военные годы.
Секретарь советского посольства Валентин Бережков узнал о нападении Германии на СССР в Берлине, когда русский народ мирно спал. Он же первым услышал от Сталина о намерении начать войну с японцами. Казалось немыслимым, что родители личного переводчика Микояна, Молотова и Сталина были пособниками нацистов. Когда это выяснилось, «лютый тиран» обязан был лично расстрелять приближенного помощника. На деле же этот факт не лишил Бережкова не только жизни, но и возможностей строить карьеру в Москве.

Знал немецкий лучше немцев

В школьные годы Бережков блестяще овладел языками.

Головокружительный взлет Валентина Бережкова начинался во Владивостоке. Осенью 1938-го выпускника Киевского политеха призвали на Тихоокеанский флот. Тот период совпал с распоряжением Наркомата обороны организовать по воинским частям изучение английского языка. К преподаванию во избежание утечки информации разрешалось допускать только военных. А найти таких оказалось сложной задачей. Иностранные языки не были сильной стороной даже командиров, чего уж там говорить о рядовых.
Тут-то и выяснилось, что матрос Бережков в совершенстве владеет не только английским, но еще и немецким. С малых лет по настоянию родителей занимался языками. Впоследствии общавшиеся с Бережковым иностранцы принимали его то за немца, то за британца. После согласования в штабе ТОФ Бережков дважды в неделю преподавал английский комфлоту Кузнецову, начальнику штаба Богденко и руководителю инженерной службы Воронцову. Да еще и за жалованье в 25 рублей за урок. А это аж 400 рублей в месяц! Через короткое время Кузнецов перевелся в столичный Наркомат ВМФ, после чего возглавил военный флот Союза. И при первом же случае порекомендовал башковитого матроса Бережкова куратору торговли Микояну.
Перед тем, как допустить нового человека к высшему обществу, представители Коминтерна решили его испытать. Прошло всего пару минут, и один из экзаменаторов честно заявил, что матрос владеет языками лучше проверяющих. Валентина Михайловича включили в состав советской торговой миссии и отправили в Берлин. В ходе переговоров он настолько мастерски переводил, что им открыто восхищались германские акулы. И вот Бережков уже ждет беседы под кабинетом Молотова.
Конференция в Думбартон-Оксе, 1944.

Наметились судьбоносные для страны переговоры с Германией, и Бережков отправился с советской делегацией в Берлин. В ходе беседы сам Адольф Гитлер принял экс-матроса за своего соотечественника, но переводчик сдержанно возразил, что он русский. Фюрер был изумлен. Он повидал переводчиков всего мира, но такого еще не встречал. После того знакомства Бережков сказал, что ему хотелось скорее вымыть руку – таким мокрым и отталкивающе холодным запомнилось рукопожатие.
Великую Отечественную Валентин Михайлович встретил в Берлине секретарем советского посольства. В тот критический момент, когда советская дипмиссия оказалась в западне на территории Третьего Рейха, он договорился о сотрудничестве с одним эсэсовцем из приставленной к русским охраны. Немец помог связаться с антифашистским подпольем и выйти на Москву, что спасло всех дипломатов. Вернувшись домой через Турцию, Бережков начинает сотрудничать с самим Сталиным. Неудивительно, что вождю понадобился блестящий переводчик. Иосиф Виссарионович вызывал Валентина Михайловича практически на каждую беседу с англичанами и американцами.
Тегеранский курьез
Со Сталиным и Рузвельтом в Тегеране.

Должность личного переводчика Сталина стала для Валентина Михайловича венцом карьеры. Он следовал за Верховным главнокомандующим по пятам, сам себя называя «тенью вождя». Бережков присутствовал на встрече с Уинстоном Черчиллем, Робертом Энтони Иденом, советником Рузвельта Гарри Ллойдом Гопкинсом, спецпредставителем президента США Уильямом Авереллом Гарриманом. Поучаствовал Бережков и в Тегеранской конференции в 1943 году. Не обошлось без комичной ситуации. Эту историю рассказал сотрудник отдела переводов МИДа СССР Владимир Яковлевич Факов.
Дело было так. В тот самый момент, когда Бережков за обедом на конференции начал есть бифштекс, о чем-то важном заговорил Черчилль. Валентин с набитым ртом не мог вымолвить ни слова. И тогда Сталин сказал:
"Вас сюда не есть позвали".
А после окончания Ялтинской конференции Бережков был задействован в операции "Исповедь", в ходе которой советские разведчики вручили американскому послу Гарриману подслушивающее устройство, вмонтированное в резную копию Большой печати США.
Герб США на службе НКВД.

Лично Бережков передал сертификат на уникальный герб "американским друзьям", который подтверждал использование при изготовлении шедевра редчайших древесных пород. Гарриман, будучи страстным коллекционером изделий искусных мастеров, был тронут до глубины души. Бережков лично посоветовал коллеге повесить эту красоту в рабочий кабинет. «Британцы просто умрут от зависти", - грамотно парировал Валентин Михайлович. Так у русских разведчиков появился ценнейший канал прослушки.
Родители подвели
Звезда талантливого Бережкова угрожала потухнуть в том же 1945-м, когда всплыли неприятные детали его биографии. Не без помощи завистников из высших эшелонов выяснилось, что в 1943-м родители переводчика оказались в оккупированном Киеве, сотрудничали с нацистами, а потом добровольно решили уйти за немцами. С началом войны Бережков начинает работать со Сталиным, который стал вызывать приглянувшегося переводчика практически на каждую встречу с иностранцами, в первую очередь англичанами и американцами. В распоряжении высших советских руководителей был еще один переводчик экс-тракласса – Владимир Павлов, именно на него легла основная нагрузка в ходе работы по подписанию пресловутого пакта Молотова­-Риббентропа. Но Сталин все чаще стал прибегать к услугам экс-краснофлотца, во всяком случае, на двух, наиболее ключевых высших раутах – Московской конференции трех министров иностранных дел – СССР, США и Великобритании и переговорах Большой тройки в Тегеране вождь свой выбор остановил именно на Бережкове. Возможно, потому, что помимо всех своих лингвистических способностей Бережков обладал еще и актерскими данными – умел подстраиваться под собеседников, на лету схватывал манеру общения и даже имитировал голос. Видимо, не случайно американские журналисты говорили ему в Тегеране, что он мог бы сделать неплохую карьеру в Голливуде.
«В самый разгар приема, устроенного в Кремле по случаю Московской конференции трех министров иностранных дел — СССР, США и Великобритании, – напишет Бережков много лет спустя,
– Сталин вдруг с заговорщицким видом поманил меня:
– Слушайте меня внимательно. Переведите Хэллу (госсекретарь США. – Прим. авт.) дословно следующее: советское правительство рассмотрело вопрос о положении на Дальнем Востоке и приняло решение сразу же после окончания войны в Европе, когда союзники нанесут поражение гитлеровской Германии, выступить против Японии. Пусть Хэлл передаст это президенту Рузвельту как нашу официальную позицию. Но пока мы хотим держать это в секрете. И вы сами говорите потише, чтобы никто не слышал. Поняли?
– Понял, товарищ Сталин, — ответил я шепотом. Хэлла чрезвычайно взволновало это сообщение, и он поспешил немедленно доложить хозяину Капитолия…»
Спустя ровно месяц – в конце ноября 1943 года в Тегеране состоялась встреча Большой тройки – Бережков допускается в святая святых – переводчиком на конфиденциальную встречу Сталина и Рузвельта.
Докладывай всегда начальству – и не пропадешь!
Валентин Михайлович – на вершине признания. С ним, 27летним юношей, почтительно разговаривают кремлевские небожители, сам Берия при первом удобном случае старается засвидетельствовать свое почтение, то и дело подчеркивая, что Бережков очень нравится Сталину и что на этом неплохо бы начать строить будущую карьеру – не в переводчиках же всю жизнь ходить!
И вдруг все рушится. В конце 1944 года Бережкова неожиданно увольняют из МИДа, понизив вчерашнего фаворита Сталина и Молотова до уровня сотрудника одного из московских журналов. Оказывается, в то время как Лаврентий Павлович заливался елеем, его люди вынюхали, что родители Бережкова, находившиеся во время немецкой оккупации в Киеве, не были угнаны в Германию, как об этом сообщил сам Валентин Михайлович, а ушли с немцами на Запад по доброй воле. А это уже совсем другой коленкор. Сын за отца в сталинские времена все же был в ответе, а посему – крест на высокой государственной службе. Ну а с учетом военного времени так вообще нонсенс – запросто мог загреметь, куда Макар телят не гонял. 
Рассказывают, что спас Бережкова от крутой расправы данный ему однажды совет аса советской разведки генерала Судоплатова. Двум ведомствам – НКВД и Наркоминделу приходилось нередко контактировать, и однажды генерал, разговорившись с молодым мидовцем, порекомендовал тому всегда обо всем случившемся на службе и в жизни без промедлений докладывать непосредственному руководству. В условиях тотальной подозрительности и «вражеских происков», охвативших советское общество в предвоенные годы, этот совет оказался очень даже не лишним.
Как только Бережков понял, что его родителей нет в Киеве, а было это еще до бериевских «раскопок», он тут же сообщил об этом Молотову. Нарком похвалил, заметив при этом, что откровенность сослужит добрую службу. И как в воду глядел. Когда Берия стал раскручивать «дело», Молотов доложил Сталину, что он в курсе и что об этом поставил в известность сам Бережков.
Открытость и желание ничего не утаивать были оценены по достоинству. Сталин, по воспоминаниям самого «опального», слегка пожурил, сказав лишь, что в этой ситуации из МИДа все же придется уйти… 
Его сняли с занимаемой должности, но конкретных обвинений не предъявили. Не последовало и дальнейших санкций несмотря на то, что в то время лишали жизни всякого, хоть как-то замешанного в связях с врагом.
Бережкову позволили работать в Москве и дальше.
Сам Берия убеждал вождя в необходимости жестких мер, но Иосиф Виссарионович ход делу не дал. Вероятно, его доверие к помощнику было очень высоким. Это доказывает и тот факт, что, лишив Бережкова работы в Кремле, Сталин дал ему зеленый свет на другом направлении. Переводчика назначили в немецкоязычное издание "Новое время", где он успешно работал и реализовался в любимой сфере.  
Валентин Михайлович проживет еще долго – более полувека – отныне и до конца вся его жизнь будет связана с журналистикой. Так прикипел к журналу, получившему широко известное сегодня название «Новое время», что впоследствии, уже после смерти Сталина, без колебаний отклонил предложение Молотова вернуться на прежнюю должность его помощника.
Писал книги, защитил докторскую диссертацию, много путешествовал по странам мира. Ближе к 70-м Валентин Михайлович стал главредом журнала «США». Вышла в печать его книга «Тегеран-43», по которой сняли одноименный фильм.
Через несколько лет Валентин Бережков занял кресло первого секретаря советского посольства в Вашингтоне, вернувшись к дипломатической работе.
В конце концов осел в США, где и прошли его последние годы. Умер в ноябре 1998 года в Калифорнии. До конца дней сохранил самые теплые воспоминания о Владивостоке – городе, из которого, по собственному признанию, «матрос Тихоокеанского флота оказался вытолкнутым к самой верхушке сталинской административной пирамиды…»

В последней серии «17 мгновений весны» есть такая сцена. Нарком иностранных дел СССР В.М.Молотов приглашает посла Великобритании А.Кэрра для вручения ноты. Ноту зачитывает некий советский переводчик. Так вот, этот персонаж не придуманный. Им в действительности был Владимир Николаевич Павлов – личный переводчик Сталина. Впрочем, когда его называли «личным переводчиком Сталина» В.Н.Павлов обижался: его дипломатический ранг был значительно выше.
Владимир Павлов родился в семье инженера-путейца. В доме с большим уважением относились к иностранным языкам, и Володя с детства слышал иностранную речь. Плюс, несомненно, обладал и незаурядными способностями. Поэтому к моменту окончания школы он уже в совершенстве знал немецкий и английский. Французским, итальянским и испанским владел похуже. От отца Владимиру перешла тяга к технике — и он поступил в Московский энергетический институт на специальность инженер-теплотехник. Учился легко и увлеченно. Печатался в серьезных научных журналах.
Кроме того, студент Павлов самым активным образом участвовал в общественной жизни института и стал уже кандидатом в члены партии, был приглашен в аспирантуру.  В общем, молодого специалиста, несомненно, ожидала успешная научная карьера или интересная работа в набиравшей мощь советской индустрии.
Однако жизнь распорядилась по-своему — совершенно непредсказуемо. В апреле 1939 года 24-летнего В.Н. Павлова неожиданно вызвали в ЦК ВКП (б). Сейчас можно только догадываться, какую гамму чувств испытал тогда молодой человек, которого нежданно-негаданно попросили в святая-святых страны — в цэка партии! Времена были суровые — у самого Павлова посадили дядю. Вот и ехал Владимир ни жив ни мертв. Как выяснилось, его пригласили туда ... на экзамен по иностранным языкам. Павлов испытание выдержал блестяще. И тут же завертелась административная карусель.  Павлов сначала попадает в кабинет начальника управления кадров к секретарю ЦК партии Г.М.Маленкову, а затем на машине его привозят в Народный комиссариат иностранных дел к В.М.Молотову (последний стал наркомом индел совсем недавно). И Молотов тут же объявляет, что назначает Павлова своим помощником. Несомненно, досье молодого Владимира Павлова новоиспеченный народный комиссар изучил накануне.Сталин и Черчилль разговаривают на встрече союзников в Ялте, 1945 г.
Беседу Сталина и Черчилля переводит Владимир Павлов, который остался на конференции в Ялте единственным переводчиком с советской стороны, потому что второго переводчика Бережкова отозвали — СМЕРШ выяснил, что его родители ушли из Киева вместе с немецкими войсками.
Павлов (второй слева) переводит разговор Молотова с Рузвельтом, который прилетел на конференцию в Ялту
Владимир Павлов — человек, который прикоснулся к мировой истории. Переводить Сталину он стал, когда ему едва исполнилось 24 года. В августе 1939 г. Павлов участвовал в переговорах Молотова с Риббентропом в Москве. Он переводил во время подписания секретного протокола о разделе Польши и захвате Прибалтики, и в 1989 г., когда вся эта история всплыла, оставался единственным свидетелем того мероприятия и счел нужным написать об этом записку в Министерство иностранных дел СССР. Павлов принимал участие в работе всех трех конференций союзников во время войны — в Тегеране, Ялте и Потсдаме.
Павлов (в центре) сопровождает Молотова и Вышинского.
После встречи в Москве Павлов был назначен первым секретарем полпредства СССР в Германии. Во время визита Молотова в Берлин 12 ноября 1940 г., когда состоялась встреча советского наркома с Гитлером, Павлов вновь выступал в роли переводчика. Он потом отметил вялое, очень неприятное рукопожатие фюрера, ладонь которого была влажной и холодной. Как переводчик же сказал, что «Гитлер всегда говорил самостоятельно, без подсказок, речь его была плавной, логичной. Видно было, что человек он способный».
Госсекретарь США Эдвард Стеттиниус, посол СССР в США Громыко, нарком иностранных дел СССР Вячеслав Молотов и переводчик Владимир Павлов.
Владимир Николаевич вспоминал, что со Сталиным ему было работать легче, чем с Молотовым. В отличие от последнего Сталин умел казаться дружелюбным с подчиненными, а к Павлову вообще относился с симпатией. На многих фотографиях того времени «личный переводчик вождя», естественно, оказывался рядом с ним. Но, едва завидев фотографа, всегда старался отойти в сторону. Сталин нередко сам тянул его за рукав в кадр. Он ценил его эрудицию, образованность, скромность.
Павлов на заднем плане между Сталиным и заместителем наркома иностранных дел Майским во время заседания участников конференции союзников в Ялте.
Впрочем, от шуток вождя Павлову бывало не по себе. Так, на одном из приемов в узком кругу Сталин вдруг заявил:
«Светлая голова у товарища Павлова. Много знает. Не пора ли ей в Сибирь?».
Как-то после окончания одной из встреч с Черчиллем Сталин подозвал Владимира Николаевича и сказал:
«Вы неправильно перевели то, что сказал Черчилль».
Профессиональная гордость Павлова была задета, и он невольно посмел возразить:
«Нет, товарищ Сталин, вы же слышали: переводчик Черчилля Бирс сказал, что я все правильно перевел».
В этот момент вошел Берия, подошел к Сталину и спросил с ухмылкой:
«Ну что, посадим?».
«Тебе бы все сажать да сажать, Лаврентий. Ты всех готов посадить. С кем работать будем?» — ответил Сталин.
Павлов переводит разговор Молотова с Рузвельтом и Черчиллем.
Однако, хорошее расположение Сталина нередко и защищало Павлова. Во время приемов и застолий он совсем не пил, чтобы была возможность нормально работать. Однажды Берия попытался его «накачать»: налил ему стакан водки и провозгласил тост за здоровье товарища Сталина. Павлов тем не менее даже не пригубил. Вождь заступился:
«Отстань, Лаврентий! У нас никто никого не принуждает. Если не хочет, пусть не пьет».
Рузвельт прибыл в аэропорт Саки во второй половине дня 3 февраля 1945 г. и задержался на двадцать минут, чтобы встретить Черчилля. Владимир Павлов в центре снимка.
Это была их первая встреча после Тегеранской конференции.
По воспоминаниям В.Н.Павлова, самыми трудными в его карьере переводчика были переговоры в Тегеране в 1943 году. На них встал вопрос о сроках открытия второго фронта. Сталин хотел услышать от союзников точную дату. Черчилль и Рузвельт пытались лавировать, но, в конце концов, признались:
«Мы не готовы к тому, чтобы назвать точные сроки».
Сталин медленно встал, повернулся и пошел к выходу. И не оборачиваясь, громко произнес:
«Нам нечего тут делать, у нас война».
Павлов следовал за Сталиным — секундное размышление — и он так же как советский руководитель, не оборачиваясь, и так же громко произнес эти слова по-английски.
Павлов переводит разговор Молотова с американским генералом Джорджем Маршаллом (второй справа).
За работу на Ялтинской и Потсдамской конференциях Павлов в 1945 году был награжден орденом Британской империи. Хотя, кто-то из британских чиновников обратил тогда внимание на плохой перевод Павлова — его невнятную речь и бедный словарный запас.
Несомненно, памятна была для В.Н.Павлова Ялтинская конференция, когда его удостоили одной из высших наград Великобритании. Во время обеда Сталин неожиданно провозгласил тост за переводчиков, работавших на конференции.
«Сегодня, как и раньше, мы три руководителя, встретились друг с другом, — сказал советский лидер.
— Мы говорим, едим, пьем, а тем временем наши три переводчика должны трудиться, причем труд их — нелегкий. Мы доверили им передавать наши мысли, и им некогда ни поесть, ни выпить вина».
Затем он обошел стол, поочередно чокаясь с Артуром Бирсом, переводчиком Черчилля, Чарльзом Боленом, который переводил Рузвельту, и с Владимиром Павловым. И в тот же вечер Черчилль вручил Павлову орден Британской империи «За Бога и империю».
Кстати, с этой наградой приключилась история. В 60-е годы в квартире Павлова произошел пожар. Среди вещей, пострадавших от огня, был и британский орден. Он сильно оплавился и не подлежал восстановлению. Через некоторое время В.Н.Павлов, находясь в Англии в командировке, был приглашен на какое-то официальное мероприятие. Прикрепил на пиджак свои награды, среди которых ордена «За Бога и империю», естественно, не было. Англичане поинтересовались — почему Павлов не носит его.  Владимир Николаевич рассказал. Буквально через несколько дней Павлову торжественно вручили изготовленный лично для него идентичный утраченному орден, с которым Владимир Николаевич вернулся домой.
Павлов работает на встрече Черчилля в аэропорту Саки.
Павлов между Молотовым и Черчиллем.
После войны Владимир Павлов уехал советником посольства СССР в Англию. Получил звание Чрезвычайного и Полномочного посла СССР, возглавил Европейский отдел МИДа, был членом его коллегии, стал кандидатом в члены ЦК КПСС.
Когда Сталин умер, Молотов, который Павлова не любил, тут же уволил его из МИДа и позже рассказывал:
«Павлов английский изучил хорошо и немецкий знал хорошо. Конечно, мне такой переводчик, беспартийного типа человек, я бы сказал, не очень, но честный служака, никаких у него связей таких не было…
Я его вышиб из Министерства иностранных дел после смерти Сталина, после моего возвращения в МИД. Сталин меня вышиб оттуда, а когда я вернулся в 1953-м, Павлов был переводчиком у Вышинского, Вышинский был министром после меня. Вот Павлов стал ко мне заглядывать, доносить на Вышинского. Я ему говорю: «Вот что, Павлов, идите вы ко всем чертям. Вы мне больше не нужны. Я Вышинского знаю очень хорошо, зачем вы мне о нём всякие вещи будете рассказывать? Я вас из министерства удаляю, больше я с вами не могу работать». А я знал, что перед этим он на меня доносил.»
До выхода на пенсию в 1974 г. Владимир Павлов работал главным редактором издательства «Прогресс». Тогда уже мало кто помнил, что он был личным переводчиком Сталина и Молотова. Умер Владимир Николаевич в 1993 году, оставаясь убежденным сталинистом.

http://ymorno.ru/index.php?showtopic=96780
http://ymorno.ru/index.php?showtopic=83451&hl=%EF%E5%F0%...
https://vladnews.ru/ev/vl/3131/28305/ruchkalsya_gitlerom
https://xn--c1anggbdpdf.xn--p1ai/history/196540/