Коля, Николай — сооснователь Monochrome о проекте Tears Of и новых мечтах
В весеннем номере «Сноба» сооснователь Monochrome Николай Богданович рассказал о новом личном проекте, кризисе среднего возраста, праве на мечту и о том, почему мужская мода часто сводится к серому худи.
Этот номер посвящен мечте и людям, которые не побоялись за ней пойти. Вот ты о чем мечтал в детстве?
Недавно меня спросили об этом дети. И я вспомнил, что хотел стать баскетболистом. А еще, ты будешь смеяться, очень хотелось быть певцом. И на тот момент хотелось быть как Олег Газманов: «Ты — морячка, я — моряк». Все эти сальто и шпагаты на сцене… Тогда это выглядело очень круто.
Жизнь оказалась сложнее.
Конечно. Я рос в 90-е в Зеленограде. Нас с братьями воспитывала мама и бабушка с дедушкой. Жили, мягко скажем, не богато. Без отца. И мои домашние были уверены, что из ребенка следует вырастить экономиста. Был тогда миф, что люди с этой специальностью успешны по умолчанию. Кроме того, мальчик Коля — то есть я — неплохо умел считать.
Окончив школу, я поступил в московский Институт бизнеса и права, а затем пошел работать в банковскую отрасль. Начал с того, что раскладывал по конвертам карточки и отправлял их в отделения по стране, а закончил в 2015 году руководителем управления.
Но о работе в банке, как мы уже выяснили, ты совсем не мечтал.
Да. Это сейчас я понимаю, что всегда хотел заниматься креативом, а тогда просто осознавал, что занимаюсь нелюбимым делом. Меня окружали коллеги, которые горели работой: придумывали новые продукты, продумывали стратегии, а я хотел как можно быстрее сбежать из офиса. Со временем понял, что серьезных причин и дальше тратить время на банк нет. А значит, нужно что-то менять.
Я уже был взрослым, в определенной степени состоявшимся мужчиной с полным набором социальных якорей — ипотекой и другими обязательствами. Маме, опять же, нужно было как-то помогать. Но решил, что лучше рискну, чем буду сам себя обманывать. Что я мог потерять в худшем случае? Квартиру? Да наплевать. Руки, ноги есть — какую-никакую работу всегда найду. После банка я, кстати, довольно долго работал в барбершопе администратором: записывал клиентов на стрижку и подметал волосы.
Как появился тот Monochrome, который мы знаем?
Под этим брендом я работал с полиграфией. Как-то за ужином предложил Алисе делать одежду. Она на тот момент уже была известным стилистом, но производством никогда не занималась. Я тоже. Работы у меня было не много, а свободного времени, наоборот, в избытке. И я снова решил рискнуть. Первой вещью, которую мы сделали, был свитшот оверсайз.
Тут нужно сказать, что мне очень повезло с женой. Мы с ней по жизни дополняем друг друга. Там, где я пытаюсь довести идею или продукт до идеала, она может сказать: «Да давай уже запускай! Чего ты ждешь?» Или, наоборот, иногда она не знает, как подступиться к задаче, и здесь уже я ей помогаю советом и делом.
Путь от идеи до реализации мечты был долгим. Все началось с фразы: «А что, если…» Затем последовали несколько лет постоянных реинвестиций, о дивидендах не было и речи. Открыть бизнес и уже через неделю снимать сливки, покупать квартиры и машины невозможно. Так не бывает.
Сейчас Monochrome, судя по цифрам, мегауспешный проект. В какой момент ты решил, что нужно что-то еще, какой-то свой «уголок»?
Monochrome — наш с Алисой совместный бизнес, наша страсть. У нас нет разделения на дом и работу, мы обсуждаем дела и за завтраком, и когда везем детей в сад и школу, и перед сном. Это круто, но, согласись, иногда хочется немного «заземлиться». Для этого мне нужно было место, которое стало бы продолжением меня, моих мыслей и переживаний. Так и появился Tears Of на Большой Никитской.
То есть этот проект изначально не задумывался, как бизнес?
Это, конечно, никакой не бизнес. Если говорить о цифрах, то без Monochrome он сейчас вряд ли далеко уплывет. Если хочешь, так проявляется мой кризис среднего возраста. Я понял, что нужно найти способ высвободить энергию, которая во мне скопилась, иначе точно «отлечу» куда-нибудь не туда — начну скупать винтажные машины, возиться с ними в гараже и, как результат, замкнусь в себе.
К слову, гараж-то ты себе все-таки сделал: на полках твоего магазина целая коллекция моделей Porsche.
Собирая эти машинки, я проецирую свою большую мечту. Я понимаю, что из первого класса в десятый сразу перейти нельзя — на пути к цели и мечте нужно сделать сотни, а то и тысячи маленьких шажков. Это такая метафора к моему подходу ко всему: к личной жизни, к бизнесу, к спортивным тренировкам, то есть от маленьких дел к большим.
Самая большая проблема мужчин среднего возраста, из-за которой они проваливаются в кризис, — их юношеские мечты, как правило, уже реализовались, и дальше мечтать не о чем. Я же нахожу в себе силы придумывать новые мечты.
Попадая в магазин, чувствуешь себя героем сериала «Винил». Вывеска в духе американского кинотеатра ретро, желтые деревянные панели, винтажная мебель — все вместе это больше напоминает офис музыкального лейбла, чем торговый зал. Или, как написал в телеграме один из твоих клиентов, Tears Of — это «тот самый домик на дереве из детства». С таким сравнением я согласен.
Потому что одежда — не главное, это лишь мой способ рассказать о себе, поговорить с людьми, которые разделяют мои ценности и образ жизни, поделиться с ними своей историей.
В этом мне помогает название проекта (tears of переводится с английского как «слезы по чему-то». — Прим. ред.). Я очень сентиментальный человек, понимаю, что слезы могут быть и от большой радости, и из чувства благодарности.
Думаю, продавая пластинки и редкие книги, я подсознательно говорю спасибо маме: она одна вырастила меня и братьев, всю жизнь преподавала в школе мировую художественную культуру и привила мне любовь к музыке. Или еще пример: перед входом в магазин, да и вообще вокруг жилого дома, где он находится, теперь разбит сад. Я своими руками наводил порядок на этой территории. Так я, во-первых, отблагодарил за гостеприимство местных жителей — мы с ними очень дружим. А во-вторых, еще раз вспомнил своих бабушку и дедушку, с которыми мы много времени проводили на даче. Я им многим обязан.
Если же говорить о дизайне магазина, то мне очень нравится эстетика 70-х и 80-х. Тогда все было настоящее и аналоговое. Как мой любимый кассетный плеер Walkman.
Похожие эмоции в магазине одежды в Москве я испытал лишь однажды. В 2010 году во дворах Столешникова переулка был проект под названием Fott. Там не просто торговали вещами, которых не найдешь в ТЦ, а создавали культуру. Покупая в этом магазине, например, крутую обувь, ты становился частью комьюнити. Встречая затем на улице парня в топсайдерах от Sperry — а у меня как раз такие были, — понимаешь, что вы оба «в теме». Крутое чувство, особенно для подростка. У Tears Of похожая задача?
Сейчас мода на всякие разные общества и объединения: беговые, велосипедные… Я рад, что мои идеи находят отклик, но цели создать комьюнити у меня нет. Мне лишь хочется напомнить мужчинам, что иногда мы уж чересчур серьезны и слишком много на себя берем. Нам кажется, что без нас мир рухнет.
Такое отношение к себе отражается и на выборе одежды. Мужчина может носить только 501-ю модель джинсов Levi's, серый худи и черные кроссовки? Конечно, нет. Но такой стиль выбирают многие. Я думаю, что по этой причине у нас в стране и рынка мужской моды нет — мы «заперты» внутри базовых вещей, и другие нам не нужны.
В начале нашего разговора ты сказал, что, работая в банке, был «состоявшимся мужчиной». С тех пор представление о состоятельности у тебя изменилось?
Да. Теперь я уверен, что «состояться» — значит заниматься любимым делом, засыпать и просыпаться с мыслями о нем. Это если о бизнесе говорить. Есть еще семья. Здесь состояться не менее важно. У меня получилось: я каждый день хочу как можно быстрее оказаться после работы дома, рядом с моими девочками.
«Сноб» благодарит автосалон «Порше Центр Рублевский» за помощь в организации съемки.
Этот материал опубликован в 109-м номере «Сноба». Приобрести журнал можно в интернет-магазинах Ozon и Wildberries, а также в «Азбуке вкуса», Spar и других торговых сетях.