Саммит «Центральная Азия – Китай». Похоже, что страны центральноазиатской пятёрки двигаются в тупик
На завершающей неделе апреля в казахстанской Алма-Ате состоялся очередной саммит по линии «С5+1» — «Центральная Азия — Китай». Мероприятие имело министерский уровень (главы МИД), тем не менее, со стороны Китая оно прерывает довольно длительную паузу.
Прошлый саммит проходил больше года назад, а со времени крупных саммитов высшего уровня в Сиане и «Пояс и Путь» в Пекине времени прошло ещё больше. Проблема в том, что даже прервав паузу, Китай пока не сказал ничего определённого. Это даёт повод поговорить о своего рода региональном тупике и о том, что полезного здесь можно извлечь для России (или не извлечь).
Центральная Азия, которая уже несколько лет работает в плане внешнеполитических переговоров через формат «Пять стран плюс», находится в довольно сложной позиции. В России её называют просто и без изысков — «многовекторность» (более благозвучно), «попытка усидеть на разных стульях» (менее благозвучно).
Упрекать их за это или хвалить — дело личных оценок и позиции наблюдателя. Здесь надо отметить, что, с одной стороны, сформировав такую «группу пяти», представителям Центральной Азии не удалось выработать единую стратегию развития, но, с другой стороны, и у других игроков нет внятной и чётко выраженной стратегии по работе с этим регионом. Ни у Китая, ни у ЕС, ни у стран Персидского залива, ни даже у России и США.
У всех игроков есть доли по инвестициям, есть «подводка» под общие политические и экономические интересы, но нет какой-либо выраженной системы и стратегии. Так что не особо удивительно то, что Пятёрка двигается то на Север, то на Юг, то на Запад, то на Восток.
Китай в мае 2023 г. в Сиане сделал исключение из общего правила, подписав со странами региона действительно стратегическую декларацию, с пошаговой росписью и детализацией. Ход получился довольно сильный. Следует отметить, что несколькими месяцами ранее Пекин вышел со своей версией мирного плана, а в Москве лидеры стран провели переговоры, которые обсуждались в мире довольно интенсивно. Зима 2022-2023 гг. вообще стала для Москвы не самым лучшим периодом, впрочем, и ЕС боролся с инфляционным шоком.
Китай, очевидно, тогда был «зяряжен» на активную деятельность, но уже в середине лета взял паузу. Осенний саммит «Пояс и Путь» показал, что китайским идеям с их претензией на глобальность, многого не хватает. Саммит получился «неоднозначным». И снова Пекин берёт паузу, потом активизируется в мае 2024 г. в Европе и опять уходит в «созерцательную позицию». Страны Центральной Азии логично ждали после Сианя перезапуска проектов и притока инвестиций, но этого не произошло.
В пику Пекину Евросоюз с 2024 года, наоборот, проводит один саммит за другим и обещает настоящие золотые горы — цифры в 300 млрд долл. называют не журналисты, а официальные лица на полях официальных же мероприятий. В итоге средства ЕС находит, но в размере 5,0-5,2 % от заявленных. Это почти за два года — тоже своего рода результат, если учесть, что ЕС и так занимает первое место по инвестициям, но всё же не основание для смены регионом внешнеполитического вектора. Хотя правильнее сказать, что не основание для выбора вообще политического вектора как такового.
Относительно успешно (относительно остальных) для стран Пятёрки проходит поиск инвестиций в аравийских странах и их инвестиционных фондах. Но эти инвестиции идут не от системной политики, а скорее от общего избытка ресурсов аравийцев.
С Россией у Пятёрки всё «как обычно». Мы демонстрируем «евразийский приоритет», нам демонстрируют интерес к этому приоритету. Видимость против видимости. Идея Москвы с «газовым хабом» — это не стратегия в этом регионе, а скорее тактика, бизнес-операция с набором выгод, но чтобы превратить её в нечто большее, требуется увязать вместе не просто энергосистемы России и Центральной Азии, но по сути весь макрорегион, включая Иран, Ирак, Пакистан. В остатке имеются традиционный товарный транзит и доходы от трудовой (и не очень) миграции, ради которых все и показывают некое подобие единства.
А что по сути? А по сути — у Евросоюза, занятого всеми мыслями и делами борьбой с «агрессивной Россией», не только нет денег на инвестиции, но не растёт их собственный рынок, под который годами обсуждаются «торговые коридоры».
У США стратегии не было при демократах, нет и у трампистов. У России достаточных средств нет, как нет общего регионального рынка труда (есть сугубо российский рынок труда), нет общего рынка капитала, нет общего энергоконтура, нет общей промышленной базы.
Аравийские фонды дают «от избытка», а Китай находится в странной позиции, поскольку вкладывать средства в те же самые торговые коридоры и маршруты невозможно без понимания роста рынка Европы. А там рост ровно 0 %.
Да, Пекин уже подобрался к отметке в 50 % регионального внешнеторгового оборота и скупил немало сырьевых активов, а ЕС играет на поле ослабления миграционного режима и якобы привлечения трудовых ресурсов, хотя эти несколько десятков тысяч рабочих мест — капля в море. Но по большому счёту это тупиковая ситуация, которая усугубляется ещё и появлением большого американского слона в виде фонтанирующего идеями Д. Трампа. Его задачи более-менее понятны — не очень понятно, что делать с этим Пятёрке из Центральной Азии.
На прошедшем саммите с Китаем стороны, что характерно, почти не говорили об инвестициях, зато поставили новые задачи по росту товарооборота — с 95 млрд долл. до 130 млрд. Это много, хотя тут надо работать с анализом статистики, чтобы понять долю реэкспорта, в Россию в том числе. Однако товарооборот — это вовсе не то, чего там ждут.
Когда Д. Трамп пытается давить на страны ЮВА в попытке нарушить их связи с Китаем, он упирается (и будет упираться) в то обстоятельство, что их взаимная торговля Китая с ЮВА — это не только торговля, но и общий цикл производства. И даже совершенно прогнозируемый интерес к его идеям со стороны Филиппин и Вьетнама объясним не только внешней политикой, но и желанием заработать на этих противоречиях. Тот же Вьетнам с удовольствием подзаработает на статусе «хаба» между мировыми гигантами.
Центральная Азия давно демонстрирует Китаю желание стать таким же аналогом торгово-производственного кластера для Китая, как ЮВА, а не только зарабатывать на транзите в ЕС. В регионе избыток трудовых ресурсов, а транзит в ЕС в теории даёт доступ к финансовым резервам ЕС. Всё вместе и даёт желаемую модель, но результат, что называется, «за окном».
Своеобразная ирония заключается в том, что сегодня даже те ресурсы, которые ранее можно было добывать по линии международных кредитных организаций, вроде ЕБРР или Всемирного банка, как под проекты вроде «зелёной энергетики», «энергоперехода», так и под действительно насущные инициативы по водопользованию, теперь усилиями США ставятся тоже на паузу.
Позицию Китая с точки зрения бизнес-стратегии в парадигме «затраты-выгода» понять в общем-то можно. Однако претензии Пекина заявляются на глобальном уровне, а там такие прямые схемы не работают. Те же США можно сколько угодно обвинять в гегемонизме и прочих смертных (и не только) грехах, но до Д. Трампа Вашингтон в такой парадигме не работал. Просто американские «концептуалисты» впали в другую крайность — они с середины 2000-х банально перестали считать расходы. Теперь же в лице как Пекина, так и Вашингтона Центральная Азия видит двух действительно «жадных глобалистов».
Ещё три года назад китайский министр Ван И буквально отчитывал своих коллег из Центральной Азии, которые вопрошали у него по поводу инвестиционных вливаний. Теперь не отчитывает, диалог мягкий и доверительный, тем не менее результат тот же.
В таких условиях не очень понятно, сколько формат «Центральная Азия плюс» будет работать как эффективная площадка. Для этого должен появиться игрок или пул игроков, которые смогут предложить стратегию как для элиты региона, так и для решения социально-экономических вопросов. Но такого игрока (игроков) пока нет.
США не исключено, что найдут ресурсы на активизацию в Закавказье (Азербайджан – Израиль – Армения), но там нет заинтересованности в росте экономики ЕС, который нужен Пятёрке. Раз Брюссель не принёс вассальную присягу Д. Трампу, то в этом для него нет смысла. Пока же евробюрократия, Франция и Великобритания предпочитают строить из себя защитников крепости Масада в 70 г. н. э.
Каждая страна сейчас будет всё меньше вести общую линию и всё больше делать отдельные ставки. Так, Казахстан вполне дальновидно пытается выйти из тисков соглашений по добыче углеводородов с кабальными ставками 95 % на 5 % или 90 % на 10 %. Киргизия, наоборот, идёт ровно по пути Казахстана в 1990-х, делая ставку на Лондон. Узбекистан, который имел ещё со времён СССР (пусть это не удивляет) сильные отношения на Ближнем Востоке, будет эту линию развивать и искать ключи к Овальному кабинету. И искать он их будет, потому что если в энергосекторе первое место по вложениям у России, то в секторе торгово-производственном первое место у Пекина. Туркмения, если и проект ТАПИ, и свопы Иран-Азербайджан-Россия окажутся нереализуемыми, будет пробовать договариваться с Китаем по 4-й нитке газопровода. Таджикистан будет пробовать ещё больше укреплять связи с ЕС, потому что торговая закредитованность от Китая не несёт стратегических выгод, но непонятно, где искать средства на ГЭС.
Для России этот региональный тупик даёт возможность перезагрузить отношения и перевести их наконец-то на рельсы чистой прагматики, полностью очищенной от концептуальных наслоений разных лет и разной же степени имитационности. Так, нынешняя ситуация вполне допускает синергию в плане торговли энергоносителями с Казахстаном и прагматику с Узбекистаном (продажа-транзит) и Туркменией (обмен). Смысл в демонстрации особого «евразийства» с Таджикистаном и Киргизией здесь совсем не очевиден. Договариваться по воде с ними остальные страны Пятёрки могут и самостоятельно.
Важно тут то, что сейчас совершенно излишним для России становится поиск (или покупка) внешнеполитической лояльности или демонстрации таковой со стороны стран Пятёрки. Тупик не у нас, а у них, а в таком случае обычно выслушивают предложения и оценивают их, а не наоборот.
Наша проблема, может, даже одна из центральных на сегодняшний день, заключается в определении для самих себя, чего мы хотим от нынешнего «вашингтонского обкома». Если идти в русле американских стратагем, то, например, и Россия, и Казахстан могут предложить целый набор инициатив в плане торговли нефти и газом. Астана тут вообще получит дополнительные возможности перезагрузки своей экономической модели.
Если мы всё-таки хотим выждать и спустить инициативы уже США на тормозах (не веря в них и в прочность позиции инициаторов), то вряд ли мы получим дополнительный импульс и из Центральной Азии (Казахстане и Узбекистане, прежде всего).
У нас самих внутри, очевидно, идёт довольно жёсткая борьба между этими политическими линиями. Чем быстрей мы сами определимся на этом «треке», тем быстрее сможем воспользоваться центральноазиатским тупиком для перезагрузки отношений в этом регионе. Ну или не воспользоваться, если по старой доброй традиции всё оставим как есть, ведь «само собой сделается» — это тоже подход.
Прошлый саммит проходил больше года назад, а со времени крупных саммитов высшего уровня в Сиане и «Пояс и Путь» в Пекине времени прошло ещё больше. Проблема в том, что даже прервав паузу, Китай пока не сказал ничего определённого. Это даёт повод поговорить о своего рода региональном тупике и о том, что полезного здесь можно извлечь для России (или не извлечь).
Формат «Пять плюс» и его объективные пределы
Центральная Азия, которая уже несколько лет работает в плане внешнеполитических переговоров через формат «Пять стран плюс», находится в довольно сложной позиции. В России её называют просто и без изысков — «многовекторность» (более благозвучно), «попытка усидеть на разных стульях» (менее благозвучно).
Упрекать их за это или хвалить — дело личных оценок и позиции наблюдателя. Здесь надо отметить, что, с одной стороны, сформировав такую «группу пяти», представителям Центральной Азии не удалось выработать единую стратегию развития, но, с другой стороны, и у других игроков нет внятной и чётко выраженной стратегии по работе с этим регионом. Ни у Китая, ни у ЕС, ни у стран Персидского залива, ни даже у России и США.
У всех игроков есть доли по инвестициям, есть «подводка» под общие политические и экономические интересы, но нет какой-либо выраженной системы и стратегии. Так что не особо удивительно то, что Пятёрка двигается то на Север, то на Юг, то на Запад, то на Восток.
Китай в мае 2023 г. в Сиане сделал исключение из общего правила, подписав со странами региона действительно стратегическую декларацию, с пошаговой росписью и детализацией. Ход получился довольно сильный. Следует отметить, что несколькими месяцами ранее Пекин вышел со своей версией мирного плана, а в Москве лидеры стран провели переговоры, которые обсуждались в мире довольно интенсивно. Зима 2022-2023 гг. вообще стала для Москвы не самым лучшим периодом, впрочем, и ЕС боролся с инфляционным шоком.
Китай, очевидно, тогда был «зяряжен» на активную деятельность, но уже в середине лета взял паузу. Осенний саммит «Пояс и Путь» показал, что китайским идеям с их претензией на глобальность, многого не хватает. Саммит получился «неоднозначным». И снова Пекин берёт паузу, потом активизируется в мае 2024 г. в Европе и опять уходит в «созерцательную позицию». Страны Центральной Азии логично ждали после Сианя перезапуска проектов и притока инвестиций, но этого не произошло.
В пику Пекину Евросоюз с 2024 года, наоборот, проводит один саммит за другим и обещает настоящие золотые горы — цифры в 300 млрд долл. называют не журналисты, а официальные лица на полях официальных же мероприятий. В итоге средства ЕС находит, но в размере 5,0-5,2 % от заявленных. Это почти за два года — тоже своего рода результат, если учесть, что ЕС и так занимает первое место по инвестициям, но всё же не основание для смены регионом внешнеполитического вектора. Хотя правильнее сказать, что не основание для выбора вообще политического вектора как такового.
Относительно успешно (относительно остальных) для стран Пятёрки проходит поиск инвестиций в аравийских странах и их инвестиционных фондах. Но эти инвестиции идут не от системной политики, а скорее от общего избытка ресурсов аравийцев.
С Россией у Пятёрки всё «как обычно». Мы демонстрируем «евразийский приоритет», нам демонстрируют интерес к этому приоритету. Видимость против видимости. Идея Москвы с «газовым хабом» — это не стратегия в этом регионе, а скорее тактика, бизнес-операция с набором выгод, но чтобы превратить её в нечто большее, требуется увязать вместе не просто энергосистемы России и Центральной Азии, но по сути весь макрорегион, включая Иран, Ирак, Пакистан. В остатке имеются традиционный товарный транзит и доходы от трудовой (и не очень) миграции, ради которых все и показывают некое подобие единства.
А что по сути? А по сути — у Евросоюза, занятого всеми мыслями и делами борьбой с «агрессивной Россией», не только нет денег на инвестиции, но не растёт их собственный рынок, под который годами обсуждаются «торговые коридоры».
У США стратегии не было при демократах, нет и у трампистов. У России достаточных средств нет, как нет общего регионального рынка труда (есть сугубо российский рынок труда), нет общего рынка капитала, нет общего энергоконтура, нет общей промышленной базы.
Аравийские фонды дают «от избытка», а Китай находится в странной позиции, поскольку вкладывать средства в те же самые торговые коридоры и маршруты невозможно без понимания роста рынка Европы. А там рост ровно 0 %.
Да, Пекин уже подобрался к отметке в 50 % регионального внешнеторгового оборота и скупил немало сырьевых активов, а ЕС играет на поле ослабления миграционного режима и якобы привлечения трудовых ресурсов, хотя эти несколько десятков тысяч рабочих мест — капля в море. Но по большому счёту это тупиковая ситуация, которая усугубляется ещё и появлением большого американского слона в виде фонтанирующего идеями Д. Трампа. Его задачи более-менее понятны — не очень понятно, что делать с этим Пятёрке из Центральной Азии.
На прошедшем саммите с Китаем стороны, что характерно, почти не говорили об инвестициях, зато поставили новые задачи по росту товарооборота — с 95 млрд долл. до 130 млрд. Это много, хотя тут надо работать с анализом статистики, чтобы понять долю реэкспорта, в Россию в том числе. Однако товарооборот — это вовсе не то, чего там ждут.
Когда Д. Трамп пытается давить на страны ЮВА в попытке нарушить их связи с Китаем, он упирается (и будет упираться) в то обстоятельство, что их взаимная торговля Китая с ЮВА — это не только торговля, но и общий цикл производства. И даже совершенно прогнозируемый интерес к его идеям со стороны Филиппин и Вьетнама объясним не только внешней политикой, но и желанием заработать на этих противоречиях. Тот же Вьетнам с удовольствием подзаработает на статусе «хаба» между мировыми гигантами.
Центральная Азия давно демонстрирует Китаю желание стать таким же аналогом торгово-производственного кластера для Китая, как ЮВА, а не только зарабатывать на транзите в ЕС. В регионе избыток трудовых ресурсов, а транзит в ЕС в теории даёт доступ к финансовым резервам ЕС. Всё вместе и даёт желаемую модель, но результат, что называется, «за окном».
Своеобразная ирония заключается в том, что сегодня даже те ресурсы, которые ранее можно было добывать по линии международных кредитных организаций, вроде ЕБРР или Всемирного банка, как под проекты вроде «зелёной энергетики», «энергоперехода», так и под действительно насущные инициативы по водопользованию, теперь усилиями США ставятся тоже на паузу.
Между пятью стульями
Позицию Китая с точки зрения бизнес-стратегии в парадигме «затраты-выгода» понять в общем-то можно. Однако претензии Пекина заявляются на глобальном уровне, а там такие прямые схемы не работают. Те же США можно сколько угодно обвинять в гегемонизме и прочих смертных (и не только) грехах, но до Д. Трампа Вашингтон в такой парадигме не работал. Просто американские «концептуалисты» впали в другую крайность — они с середины 2000-х банально перестали считать расходы. Теперь же в лице как Пекина, так и Вашингтона Центральная Азия видит двух действительно «жадных глобалистов».
Ещё три года назад китайский министр Ван И буквально отчитывал своих коллег из Центральной Азии, которые вопрошали у него по поводу инвестиционных вливаний. Теперь не отчитывает, диалог мягкий и доверительный, тем не менее результат тот же.
В таких условиях не очень понятно, сколько формат «Центральная Азия плюс» будет работать как эффективная площадка. Для этого должен появиться игрок или пул игроков, которые смогут предложить стратегию как для элиты региона, так и для решения социально-экономических вопросов. Но такого игрока (игроков) пока нет.
США не исключено, что найдут ресурсы на активизацию в Закавказье (Азербайджан – Израиль – Армения), но там нет заинтересованности в росте экономики ЕС, который нужен Пятёрке. Раз Брюссель не принёс вассальную присягу Д. Трампу, то в этом для него нет смысла. Пока же евробюрократия, Франция и Великобритания предпочитают строить из себя защитников крепости Масада в 70 г. н. э.
Каждая страна сейчас будет всё меньше вести общую линию и всё больше делать отдельные ставки. Так, Казахстан вполне дальновидно пытается выйти из тисков соглашений по добыче углеводородов с кабальными ставками 95 % на 5 % или 90 % на 10 %. Киргизия, наоборот, идёт ровно по пути Казахстана в 1990-х, делая ставку на Лондон. Узбекистан, который имел ещё со времён СССР (пусть это не удивляет) сильные отношения на Ближнем Востоке, будет эту линию развивать и искать ключи к Овальному кабинету. И искать он их будет, потому что если в энергосекторе первое место по вложениям у России, то в секторе торгово-производственном первое место у Пекина. Туркмения, если и проект ТАПИ, и свопы Иран-Азербайджан-Россия окажутся нереализуемыми, будет пробовать договариваться с Китаем по 4-й нитке газопровода. Таджикистан будет пробовать ещё больше укреплять связи с ЕС, потому что торговая закредитованность от Китая не несёт стратегических выгод, но непонятно, где искать средства на ГЭС.
Для России
Для России этот региональный тупик даёт возможность перезагрузить отношения и перевести их наконец-то на рельсы чистой прагматики, полностью очищенной от концептуальных наслоений разных лет и разной же степени имитационности. Так, нынешняя ситуация вполне допускает синергию в плане торговли энергоносителями с Казахстаном и прагматику с Узбекистаном (продажа-транзит) и Туркменией (обмен). Смысл в демонстрации особого «евразийства» с Таджикистаном и Киргизией здесь совсем не очевиден. Договариваться по воде с ними остальные страны Пятёрки могут и самостоятельно.
Важно тут то, что сейчас совершенно излишним для России становится поиск (или покупка) внешнеполитической лояльности или демонстрации таковой со стороны стран Пятёрки. Тупик не у нас, а у них, а в таком случае обычно выслушивают предложения и оценивают их, а не наоборот.
Наша проблема, может, даже одна из центральных на сегодняшний день, заключается в определении для самих себя, чего мы хотим от нынешнего «вашингтонского обкома». Если идти в русле американских стратагем, то, например, и Россия, и Казахстан могут предложить целый набор инициатив в плане торговли нефти и газом. Астана тут вообще получит дополнительные возможности перезагрузки своей экономической модели.
Если мы всё-таки хотим выждать и спустить инициативы уже США на тормозах (не веря в них и в прочность позиции инициаторов), то вряд ли мы получим дополнительный импульс и из Центральной Азии (Казахстане и Узбекистане, прежде всего).
У нас самих внутри, очевидно, идёт довольно жёсткая борьба между этими политическими линиями. Чем быстрей мы сами определимся на этом «треке», тем быстрее сможем воспользоваться центральноазиатским тупиком для перезагрузки отношений в этом регионе. Ну или не воспользоваться, если по старой доброй традиции всё оставим как есть, ведь «само собой сделается» — это тоже подход.