Рыцари со страхом и упреком
Как только Адам и Ева, вкусив запретного яблока, стали прародителями человеческого рода, на планете тут же появился страшный недуг, названный «предательством».
Это заболевание многолико, разнообразно и крайне устойчиво к социальным прививкам, даже таким, как «чувство долга» и «присяга». Но особенно опасно, когда этим вирусом инфекционируются люди с «чистыми руками и горячим сердцем». Об одном из них — Владимире Петрове — наш рассказ.
Из блатных — в разведчики?
Вообще-то, настоящее имя этого человека при его рождении в 1905 году было записано в церковной книге как Афанасий Шорохов. Став сиротой уже после революции, паренек вступать в ленинский комсомол не стал, взял модную фамилию — Пролетарский и свел дружбу с уличной шпаной. Там быстро освоил азы карманных и квартирных краж, преуспел в них и паханами был возвышен до полноценного члена воровской шайки. «Промышлял» в качестве форточника в интерьерах богатых нэпманов и карманах загулявших «новых советских». Стоял на ответственном «стрёме». Добросовестно пополнял общак... В общем, рос по службе в выбранной профессии. Традиционно дорос до колонии.
Именно там усвоил главное воровское правило: «каждый сам за себя!» Там же начал практически применять этот слоган в непростом тюремном быту: стал стучать оперсотрудникам на своих корешей. Те смышленого молодого зэка приметили и взяли на заметку. Именно этот нюанс очень скоро кардинально изменил и жизнь, и судьбу Афанасия Шорохова, к тому времени уже во всех документах числившегося как Владимир Петров: досрочно освободившегося воришку-стукача пригласили на работу... в органы ОГПУ, делом подтвердив очень популярный тогда в молодежных массах агитпризыв: «Комсомольцы, если делать, так по-большому!»
Служи по уставу, завоюешь честь и славу!
Советская писательница Зоя Воскресенская по совместительству с литературным хобби была штатной сотрудницей внешней разведки и долгое время проработала с экс-форточником Шороховым-Пролетарским-Петровым «под одной крышей».
Ставшая впоследствии автором одной из самых известных советских «лениниан», помимо трогательных рассказов о вожде пролетариата, уже много позже стала недобрым печатным словом поминать и своего невольного сослуживца. (Может для более яркого противопоставления двух образов? — авт.)
— «Слыл стукачом, за сообразительность был взят в органы. Окончил школу НКВД и при распределении приглянулся начальнику шифровального отдела...» — пишет в мемуарах Воскресенская. Писательница показала «хорошее знание предмета»: в 1942 году Петров вместе с супругой Евдокией был назначен... шифровальщиком в советское посольство в Швеции, где его непосредственным начальником и стали уже работавшие там Воскресенская и ее супруг Борис Рыбкин.
Конечно, прибыв в Стокгольм из воюющего СССР, Петров, получавший зарплату в валюте, бросился вместе с супругой тратить шведские кроны в местных супермаркетах, что было замечено и бдительной Зоей Воскресенской:
— «...Я еще никогда не видела такого азарта и такой страсти к приобретению. Но самое неприятное то, что вся их возня сопровождалась какими-то патетическими возгласами!» («Миру-мир» что ли на кассе кричали? — авт.).
Удивительно, но, являясь не на словах, но по должности прямым начальником Петрова, Воскресенская, увидевшая странности в поведении коммуниста и шифровальщика(!) посольства, не стала принимать никаких дальнейших к нему мер? Ограничилась лишь конспектированием:
— «Он — самоуверенный и самодовольный. Она — вертлявая и жеманная...»
Если бы таковые слова появились в характеристиках Петровых при рассмотрении их кандидатур до назначения в загранкомандировку, уверен, дальше Нижнего Тагила их маршрут бы не продлился. Но...
Случилось то, что случилось. Воскресенская далее пишет, что коллега не гнушался «обворовывать коллег» (привычки карманника что ли оказались очень живучими? — авт.), «писал гнусные доносы на коллег» (как будто доносы бывают не гнусными? — авт.) и вообще — «пьянство, разгул — его стихия!» М-да... Вопрос возникает риторический: «Почему молчало его начальство, среди которого сама Воскресенская с мужем Рыбкиным были не последними людьми?» Впрочем, речь не о них, но о самом Петрове.
«Воздух свободы» сыграл в Швеции с шифровальщиком советского посольства шутку куда более опасную, чем даже с профессором Плейшнером из «Семнадцати мгновений весны» в Швейцарии. По Стокгольму Петров катался на авто с дипномером. Очень часто — под приличным после водки «Абсолют» градусом. Как-то попал в ДТП, что шведские полицейские, конечно, с наслаждением отметили в своих протоколах, но... и это ЧП, стоившее бы любому другому сотруднику полного карьерного краха, сходит ему с рук (может, тогда уже и завербовали?). Воскресенская, уже вернувшись в Москву, первым делом написала на своего бывшего подчиненного обстоятельный рапорт, но и он по странному стечению обстоятельств остался под чьим-то властным сукном. А Петров остался в Стокгольме и далее шифровать донесения посла в Москву. Ну, и от души выпивать и веселиться...
Советский «семейный подряд» в погонах
Победный салют 1945 года прервал стокгольмский вояж четы Петровых: оба вернулись в Москву, где главу семейства даже ждало повышение по службе. Видимо, в качестве сопутствующего бонуса, в 1951 году супругов направили в длительную командировку аж в далекую Австралию, где уже полковник Владимир Петров становится... резидентом всей советской разведки на жарком континенте! Место шифровальщика досталось его супруге, ставшей к тому времени и капитаном МГБ.
Тем временем в Москве стремительно начали развиваться политические катаклизмы, вновь перекроившие судьбы тысяч и тысяч людей. Странной смертью умер Сталин, его приемник Хрущев, стараясь отгородиться от собственного соучастия в кровавой лихорадке 30-х годов, начал начисто переписывать историю, избавляясь от вчерашних коллег, как сталинских, так и своих. Первым делом арестовал, конечно, Лаврентия Берию.
В 1953 году некогда всесильного главу НКВД по приказу Хрущева скороспело расстреляли. Начались чистки его т.н. «кадрового наследия»: тысячи и честных чекистов были вышвырнуты с работы, отданы по традиционно надуманным доносам под суд, многие лишились не только погон, но и свободы. Особой гребенкой новая власть прошлась по советским зарубежным резидентурам: отзывали многих по простому принципу «пусть вернется, а тут разберемся — виновен или нет?»
Петров, чье назначение было санкционировано лично Берией, конечно, запаниковал. Ему-то хорошо были известны и методы «бесед с возвращенцами», и последствия таковых диалогов. Тем более, он знал, что где-то в недрах лубянских сейфов аккуратными пачками лежат и рапорты о его шведских «шалостях» за подписью уже известной писательницы-ленинианки Воскресенской.
Инстинкт самосохранения у полковника МГБ оказался выше чувства патриотизма и присяги: недолго поразмыслив, он решил... остаться в Австралии, где так много водится диких кенгуру. И австралийских фунтов. В качестве бонуса к своей просьбе о политическом убежище, Петров лично предложил сотрудникам австралийской спецслужбы «ASIO» копии всех(!) секретных архивов, бывших в его пользовании. Взамен скромно попросил...5000 фунтов, госохрану и пожизненную пенсию: скорее всего, в ту минуту в нем все же победили былые привычки «тырить мелочь по карманам».
Австралийцы, конечно, несказанно обрадовались: ведь главной вишенкой в том предательстве Петрова были подробные списки 600 советских агентов-нелегалов в различных странах мира! Петрова немедленно переправили на одну из засекреченных конспиративных квартир и надежно спрятали. Но самое примечательное в этой позорной драме то, что экс-разведчик вместе с сотнями вчерашних коллег предал и свою верную супругу, ничего не сказав ей о своем решении и не взяв с собой!
Та до последнего момента ждала его дома с горячим обедом и недоумевала, почему ее Володя до сих пор задерживается на работе?
P.S.
Того и земля ругает, кто врагу помогает
Вскоре Евдокию Петрову вызвали к послу, где ей объяснили причину «непонятного отсутствия» супруга. От работы шифровальщицей, конечно, отстранили. Из Москвы срочно за ней прилетели два офицера КГБ, которые принудительно отвезли её в аэропорт, где их ждал специальный самолет. Сцена попала в газеты, разразился традиционный скандал. В общем, Евдокию Петрову полиции Австралии удалось освободить. Помогло и то, что она тоже мгновенно запросила политического убежища, которое, конечно, получила.
Скорее всего, для самого Владимира Петрова это событие стало самым нежелательным «сюрпризом». По рапортам наблюдавших за ним агентов местной спецслужбы, «новые австралийцы» доживали свой век в постоянных оглушительных скандалах и склоках. В этом статусе и встретили свой последний час на австралийской земле, где так много диких кенгуру...