Орловский музей ИЗО опроверг обвинения КСП региона
Новость, что шедевры музея ИЗО не страхуют, отправляя на выставки, оказалась фейком. Директор Орловского музея ИЗО пришла в ярость и недоумение, прочитав материал ОрелТаймс, где зампред контрольно-счётной палаты Орловской области Михаил Верижников поведал областным депутатам о ситуации, когда мировые шедевры оценены орловскими музейщиками в один рубль.
– Картины из музея отправляют Москву на выставку, и наши специалисты их оценивают в 1 рубль. А в Москве страховые компании оценивают в 10 млн рублей. У нас там 500 или 600 картин. Мне скажите, если все их стырить, то ущерб какой будет? 500 рублей? Никто вообще не заметит. Но такую бухгалтерскую отчётность делают наши организации, – сокрушался Михаил Верижников (подтверждающая аудиозапись имеется в распоряжении редакции).
В музее ИЗО сообщили, что информация не соответствует действительности и подрывает репутацию федерального музея.
На каких условиях мировые шедевры могут покинуть стены музея ИЗО и отправиться на выставку?
Уникальный фонд Орловского музея изобразительных искусств представляет огромную ценность для всего культурного наследия нашей страны. Ведущие федеральные музеи Москвы, Санкт-Петербурга, действительно, часто запрашивают орловские шедевры на свои выставки. Но «зелёный свет» дают не всем и крайне редко. Всего несколько раз в год на особых условиях.
«Мы практически никогда не отдаём работы просто так. Мы всегда просим что-то взамен, либо реставрация, либо в новую раму просим облачить, либо другие какие-то бонусы. Чтобы был смысл лишний раз беспокоиться за сохранность картины. Потому что, как бы там не было, от времени, транспортировки полотна разрушаются», – констатировала директор Орловского музея изобразительных искусств Светлана Четверикова.
Процедура подготовки отправки картин на выставку в другой музей довольна сложная, составляется целый пакет документов. Действия чётко прописаны в законе о музейном фонде. Региональный Департамент культуры делает приказ, оформляется сделка, которая проводится через федеральный госкаталог. Потом на основании страховой оценки, выданной экспертной фондово-закупочной комиссией, происходит согласование с музеем, который берёт эту работу на выставку.
«Они страхуют эту работу, т.к. они заинтересованные лица. Вот, к примеру, посмотрите какая страховая оценка была за одну из работ: 95 млн рублей. И где здесь рубль?», – возмущённо заявила Светлана Анатольевна, демонстрируя нам приказ на выдачу во временное пользование одной из картин музея. В 2024 году в другие регионы отправилось лишь несколько картин (не 500 и не 600, как предполагал Верижников). Так, к примеру, Всероссийский художественный научно-реставрационный центр имени И.Э. Грабаря на время забрал картину «Святая Екатерина Александрийская» неизвестного флорентийского художника круга живописца Якопо Виньяли. Третьяковская галерея заинтересовалась работой П.П. Осовского «Велосипедисты» – полотно из орловского музея украшало выставку «Век спорта. К 100-летию московского спорта». На днях музей импрессионизма забрал «Портрет Поля Мака» автора Натальи Гончаровой. Откуда взялся «рубль раздора»?
В прошлом году с плановой проверкой в музей наведывались специалисты региональной контрольно-счётной палаты. Проверяли бухгалтерскую отчётность, сколько предметов на балансе, как ведётся хозяйство и т.д. Серьёзных нарушений не нашли. Но одна из проверяющих заинтересовались, что за свой счёт (не бюджетные деньги) музей приобрёл раму для картины.
– Рама, естественно, как и положено по закону, прошла через бухгалтерию. И проверяющая удивилась: “о, у вас рама стоимостью 150 тысяч будет надета на картину стоимостью 1 рубль”. Мне даже сказать было нечего. Значит, человек не в курсе вообще, как это всё по закону положено. Посмеялись и пошли дальше. Но когда они на комитете говорят, что это чуть ли не открывает путь к хищению…Это полный бред, который наносит вред репутации музея, которую мы завоёвываем годами. Я вообще могу подать в суд, – подытожила директор Орловского музея ИЗО.
Дело всё в том, что музейный фонд по закону выводится за баланс учреждения, т.к. не принимается по оценке. Но поскольку в документах всё-таки наличие объектов искусства отражать всё-равно как-то нужно, и была придумана условная единица 1 рубль. Придумана не сотрудниками музея, а законодателями. Подобная практика применяется повсеместно во всех музеях – и в Третьяковской галерее, и в Русском музее, уверяет Светлана Четверикова.
Делать оценку и страховать все произведения нет никакой необходимости. Только в случаях, если картина покидает территорию музея и отправляется на выставку. В данном случае Орловский музей изобразительных искусств руководствуется федеральным законом о музейном фонде. И относительно него у нас рисков и никаких вопросов не возникает. Музей – подведомственное учреждения Министерста культуры РФ и КСП вообще, по сути, не может комментировать и оценивать то, что выходит за баланс.
Почему не целесообразно страховать весь музейный фонд?
В музейном фонде находится порядка 8,5 тыс объектов. Оценить и застраховать всё будет стоить триллионы рублей. Это не имеет никакого смысла, т.к. через полгода, а может, и намного раньше оценочная стоимость поменяется. Сегодня, к примеру, картина Айвазовского стоит 1 млн рублей, а через неделю может стоить все 10, потому что изменилась ситуация на художественном рынке. И что, каждый месяц оценивать и перестраховывать? Это баснословные деньги, которые лягут на бюджет.
Второй нюанс: введя картину в рамки бюджета и приравняв, например, к имуществу, сразу появляется такое понятие, как амортизация.
– Рассмотрим на примере стула. Музей купил новый стул, провёл его по бухгалтерской отчётности и поставил на баланс. Через 10 лет его стоимость равняется нулю. Мебель изнашивается и подлежит списанию. Это порядок, единый для всего имущества. Вы нам предлагаете поступать так же с мировыми шедеврами, хочется спросить у Верижникова? – говорит Четверикова.
Поэтому вполне логично в российском законодательстве музейный фонд – отдельно, имущество – отдельно.
Директор Орловского музея ИЗО направила председателю областного КСП письмо с просьбой вразумить своего заместителя и исключить подобные высказывания во всеуслышание. Тем более, что они не соответствуют действительности. Ответа от КСП ждали месяц.
– Мы ждали, что извинятся хотя бы. Судиться не хочется. Напишут, что может не так поняли. Но они в ответе дали нам какие-то ссылки на законодательные акты, опять написали про этот рубль, а в конце ещё и пригрозили, что привлекут за посягательство на независимость. Надеюсь, что через площадку ОрелТаймс получится до них достучаться, – поделилась Светлана Анатольевна.
Что будет, если картину похитят из стен музея?
Несмотря на то, что картины не застрахованы, на каждую работу есть музейные паспорта, карточки, фотофиксации. А самый мощный блок против хищений, по словам музейщиков, это госкаталог, в котором все произведения, которые находятся в фондах, выложены в единое пространство с фотофиксацией, с описанием. На основании этих данных, если вдруг произведение похищается, любой эксперт может дать оценку стоимости этого произведения даже заочно. От стоимости будет зависеть уголовная статья, инкриминируемая похитителю.