«На «Юнону и Авось» москвич мог попасть раз в 400 лет»: Лев Белов — об очередях за билетами в 90-е и желании современной молодежи ходить в театр

Председатель совета директоров компании Ticketland Лев Белов пришел работать в Московскую дирекцию театральных касс (МДТЗК) еще в начале 1980-х, в самый разгар Олимпиады. С того времени он выстроил целую билетную систему, которая работает сейчас в новом технологичном формате, и подарил возможность миллионам москвичей увидеть лучшие театральные постановки и концерты столицы. На каких артистов выстраивались самые длинные очереди, как произошла билетная революция и появилась должность «театрального» кассира, Белов рассказал «Вечерней Москве».

— Сложно ли было купить билет на концерт или в театр раньше?

— Раньше были такие большие очереди, которые сейчас никому и не снились. В 90-е годы в Москве действительно стояли большие очереди на Пугачеву, Киркорова и других артистов. Мы даже ограничивали количество билетов, которые можно было продавать в одни руки, чтобы спекулянты этим не пользовались. Кассиры не имели права продавать больше четырех билетов одному человеку.

— На какие спектакли и в какие театры было тяжело попасть?

— Театр Сатиры был очень популярен. Тот же Большой Театр пользовался спросом, на постановки туда всегда было сложно купить билеты. Еще — Пушкинский, Театр Моссовета. Многие ходили в Театр имени Маяковского. Там аншлаговые спектакли ставили Сергей Арцибашев и Андрей Гончаров. Это настоящие глыбы театрального искусства, имена которых были на слуху — вот на кого точно ходили с удовольствием. 

Если говорить про жанры, то люди в основном ходят в театр, чтобы развлечься. Когда по жизни много проблем, они идут за большим искусством. Веселые легкие спектакли часто посещали, особенно антрепризы театра Леонида Робермана. 

В Ленком любые билеты всегда расхватывали мгновенно. Все популярные театры успешно продавали билеты на свои спектакли, но определенные естественные спады иногда случались. Одно время постановки в Современнике стали хуже продаваться. И труппа сделала капустник, который показали по телевизору, после него продажи «полетели». 

— А билеты на какие постановки пользовались большим спросом?

— Недавно, например, проводили интересное исследование, на что именно россияне ходят в театр. И оказалось, что в первую очередь, люди идут смотреть на любимых актеров. На втором месте — жанр, а на третьем — уже режиссер. И так было всегда. На актеров ходили во все времена, в восьмидесятые их знали все: Абдулова, Абдрашитова, Басилашвили и других. Зрители покупали открытки с ними в киосках на улицах, особенно девушки. 

Чаще всего в то время посещали драматические театры. На концерты тоже ходили: бывали всплески интереса, когда их давали известные на всю страну исполнители. Например, Алла Пугачева. Иными словами, те, кому сейчас за 70 или около 70 лет. Потом, в начале нулевых, стали хорошо продаваться мюзиклы.

Зритель стал активно ходить в Московский театр оперетты, директором которого был Владимир Тартаковский. Можно сказать тогда мюзикл и развился как отдельный жанр искусства. Сейчас мюзиклов много, народ их любит, но и про драматические театры не забывают. Интересно, что на спектакль «Юнона и Авось» москвич мог попасть раз в 400 лет, учитывая количество мест в зале. Еще в то время на сцене МХАТа шел популярный спектакль о Ленине под названием «Пусть говорят». Люди в очередях на него стояли. Можно сказать, туда по разнарядке пропускали: на этот спектакль были обязаны ходить все члены партии. 

— Как менялся зритель на протяжении времени?

— У меня складывается впечатление, что сейчас молодежь стала больше ходить в театр. Их привлекают и серьезные спектакли. Люди стали более образованными и подкованными в своем выборе. Тянется народ к искусству. Вообще это вечное дело: искусство никогда не пропадет. Без театра, кино, спектаклей и концертов человек жить не может. По крайней мере, полноценно. 

— Зритель стал более избирательным?

— Конечно. При этом интернет дает возможность поискать лишний раз информацию о постановке. Теперь можно спокойно выбрать, куда пойти, на какое мероприятие. А раньше таким источником знаний были театральные кассиры, которые могли посоветовать, на какой спектакль стоит потратиться. 

У нас в МДТЗК было 120 касс в Москве, 300 кассиров и еще 3000 культоргов — представителей институтов, заводов, предприятий, министерств, ведомств — у которых была доверенность от своих организаций. У каждого кассира было по 10 культоргов, которым и платили 0,5% комиссии с проданных билетов. Они несли эти билеты на рабочие места и там продавали. Вот такая была эффективная сеть, которую мы создали с коллегами, она сложилась по всей Москве. 

В то время кассиров никто не готовил кроме нас, мы каждый год проводили аттестацию. Кассиры очень любили свое дело: у нас не было текучки кадров. Кроме того, мы в дирекции театральных касс Москвы сделали кассиров штатными сотрудниками со своими правами. Раньше у таких сотрудников было ограничение в зарплате. Допустим, человек мог продать билеты на 10 тысяч, но ему ставили максимум 2 тысячи рублей.

— Как раньше работала билетная система?

— В конце 90-х каждый театр заказывал на пять лет билетные книжки. Они же были документами строгой отчетности. Билеты, которые должны были продавать через кассы, отрывали прямо из нее. Их распределяли между 12 отделами в Москве, 10 из которых были закреплены за районами. Еще два отдела — школьный и областной. Второй как раз был для тех, кто приезжал из области. Например, в то время часто ездили в Москву за продуктами на автобусах, а по вечерам шли в театр. 

Все билеты, которые приходили от театров в Москву, поступали в отдел распределения, где их делили на 12 частей по отделам, а в каждом отделе их распределяли между еще 30 кассирами по категориям. Допустим, если касса стояла у Большого театра, то ее причисляли к 1 категории. И кассир зарабатывал, например, 2%. Всего было четыре категории касс. Если касса была отдаленной, где малый поток населения, то ее относили к четвертой категории (там зарабатывали 4% за реализованные билеты). 

И вот театральные кассиры брали свои сумки и шли в свои кассы, где выпускали два репертуара. Один — концертный, а второй — театральный. Затем они вывешивали эти репертуары на стекла в самой кассе и раздавали билеты, которые получили, своим культоргам. Вот так эта масса билетов поступала в реализацию для наших зрителей. Опытный кассир первой категории мог больше заработать, поэтому каждый сотрудник был заинтересован в том, чтобы хорошо знать репертуар. 

У нас был такой грузовик — мы называли его «бычок» — он развозил целые мешки с билетами по отделам три раза в месяц. А те билеты, которые не успевали реализовать, отдавали в подразделение, занимающееся возвратом. Потом оставшиеся билеты в кратчайшие сроки разносили по театрам, чтобы успеть их продать перед началом спектаклей. 

Были кассиры, которые могли за смену продать на 700–800 тысяч рублей. Раньше мы еще выпускали репертуарный блокнот. Сейчас билеты продаются лучше, мы реализуем порядка 15 млн билетов в год, до перехода на электронные мы продавали где-то 2–3 млн билетов. Разницу чувствуете? Благодаря автоматизации зрители стали быстрее покупать билеты на интересные им спектакли.

Мы всегда исходили из нашей любви к зрителю. Зритель всегда прав, всё для него. Я своих кассиров учил, что на каждый билет, который у вас есть, в Москве есть покупатель. Задача кассиров — чтобы они нашли друг друга, билет и покупатель. Кроме того, кассиры должны были разбираться в репертуаре, уметь правильно его представить и презентовать. Яркий пример — Театр мимики и жеста, куда кассиры продавали почти все билеты. Они могли так увлекательно рассказать о постановке, что на нее хотелось идти.

— Как происходил переход на электронные билеты?

— Когда появился интернет, мы в Дирекции театральных касс наладили автоматизированную систему продажи билетов. Сначала подготовили распоряжение о концепции автоматизированной продажи билетов, но тогда люди не очень разбирались в технологиях. Я съездил в Петербург, узнал, как работает эта система в Мариинке, а потом серьезно занялся этим в Москве. Нанял людей, сделал учебный класс у нас в дирекции, а руководитель компании, которая занималась внедрением, даже жил у меня на квартире. Своим сотрудникам я дал месяц на освоение компьютерной программы, закупил принтеры и ПК.

— Сколько времени ушло на то, чтобы перевести театры на подобную билетную систему?

— За полгода мы сумели это сделать, нельзя было спотыкаться. Там уже не нужны были никакие книжки — билеты просто распечатывали на принтере. Мало того, у нас бригада состояла из 12 человек, у которых были мини-принтеры. Они сами ходили по организациям, прямо на местах продавали очень много билетов, обслуживали все съезды профсоюзов и партии. 

— Какие новшества в сфере продажи билетов, на ваш взгляд, еще предстоит ввести?

— Уверен, что искусственный интеллект здесь поможет продавать билеты более точечно, исходя из интересов зрителя, его предпочтений и любимых жанров, поэтому билетные сервисы наверняка будут повсеместно внедрять рекомендательные сервисы и работать над ними.