Загадочная судьба русского француза Николая Двигубского: возвращение в Париж, разрыв с Тарковским
Игорь Майборода в 2009 году снял документальный фильм «Рерберг и Тарковский. Обратная сторона Сталкера», отмеченный кинопремиями «Ника» и «Золотой орел», участвовавший в Роттердамском кинофестивале. Непростые отношения связывали двух этих выдающихся людей. О том, что произошло между ними на съемках «Сталкера» и по сей день ходят легенды.
Здесь много недоговоренного, и об этом вновь заговорили в Иванове во время онлайн-встречи с живущим в Чикаго фотографом Григорием Верховским. Он работал на «Сталкере», доставлял отснятый материал в Москву уже после того, как произошла смена операторов. Рерберга заменили на Княжинского, фильм начали переснимать. Ближний круг прекрасно осведомлен о деталях этой беспрецедентной истории. Известно, что дело вовсе не в браке отснятого Рербергом материала. Однако кинематографисты предпочитают вслух об этом не говорить.
Окутан легендами и разрыв Тарковского с художником «Зеркала» Николаем Двигубским. Игорь Майборода попытался разобраться в обстоятельствах, но оставил зрителям возможность многое додумать самостоятельно. Его интересовал не столько финал, но вся жизнь этого человека с драматической судьбой. Игорь Майборода исходил из того, что о Тарковском много написано и снято, а о Двигубском мало что известно.
Он родился в 1936 году в Париже в семье русских эмигрантов, получил образование во Французской академии художеств, а в 1956-м впервые вместе с родителями приехал в СССР, чтобы остаться на годы. Позднее он вернется в Париж и произойдет это за три года до отъезда Тарковского в Европу. Андрей Арсеньевич объявит о своем невозвращении на родину в 1983 году. А Двигубский расстанется с жизнью в 2008 году в старинном нормандском замке, где жил с французской женой. Ему было 72 года, и казалось, ничто не предвещало беды.
Тарковский скончался в Париже после тяжелейшего онкологического заболевания в 54 года. С Двигубским они многие годы не встречались. Кто-то из собеседников Игоря Майбороды скажет, что между ними был баланс, а потом это куда-то подевалось.
Тарковский отправился в Италию снимать «Ностальгию», чтобы разобраться в причине добровольного ухода русского композитора, вернувшегося из Италии в Россию. Он словно предвосхитил судьбу репатрианта Николая Двигубского.
Их первая совместная работа произошла на «Зеркале», вторая и последняя – на постановке оперы «Борис Годунов» Мусоргского в лондонском театре Ковент-Гарден. В фильме участвуют люди, знавшие Двигубского с юности, друзья, близкие, коллеги. Интервью с ними сняты в разные годы, некоторые больше десяти лет назад. Игорь Майборода работает тщательно. За камерой стоял он сам и его старший и ныне покойный коллега Вадим Алисов.
Марина Влади была подругой детства и двоюродной сестрой (о чем в фильме не говорится) Николая Двигубского. Она тоже из русской семьи Поляковых и очень нежно о нем вспоминает. Как и многие, кто его знал, она и по сей день не понимает, что же произошло, ведь формально все в жизни Двигубского хорошо складывалось. Он смог вернуться на родину, о чем мечтал, успешно работал. У него была семья, жена-француженка. Они жили в старинном замке в Нормандии. Однако в какой-то момент сказал: «Я устал».
Андрей Кончаловский, с которым Двигубский с юности дружил, а потом работал на картинах «Дворянское гнездо», «Дядя Ваня» и «Сибириада», признается, что для него уход друга – загадка. После того, как Двигубские приехали в Москву, их жизнь коренным образом изменилась. Семья оказалась совсем в иных условиях, чем в Париже, где была большая квартира, и поселилась в московской коммуналке с алкашами, как скажет актриса и некогда его жена Двигубского Наталья Аринбасарова. Большая удача, что она согласилась поучаствовать в этом разговоре. Аринбасарова – прекрасная рассказчица, но обычно избегает публичных разговоров о личном. Она избирательна и умна. В браке с Двигубским актриса прожила десять лет. На свет появилась их дочь Екатерина Двигубская, ставшая позднее режиссером. Она очень похожа на отца, но в фильме Игоря Майбороды мы ее не увидим.
В Москве Николая Двигубского воспринимали как француза. Он им и был, что подтверждают те, кто его знал. Он не был русским, но был французом русского происхождения.
Андрей Кончаловский вспоминает: «У нас была европейская семья. Мама говорила по-французски. Мы – русские европейцы». Именно поэтому Двигубский, как он считает, хорошо чувствовал себя в их семье. Спасал его также ВГИК, творческая среда, царившая в стенах институту.
Двигубский работал художником-постановщиком на «Зеркале» и многое привнес в картину Тарковского. К примеру, он покрыл листья краской, что создавало эффект светящейся листвы при порывах ветра. Вместе они работали в 1983 году над постановкой Бориса Годунова» в Королевском театре Ковент-Гарден. Британский оперный певец Роберт Ллойд, исполнивший партию Бориса Годунова, вспоминает в фильме, как трудно было переводчику с Тарковским, учитывая особый склад его ума. Он ставил «Годунова» о привязанности и нежности, связывавшей Бориса с сыном Федором. Сам Тарковский, покинув Россию, четыре года не видел своего сына Тяпу, как называли родители Андрея Тарковского-младшего. Об этом вспоминает на экране Марина Влади.
В «Борисе Годунове» не было подробных декораций и мебели. Их заменила гигантская карта России, напоминавшая покров. Это была грандиозная находка. В своей книге исследователь творчества Тарковского Ольга Суркова, много лет с ним дружившая, описывает эту постановку. Ольга тоже снималась в картине Игоря Майбороды и ее свидетельства очень ценны. Она тоже свидетельствует, что к финалу работы Тарковский и Двигубский поссорились.
В одном из наших интервью Ольга рассказывала, что если Андрей Рублев в фильме Тарковского вбирает в себя народные страдания, чтобы одарить свой народ светом иконописи, то в «Борисе Годунове» он словно уходит в землю и не в состоянии что-либо изменить. Народ приветствует нового царя. По мнению Ольги Сурковой, Тарковский словно бы усомнился в действенности народных сил.
Кто-то из работавших на «Борисе Годунове» коллег вспоминает, как Тарковский, увидев готовые декорации в Королевской опере, сказал: «Мы все меняем». А там это было невозможно. То, что допустимо в кино, в театре не работало. В итоге Тарковский грубо обругал Двигубского, сказал, чтобы ноги его в театре не было, чтобы не приходил на премьеру. С тех пор они никогда больше не разговаривали. Но на сцену все-таки в день премьеры вышли оба. Их вывели из разных кулис. Дело привычное в творческой среде. Даже кое с кем из участников фильма нечто подобное происходило на нашей памяти.
Марина Влади вспоминает: «Андрей жил в нашем доме несколько месяцев. Он был тяжело болен, когда ко мне попал. Мой муж, возможно, был лучшим онкологом и лечил его год, но спасти Андрея уже было нельзя».
Вдова Двигубского Франсуаза Эккурэ скажет о нем: «Он был человеком вне времени». Друзья говорят, что Двигубский был слишком горд, чтобы говорить о своих муках. «Ему было 72 года. Он был еще молодым мужчиной, но, по-видимому, что-то сломалось в нем», – рассуждает Марина Влади.
Он и сам говорит, как переходил от женщины к женщины, от фильма к фильму, от страны к стране, не замечая того, что все тузы были у него в руке с самого начала. А когда ничего, кроме старости, не осталось, вдруг оценил все то, на что был способен.