Стирание исторических следов как признание цивилизационного банкротства
Посвящается утраченным голосам камня, бронзы
— теперь лишь тишине
Среди тех редких художников, которые умели сердцу человеческому поведать правду о море, о воинской славе своего отечества, особое место занимает Иван Константинович Айвазовский, в крещении Ованнес Айвазян. Полотна маэстро живописи, как древние хроники, хранят память о подвигах русского военно-морского флота. И что всего удивительнее - кистью своею он умел передать не только вид волн и кораблей, но самую душу моря, его грозный нрав и милосердное затишье.
Айвазовский, чьи произведения составляют золотой фонд общечеловеческой материальной и духовной культуры, признанный специалистами ведущим мастером маринистического жанра, удостоился чести быть принятым в лоно Императорской Академии художеств - храм трех благороднейших искусств, а также звания члена ряда ведущих европейских академий изящных искусств: римской, флорентийской, штутгартской, амстердамской. И даже гордая Франция в лице правительства своего почтила его высшей своей наградой - орденом Почетного легиона. И стал Айвазовский тем редким человеком, что без слов, одними лишь образами на холсте, сумел поведать всему миру о величии русского духа. Не посол с грамотами, но посол с кистями и красками, нес он свет русского искусства в дальние страны.
Когда разрушение становится признаком упадка
Словно черная нить на полотне времени, акты культурного вандализма прошивают всю ткань человеческой истории. Человечество, создавая, всегда сталкивалось с теми, кто стремился разрушить - таков парадокс нашей истории: монгольские орды, превращавшие цветущие города в пепелища; разграбленный Багдад с его несметными сокровищами знаний; насаждающие «цивилизацию» колонизаторы, вывозящие чужие святыни как трофеи.
Преднамеренное осквернение, уничтожение памятников чужой культуры – этот «изысканный» в своей чудовищности жест – давно перестало быть простым актом вандализма. В зеркале нашей эпохи с ее тревожной полифонией подобные действия обретают зловещую глубину. Когда-то мы могли, щурясь, списывать это на «варварство» – удобное словечко, этакая этикетка на банке с консервированным невежеством. Но что сказать теперь, когда цивилизация достигла головокружительных высот, а пальцы ее все так же жадно тянутся к спичкам у стен храмов? Быть может, разгадка кроется в той самой «усталости цивилизации» – этом любопытном синдроме, когда общество, утратившее вкус к собственным корням с особенным сладострастно-методичным усердием принимается выкорчевывать и чужие сады. Международные эксперты бойко рассуждают о необходимости «комплексного междисциплинарного анализа» в рамках дискуссий о сохранении культурной идентичности.
К сожалению, разрушение памятников истории часто становится показателем неспособности найти более конструктивные способы самоутверждения. Возможно, это говорит о своеобразном «кризисе творчества», когда вместо создания чего-то нового проще уничтожить уже существующее, о добровольном публичном признании собственной несостоятельности. Двадцать три века назад, некий Герострат, желая прославить имя свое, поджег прекрасный храм Артемиды. Он действительно достиг своей цели, но слава его оказалась позорной. Общество, стремящееся к цивилизационному развитию, но допускающее разрушение культурного наследия, рискует продемонстрировать скорее разрыв с исторической преемственностью, чем способность к созиданию долговременных ценностей.
Урок для будущего: почему память важнее «камней»
Сегодняшние разрушители культурных ценностей хотят стереть историю, но в итоге лишь вписывают себя в чёрные страницы летописи человечества. Однако память сопротивляется. По представлению Борхеса вечность –библиотека, а не пепелище. И если даже камни могут исчезнуть, то смыслы, которые они несли, остаются как урок, как предостережение, как напоминание о том, что подлинная цивилизация начинается там, где заканчивается страх перед чужим наследием.
Уничтоженные памятники Арцаха, как и многие другие на многострадальной нашей планете, должны стать не просто символом трагедии, но и дидактическим материалом для человечества. Можно разрушить храм, можно стереть с лица земли древние памятники, но как разрушить то, что живет в душах людских? Как убить память, что передается от отца к сыну, от деда к внуку? Истинная мера цивилизации заключается не в том, сколько мечей сковал народ, а в том, сколько святынь своих и чужих сумел сохранить. Римляне, покорив Элладу, не стали глумиться над ее мудростью, но, как дети, жадно впитывали учение побежденных учителей. И потому вошли в историю не как дикие завоеватели, а как наследники великой греческой премудрости. Будущее всегда принадлежало и будет принадлежать тем, кто с благоговением склоняется перед прошлым. Не в разрушении сила, а в умении жить так, чтобы не стыдно было взглянуть в глаза ни соседу, ни предкам, чьи памятники храним.
Бессилие деклараций: философские аспекты защиты культурного наследия в эпоху институционального паралича
ЮНЕСКО, созданная как хранительница мирового культурного наследия, сегодня напоминает античную Кассандру – её предостережения пророчески точны, но никем не услышаны. Осуждение вандализма через резолюции и заявления это ритуал без последствий, форма морального утешения для цивилизованного мира, но не преграда для варваров. Возникает философский вопрос: может ли этика существовать без механизмов принуждения? Когда декларации заменяют действие, сама идея защиты культуры превращается в симулякр – видимость заботы о памяти, за которой скрывается беспомощность. Для тех, кто сносит памятники, разрушает святилища, заявления ЮНЕСКО – всего лишь фоновая информация, как метеорологическая сводка. Это происходит потому, что нет страха наказания. Международное право в сфере культуры остаётся «мягким» – оно апеллирует к совести, но не создаёт реальных мер воздействия. Уничтожение наследия это послание: «мы контролируем не только землю, но и память». Пока ответом остаются только слова, это лишь поощряет новые акты разрушения. Современные «геростраты» знают, через 10 лет мир забудет о разрушенной церкви или стёртом с лица земли кладбище, но их победа останется неоспоримой. Новые вызовы современности диктуют необходимость применения иных концепций охраны культурного наследия. Возможно, настало время перейти от риторики к действенным механизмам, в частности, ограничение доступа к международным культурным проектам и программам; запрет на использование реставрационных технологий. Перспективным представляется создание при ООН специальных миротворческих формирований для защиты памятников в зонах конфликтов. Цифровые технологии (3D-оцифровка, блокчейн-реестры, глобальные медиатеки) предлагают инновационный подход – сделать вандализм бессмысленным через создание неуничтожаемой глобальной системы «культурной памяти».
Здесь возникает главный парадокс: чтобы защитить гуманизм, не придётся ли применять силу? История показывает, что демократии слишком часто проигрывают варварам именно из-за нежелания «пачкать руки». Но если мы признаем, что культура – это ДНК человечества, то её защита оправдывает «жёсткие» меры. Если ЮНЕСКО и дальше будет ограничиваться заявлениями, она рискует превратиться в «нотариуса катастроф» – того, кто лишь фиксирует утраты. Но культура не должна быть жертвой геополитики. Либо мир создаст новые правила игры, где разрушители культурного и духовного наследия станут изгоями, либо мы все однажды проснёмся в мире, где память сохранится лишь в книгах: как что-то, что когда-то существовало, пока его не стёрли с лица земли те, кого вовремя не остановили.
Разрушение памяти: между библейскими сюжетами и современным варварством
Айвазовский, вдохновлённый религиозными мотивами, создал множество запоминающихся работ от потрясающего ужасом «Всемирного потопа» до пронизанного светом «Сошествия Ноя с горы Арарат», знаменующего примирение Творца с человечеством. Ирония истории в том, что памятник Айвазовскому был снесен в Арцахе – на земле, которая, согласно Писанию, стала первым пристанищем возрождающегося человечества. Если в известной картине художника Ной выходит на склоны Арарата, чтобы дать миру новый шанс, то те, кто стирает следы культуры, пренебрегает духовным наследием, подобны «допотопным» поколениям – тем, кого поглотили воды за прегрешения. Сегодня вандализм становится таким же грехом, за которым непременно последует историческое возмездие. В мировой истории прослеживается печальная закономерность: общества, допускавшие разрушение культурных ценностей, часто оказывались на обочине исторического процесса.
Художник писал «катастрофы» и «спасение». Теперь памятник художнику сам стал жертвой напасти. Но если библейский потоп был очищением, то нынешнее варварство – лишь саморазрушение. Картины художника напоминают: культура переживает тех, кто пытается её уничтожить. Как Ной сохранил жизнь в ковчеге, так и мы должны сохранить память вопреки тем, кто повторяет ошибки осуждённых Богом поколений.
На полотнах великого мариниста море «живёт» и показывает свои «эмоции». На некоторых из них природа предстает во всей своей беспощадной мощи - огромные волны, подобные голодным хищникам, с ревом набрасываются на жалкое суденышко; яростный ветер ломает мачты; молнии, словно бичи разгневанного божества, хлещут по почерневшему небосводу. И все же, вопреки очевидности, в самой гуще этого разгула стихии, среди хаоса и разрушения, проницательный взгляд художника улавливает слабый, но упрямый проблеск надежды - бледный луч света, едва заметный в разрыве туч, первые признаки зари, которая неизбежно придет на смену этой адской ночи. За бурей всегда следует затишье, за ночью - рассвет, каким бы далеким он ни казался в час испытаний.
Тигран Мариносян