Памяти великого огнеборца Дмитрия Ермошина
В 2008 году, к большому сожалению, ушел из жизни один прекрасный человек, профессионал пожарного дела, настоящий офицер, преданный служению долга заместитель начальника Службы пожаротушения города Москвы полковник Дмитрий Игоревич Ермошин. 28 декабря — годовщина его гибели. На счету огнеборца не одна спасенная человеческая жизнь, сотни потушенных пожаров, за что Дмитрий Игоревич неоднократно отмечался руководителями всех уровней.
Наряду с его профессиональными качествами, он умел по настоящему дружить, готов был прийти на помощь в любую минуту, пренебрегая своим личным временем, своими проблемами, а сам обращался за помощью только в самом крайнем случае.
Дмитрий Игоревич был другом и соратником, единомышленником и поддержкой Героя России Евгения Николаевича Чернышева. Вместе они были не разлей вода, вместе служили, творили, делали для них самое главное дело всех их жизни, спасали людей из огня и конечно вместе любили отдыхать. Но к великому несчастью жизнь их оборвалась. Те трагические месяцы, когда два великих человека покинули этот мир, принесли большие испытания в первую очередь их близким людям – их родным.
С Дмитрием Ермошиным многие сослуживцы проработали долгие годы. Должно быть, восхищались профессионализмом. Но мало кто знал о том болезненном поводе, что привел его когда-то в Ленинградское пожарно-техническое училище. Эта история проста и понятна тем, кто был знаком с Дмитрием Ермошиным близко. Открытый, неравнодушный человек, он делом отвечал на вызовы судьбы. Еще будучи курсантом престижного «Кремлевского училища», Дмитрий пережил потерю — из жизни, жертвуя собой, ушел старший брат Борис.
Брат погиб в пожаре, спасая от огня детей из квартиры наверху, где и началось возгорание. Квартира Ермошиных полыхнула следом. Молодому парню, только пришедшему со срочной службы, едва исполнилось 22 года. Он собирался учиться в МАИ, была девушка, планы на семейную жизнь строил. Но тот огонь изменил все. Их семейная черта — отзывчивость, готовность прийти на помощь — сыграла роковую роль: Борис, как и младший брат, не мог оставаться в стороне от беды.
Нина Ермошина, мать:
— Я до сих пор не знаю подробностей гибели старшего сына. Известно лишь, что детей он из огня вытащил, и они уцелели, но в последний момент в той горевшей соседской квартире взорвалось какое-то топливо, на их балконе. Взрывная волна ударила в спину, выбросила Бориса на лестничную площадку. Там его, безжизненного, нашли после пожара.
Реакция Дмитрия была однозначной. Он ушел из престижного военного училища, не взирая на возражения офицеров-преподавателей, — ушел, чтобы освоить новую профессию — пожарного. Несколько раз его рапорты рвали, уговаривали не решать сгоряча. Даже перспектива отслужить год срочной его не остановила. Младший брат выдержал и это испытание. А как только прошел тот год, поступил в Ленинградское пожарно-техническое училище МВД СССР, которое успешно окончил в 1988 году.
Начальник СПТ ФПС Центра управления в кризисных ситуациях МЧС России по г. Москве, полковник внутренней службы Юрий Жуковский:
— Евгений Николаевич и Дмитрий Игоревич пришли в Главное управление Москвы с разных должностей. Чернышев был оперативным дежурным по бригаде, а Дмитрий Игоревич пришел с должности заместителя начальника пожарной части. Один от природы оперативник, другой — незаменимый организатор.Так как с Ермошиным мы работали бок о бок, я знал о его мотивах прихода в пожарную охрану — можно сказать, он пришел отомстить огню. И в профессиональном отношении оказался высококлассным специалистом. Хоть и говорят, что незаменимых нет, — с уходом таких людей, как Чернышев и Ермошин, мы потеряли лучших лидеров. Когда молодые ребята, выросшие до уровня городского Управления, приходят в штаб, привожу им в пример Ермошина — это был лучший начальник штаба. Когда-то, глядя на него, и моему поколению новичков говорили: «Учитесь: вот как надо работать!»
Службу знал и человек был хороший — редкое сочетание для руководителя — значит, подчиненным вдвойне повезло. Строгость и одновременно отзывчивость, неравнодушие и свое, творческое отношение к любимому делу выделяли полковника Ермошина настолько, что подчиненные и просто знакомые сразу тянулись к нему.
Дмитрий Ермошин и Евгений Чернышев познакомились на службе. Оба преданные своему делу офицеры. То и дело задерживались на работе — оба не любили недоделок. Каждый из них держал за правило вести подчиненных в пожар только за собой. Еще до своего знакомства они параллельно шли по карьерной лестнице, от тушения к тушению. Через бригады и гарнизоны оба доросли до московского Управления пожарной охраны. И тот и другой мечтали быть дежурными по городу, чтобы проявить знания и навыки уже как РТП. Оба этого добились, но не усидели и на этом месте — инициативность, постоянное желание учиться возымели результат.
Один стал начальником столичной службы пожаротушения, другой незаменимым заместителем. Даже среди тех рядовых бойцов, кому не приходилось лично знать Ермошина или Чернышева, их авторитет срабатывал безотказно. От человека к человеку шла слава о двух высококлассных профессионалах.
Полковник внутренней службы Юрий Жуковский:
— Я думаю, что, конечно, авторитет основывается не только на должности руководителя. В большинстве случаев самая ценная информация о человеке передается по «сарафанному радио». Если он отдает четкие и правильные указания по введению сил, средств, то и рядовому пожарному становится понятно, чего стоит его командир, и постепенно о качествах таких людей узнают во всех пожарных частях города.
Сам Чернышев всегда назначал Ермошина на что-то особо сложное, чтобы не только вместе взаимодействовать, но и одновременно быть уверенным в том, что задача будет выполнена. Они были, как «универсальные солдаты»: работали, если нужно, в любой ипостаси, несмотря на должности. Дмитрий Игоревич, будучи замначальника по службе, выступал начальником тыла, не гнушаясь тем, что это уже нижестоящая должность, — главным для них было дело сделать и людей не потерять.
Чернышев — прирожденный оперативник. Постоянно рвался в бой, чаще всего как РТП участвовал в ликвидации самых сложных пожаров. Среди своих, сослуживцев, его так и звали: тушила. Когда говорят о нем, становится понятно, что не просто тушила, а Тушила с большой буквы. Даже когда должность уже позволяла не лезть в самое пекло — он оставался фанатиком и практиком, любое пламя хотел «пощупать» сам.
Ветеран пожарной охраны, полковник в отставке Виктор Потёмкин:
— Когда-то Евгений Чернышев служил в моем подчинении. Мне было легко с ним в том плане, что он, если было тяжело, мог встать на любой сложный участок тушения, потому что он — оперативник от Бога, то есть даже после того как в тылу он воду дал, пену дал, назначил ответственных, я мог его назначить начальником боевого участка.
Ермошин всегда приходил на помощь — идеальный начштаба, где надо балагур и душа компании, он мог в кратчайшие сроки создать самый эффективный штаб для тушения любого пожара. Сослуживцы звали его: Водяной. Последние лет семь на службе он держал в своих руках все, что касалось пожарного водоснабжения столицы. Сегодня никто не видит замены Ермошину, второго Чернышева тоже не найти. Их достижения с благодарностью берегут. В память о том, как они служили. А служили — выкладываясь, придумывая новые учения, технические средства. Работали увлеченно, забывая про отпуска.
Полковник внутренней службы Юрий Жуковский:
— Каждый день понимаешь: мы потеряли двух людей, без которых пожарная охрана сейчас затопталась на месте. Дмитрий Игоревич у нас в коллективе был организатор и катализатор взаимодействия между сменами. Добродушный, безотказный, он старался любую проблему решить мудро, где-то — с юмором. Хотя во время проверок был более чем суров. Проштрафившиеся пожарные в гарнизонах стыдились упрека со стороны столь высокого профессионала, каким был Ермошин, провинившийся мог свой авторитет в коллективе потерять, так что — приходилось исправляться. Стремились люди соответствовать высокой планке, что Дмитрий Игоревич ставил. Евгений Николаевич был как голова, осуществлял внешнее руководство, был везде на виду — лицом службы пожаротушения. Его везде знали, он общался «наверху», с руководством, с какими-то сторонними организациями. Ермошин был действующей силой. Сложно представить задачу, с которой бы они не справились.
Так и служили в связке. Один висел на балконе горящей многоэтажки, вытаскивал пострадавших. Другой готовил все меры, все действия коллег так, чтобы героизм друга не оказался напрасным. Самая слаженная работа на московских пожарах — заслуга их связки. Оба с риском для жизни доросли до полковников. И система — во многом не совершенная — сама становилась чуть лучше, а жертв на пожарах — меньше, чем могло быть.
Александр Окуньков — друг Дмитрия Ермошина:
— Не могу сказать, чтобы Дима любил обсуждать те пожары, на которых они работали. Хотя москвичи слышали о каждом из них: Останкино, шинный и нефтеперерабатывающий заводы, Манеж и многие другие сложные происшествия. Но Дима и сам считал, что оба они — фанатики своей работы, о Чернышеве отзывался не только как о друге, но как о еще большем фанатике, чем был сам. При небольшой разнице — всего в три года — он считал Чернышева своим учителем. Многое из того, что они успели сделать, стало возможно благодаря сложившемуся тандему.
Однажды Ермошин предложил новаторскую идею: привлечь статистами на очередные учения актеров и студентов театральных вузов, которые смогут достоверно изобразить травмы и боль пострадавших. В первые секунды учений пожарные расчетов потеряли дар речи... Через мгновение работа потекла, как в боевой обстановке, быстро, слаженно и всерьез. Актеры были столь убедительны, что просто не было возможности работать иначе. Участие актеров в тренировках стало нормой. Затем Дмитрий Ермошин загорелся другой идеей — снять настоящий, реалистичный фильм о работе пожарных. Сегодня невольно понимаешь, каким ярким сюжетом могла бы стать история их с Чернышевым работы.
На службе они всегда соблюдали субординацию. У друзей и родных это часто вызывало недоумение: сто лет друг друга знают — и вдруг такой официоз. Но за всеми ритуалами стоял привычный для них принцип — служба прежде всего, — который всегда скреплял их дружбу. Близкие по-прежнему, вспоминая о них, называют полковников не иначе, как Дима и Женя.
Александр Окуньков, друг:
— Безмерной гордостью Димки стал пожарный катер, чтобы тушить «с воды». Он не переставая говорил о подготовке судна, работе с ним. Любые масштабные мероприятия в городе, где требовалась готовность всех оперативных служб, означали, что Дима будет работать с пожарным катером, и всё, действительно, наготове.
Тот катер стал еще одним достижением их связки. Столь трепетно относясь к их судоходному проекту, Ермошин еще раз оправдал неформальное звание Водяного. Евгений Чернышев изобретал свои образцы снаряжения: запатентовал универсальную пожарную лестницу, за которую даже получил медаль ВВЦ, на выставке профессиональной техники. Все время набирались опыта, старались активнее внедрить новое — современную пожарную технику, в том числе и собственные ноу-хау, — в гарнизонах города.
В жизни Дмитрия Ермошина было еще одно не всем известное обстоятельство. В молодости, на одном из тушений, ему довелось сорваться с опасной высоты. Это случилось неожиданно — завеса дыма на очередном пожаре не дала возможности заметить, что под ногами уже нет опоры. Единственное, что успел сделать Ермошин, — сгруппироваться в момент падения, и возможно, это спасло ему тогда жизнь, но серьезную травму позвоночника он все равно получил. Долгие годы его мучили приступы головной боли, с травмой близкие связывают и причину его ухода из жизни. Любимая работа забирала все силы, о здоровье думать было некогда. Спустя десятилетия он снова попал в больницу — состояние его вызвало серьезное опасение за жизнь, — все время рвался обратно на службу. Последствия застарелой травмы привели к инсульту. Потребовалась операция, и все, казалось бы, прошло успешно, но восстановиться молодой еще Ермошин не успел — случился другой, последний, инсульт.
Нина Ермошина, мать:
— Он очень любил свою профессию, он жил ей. Я даже говорила ему: Дима, ну нельзя так. Когда ему звонили — например, если просили подменить, — он был безотказным. Мам, говорил, ну нужен там человек картошку копать, или кто-то заболел... А у него, знаете, все время был один ответ: «Нет проблем, нет проблем» — даже когда по двое суток работал... Однажды сказал такое о своей службе: мам, когда вот ты спасаешь человека и видишь его глаза, можно жизнь отдать, без остатка.
Так, как сказал тогда Ермошин, сложилась жизнь и для него самого, и для близкого друга, коллеги, наставника — Евгения Чернышева. Есть ли разница в том, как они ушли? Один стал Героем России посмертно, другого забрала затяжная болезнь — последствие пожара. Между смертью полковника Ермошина и полковника Чернышева не прошло и трех месяцев. Настолько прочна была их связка при жизни, что близко знавшие их люди разделились во мнении о том, определил ли уход одного скорую гибель другого.
Марина Чернышева, вдова:
— Очень, он невероятно, просто невероятно, Женя неописуемо переживал. Это была какая-то наивысшая степень горя, потери, печали и невероятной грусти. Потому что Дима Ермошин был и его другом, и правой рукой. Уход Димы для него был просто невероятным ударом. Сегодня я лучше многих понимаю состояние мужа тогда, когда он потерял друга, соратника, единомышленника, на которого в их профессиональной жизни он мог со спокойной душой оставить весь город. Как потерю близкого родного человека — брата своего — Женя переживал Димин уход. Их уход можно объяснить себе только тем, что столь чистые и справедливые, светлые люди потребовались зачем-то там, «наверху».
Два друга, два полковника вдвоем остаются героями для всех, кто знал их при жизни и кто узнал после, как они служили.