Наши потери в войне – многие учтены дважды

Цифра потерь нашего народа в Великой Отечественной войне поражает своей огромностью. Подавляющее большинство из этих миллионов – мирные жители, замученные врагом, а вовсе не воины. Однако какова, всё-таки, цифра наших потерь? Этот разговор мы начали в материале «Сколько мы потеряли в Великой Отечественной войне», где автор на основе расчётов показал, что к истине ближе «доперестроечная» цифра в 20 млн. человек. Во время Перестройки к ней добавили ещё 7 млн – получилось 27 млн. Именно эта цифра сегодня озвучивается. Однако, как и всё «перестроечное», цифра наших потерь несёт в себе разрушительное действие. Ведь, чем больше потери, — тем хуже мы воевали, а вовсе не сильнее был враг. Именно такую трактовку дают нам либералы, выросшие из тех самых «перестройщиков». Неслучайно в 90-е ими делались отчаянные попытки ввести в оборот ещё большие цифры потерь СССР – до 40 млн. человек.

Однако, завышение цифры реально погибших в страшной войне базируется не только на сознательном «плюсовании», но и на ошибках. Двойном счёте потерь.

Именно об этом написал в своём письме Александр Леонтьевич Найда. Да, это даже не письмо, а полноценная исследовательская работа. Которая будет интересна каждому, кто считает: узнать точную цифру потерь – наша обязанность, наш долг, по отношению к павшим героям.

Уважаемый Николай Викторович!

Вчера прослушал запись вашей встречи с общественностью г. Москвы от 06.07.2016г.
В процессе ответа на вопрос о потерях Советского Союза в ВОВ вы просите сообщить вам случаи, когда погибшие военнослужащие учтены неоднократно либо живые учтены, как погибшие.

Мне известны несколько таких случаев, сообщаю их вам со ссылками на документы, свидетельствующими о таком двойном учете. Номера источников информации не привожу, так как это существенно увеличило бы объем письма, все документы представлены в ОБД Мемориал (www.obd-memorial.ru), любой из приведенных ниже источников информации можно легко проверить – достаточно ввести имена и другие данные погибшего, открыть первую страницу документа.

Разыскивая информацию о погибших в годы ВОВ родственниках, я случайно столкнулся с тем, что многие погибшие люди учтены дважды, либо один и тот же человек учтен, как два разных.



* Мой дядя мл. лейтенант Безручко Иван Антонович, 1912г.р. командир взвода 865 АП пропал без вести в Крыму весной 1942г. при неудачном проведении операции по освобождению Крыма. Приказ об исключении его из списков КА № 02929 от 04.09.44г. (прил. №1).

Он же, уже в послевоенное время, по итогам исследования данных о военнопленных, учтён как умерший в плену (прил. №2), в карточке пленного указано звание – рядовой.



То, что это один и тот же человек, у меня и других близких родственников нет никакого сомнения. Различия только в воинском звании и указанном с его слов месте жительства семьи. На карточке учета военнопленного есть его фото, сохранились его довоенные фотографии – вне всяких сомнений это он.

По поводу таких разногласий в информации об одном и том же человеке, на мой взгляд, возможно предположить следующее. Полагаю, что пленён Безруко И.А. был не на поле боя. Кто знаком с историей поражения Крымского фронта РККА – знает, что отдельные военнослужащие скитались неделями в горах и степях Крыма перед тем, как попасть в плен к немцам или быть задержанными их активными пособниками – крымскими татарами. Может быть его взвод, в составе арьергарда, был оставлен прикрывать эвакуацию полка (дата его пленения совпадает с захватом немцами Керчи, откуда шла основная эвакуация войск). По сохранившимся данным, 865 АП был успешно эвакуирован из Крыма и закончил свой боевой путь в Польше. (Примечание: во время Керченской катастрофы, тем не менее, было эвакуировано 121 тыс. Солдат и офицеров – Н.С.)

Вероятно, до пленения Безручко И.А. успел снять знаки различия и скрыть членство в ВКП(б), при пленении назвался рядовым, в стационарном лагере (шталаг) о местоположении семьи сообщил устаревшие на тот момент данные – указал то местожительство семьи, где его жены и дочери к тому времени уже не было, сразу после его призыва они уехали к родителям. Члену ВКП(б), при угрозе оккупации территории, где жили его близкие, был повод скрывать истинное местожительство семьи, и его опасения не были напрасными. В плен он попал в середине мая 1942г., а место, где прежде жила семья, было оккупировано меньше чем через полгода – в сентябре.
Так, по моему мнению, в учёте потерь и появлялись «два человека из одного».

В приказе об исключении из списков РККА № 02929 от 04.09.44г., в котором упоминается Безручко И.А., строкой выше указан ст. лейтенант Дейнега Николай Иванович, 1914г.р.

При более подробном рассмотрении документов о судьбе этого офицера выяснилось, что его личные данные частично искажались в каждом донесении о потерях (год рождения, название места призыва, название места рождения и др.), что не мешает его идентификации, как одного и того же человека. Почему, на мой взгляд, происходили подобные искажения – отдельная тема, об этом будет упомянуто далее.



* Старший лейтенант Дейнега Николай Иванович исключался из списков РККА дважды – приказом № 02929 от 04.09.44г. (прил. № 1.) и приказом №01210 от 31.03.44г. (прил.№1-1.) В тексте этих приказов в личных данных различается только год рождения, остальные данные совпадают. На мой взгляд – явная ошибка составителей донесений о потерях повлекшая за собой исключение одного и того же человека из списков дважды.



* Бурчаков Петр Иванович – сослуживец моего погибшего дяди Найда Никифора Григорьевича. Разыскивая информацию о месте гибели и захоронения своего дяди Найда Н.Г., обратил внимание на то, что в донесении о безвозвратных потерях 410 СП 81 СД напротив имени одного из его сослуживцев, якобы похороненного с ним в одной братской могиле, есть отметка карандашом «Жив» (прил. № 3).



Нашлась и неотправленная похоронка (прил. № 4). Её, полагаю, и не отправили потому, что человек оказался жив, а на обратной стороне похоронки указано, что находится в госпитале в г. Тамбове. (прил. № 5) Но, не смотря на то, что Бурчаков П.И. оказался жив, в общем количестве потерь на первой странице донесения никаких поправок не сделано, и количество погибших не уменьшено.



Донесений о безвозвратных потерях сержантского и рядового состава 410 СП 81 СД было несколько и при внимательном просмотре списков погибших, я заметил, что как минимум два человека учтены дважды как убитые.





* Бибик Савелий Афанасьевич 1903г.р., в донесении о безвозвратных потерях 410 СП 81 СД исх. 4/01207 от 26.09.44г. оно же в архиве вход. 84732 от 10.10.44г учтен дважды – порядковый номер записи 31 (прил. № 6 ) и 94 (прил. № 7). Все данные Бибик С.А. в обеих записях совпадают, кроме даты смерти. В записи № 94 указано, что убит 22.07.44г., а в записи № 31 – 06.07.44г. Поисковик ОБД Мемориал выдает записи в обоих донесениях.





* Волокитин Иван Михайлович 1901 г.р. учтен в двух донесениях о безвозвратных потерях 410 СП 81 СД исх. 4/01207 от 26.09.44г. оно же в архиве вход. 84732 от 10.10.44г. строка записи № 47 (прил. № 8) и в исх. 4/01272 от 02.10.44г. оно же в архиве вход. 85412 от 12.10.44г. строка записи № 34 (прил. № 9). Личные данные полностью совпадают.
Поисковик ОБД Мемориал выдает только одну запись – донесение вход. № 84732.





* Смородин Андрей Александрович, 1920г.р., близкий друг деда моей супруги. Пропал без вести. Со слов деда похоронка с таким известием приходила дважды к родственникам его друга. По данным ОБД Мемориал был в румынском плену (прил. № 10), был освобожден в 1944г. и направлен в 235 армейский запасной стрелковый полк. (прил. № 11). Дальнейшая судьба неизвестна, вероятно – вновь пропал без вести. Возможно, ещё не все документы загружены в базу данных.

По просьбе знакомых искал сведения об их родственнике и, случайно, встретилась вот такая судьба человека.



*Савенко Иван Тимофеевич, 1908г.р. числится убитым 04.07.43г. (прил. № 12), место рождения Сумская область, с. Гребениково, имя матери – Марфа. Запомним эти данные.


Через всю страницу донесения в графе «Первичное место захоронения» значится «Остался на поле боя», страниц с такой отметкой – много.



Следующий источник информации – карточка учета военнопленного Савенко Ивана Тимофеевича, 1908г.р. Его мать зовут Марфа, и живет она в Сумской области, в с.Гребеньково (если читать в немецком написании, вполне можно прочесть и Гребениково). Правильное название Гребениковка – есть такое село на Украине, менее чем в тридцати километрах юго-восточнее от города Сумы.
В карточке пленного иная дата и место пленения, чем место и дата гибели в донесении о потерях, но выше уже было показано, что в лагерях военнопленные не всегда давали верные данные о себе.

Что могло быть? Возможно предположить немецкое наступление, отход наших войск, большие потери. Когда отступление прекратилось и, как некогда писал поэт, «…считать мы стали раны, товарищей считать», кто-то сообщил, что видел, как упал убитый Савенко Иван. А Иван был либо ранен, либо контужен, когда очнулся – кругом были немцы. Так и получилось, что один и тот же человек стал и убитым в бою, и погибшим в плену из числа военнослужащих прежде пропавших без вести.

Хочу обратить внимание на то, что, при поиске сведений о погибших и пропавших без вести родственниках, я не ставил себе задачу искать ошибки в документах или дважды учтенных погибших воинов. Такой двойной учет встречался регулярно всего лишь при внимательном просмотре документов о безвозвратных потерях в ВОВ.

Во многих случаях видны искажения сведений о военнослужащих, допущенные при заполнении документов и, пожалуй, стоит сказать о тех, кто такие искажения допускал.

Выражение «пристроиться писарем при штабе» в моем детстве и юности означало отлынивать от настоящей службы, найти теплое местечко. Только сейчас, получив возможность знакомиться с документами тех лет, всего лишь частично представляя, в какой обстановке эти документы составлялись, при каких «технических» возможностях это делалось, поняв всю степень важности работы этих штабных служащих, – начал понимать, что хороший, добросовестно исполняющий свое дело писарь, по значимости его службы, равен снайперу или разведчику. Это моя личная оценка, не претендующая на последнюю истину. А насчёт «теплого места» – в графе «Должность», донесений о потерях, «писарь» значится достаточно часто.

Почему происходили искажения в данных военнослужащих? Это, полагаю, не более чем пресловутый человеческий фактор. Главная, на мой взгляд, причина в том, что подавляющее количество документов заполнено «от руки». Достаточно редко можно встретить машинописный текст, он встречается, как правило, на первых, титульных страницах документов.

У некоторых писарей почерк близок к каллиграфическому, но попробуй его сохранить, заполняя такие объемные документы, что представлены в ОБД Мемориал. У других или весьма своеобразное написание некоторых букв, или почерк с некоторыми росчерками-подчерками-завитушками, которые при заполнении компактных документов закрывают другие строки и зачастую не удается правильно прочесть слово с первого раза, а другой писарь, заполняя новый документ на основании этого, пишет так, как прочитал с первого раза – некогда ему вчитываться при заполнении донесения о гибели половины полка. Начинает работать «испорченный телефон», когда каждое последующее заполнение добавляет новые погрешности.


Мой отец, ветеран ВОВ, и его браться воевавшие на фронте родились в Краснодарском крае, Щербиновском районе, ст. Ново-Щербиновской. Вот как изменилось место их рождения в прочтении-написании некоторых штабных работников «Кубанская обл., Красно-Дорский р-н, ст. Нов.-Шервиновск» – так указано в донесении о гибели двоюродного брата отца – Найда Ивана Михайловича.

Не меньше искажений и в других документах тех лет, например, в наградных документах – писали ведь те же самые люди. Например, в одном из нескольких наградных документов моего дяди Бутко Ивана Николаевича указано место призыва – «Кабанский РВК, Бурят-Монгольская АССР, Кабанский р-н», хотя призывался он из Краснодарского грая. Совпадают абсолютно все остальные данные – дата призыва, номера воинских частей, где он служил, перечень остальных наград, но «призвали» его писари почему-то из Бурятии.

При уточнениях потерь, которые проводились позже, каждое новое искажение или неверное написание данных, на мой взгляд, либо «прибавляло» нового человека (случай с Дейнега Н.И.), либо вносило дополнительную путаницу в обработку имеющихся данных.

Конечно же, в послевоенное время боевые потери уточнялись и изменения в количество погибших вносились, но эта работа, на мой взгляд, не могла тогда быть выполнена в полном объеме и без значительной погрешности. Причин тому много – это и уже названные искажения в сведениях о погибших, и невозможность оперативно проанализировать значительные массивы данных, и отсутствие технической возможности свети все данные о погибших в одну базу, и несовершенство оформления документов, и медленная скорость тогдашнего документооборота.

Одна из очевидных для меня, по документам ОБД Мемориал, применяемых методик уточнения потерь была проверка призванных по донесениям из военкоматов, где они были призваны. При этом из райвоенкоматов подавались сведения в Управление по учету погибших не только о призванных в армию, но и сведения о не вернувшихся с войны и разыскиваемых родственниками, сведения полученные у родственников призывников о том, когда с пропавшим была утрачена связь, что писал о себе в письмах разыскиваемый, свидетельские показания о военнослужащих и др.

Вот, например, послевоенные уточнения пропавших без вести и погибших в Шалыгинском РВК, Сумской области от 1947г. (прил. № 14).



Например, Ремнер Гавриил Федорович (запись № 24) считался пропавшим без вести с декабря 1941г., но после уточнения появилась запись, что он был приговорен к 10-ти годам лишения свободы в июле 1942г. – на одного человека боевые потери были уменьшены.
Там же Клименко Дмитрий Яковлевич (запись № 28) считался пропавшим без вести с декабря 1943г. при уточнении погиб в августе 1942г.
Там же Костюченко Яков Порфирьевич (запись № 34), 1908г. после уточнения занчится умершим в плену в декабре 1942г.





Интересно то, как и на основании чего сделаны тогда выводы о смерти в плену Костюченко Я.П. К послевоенному донесению приложены запрос военкома, в котором предполагается смерть Костюченко в плену со слов его товарища, также бывшего, но выжившего военнопленного (прил. № 15). Свидетельские показания этого товарища написаны на простом тетрадном листе, заверены председателем сельского совета. Показания свидетеля приложены к этому же донесению Шалынинского РВК в Управление по учету потерь МО (прил. № 16).

Полагаю, стоит нам, привыкшим к компьютерам, цифровым технологиям и автоматизации составления документов обратить внимание на то, как оформлен запрос военкома – это простой лист, написанный от руки, с угловым штампом и подписями военкома и начальника 1-й части. В то послевоенное время в районном военкомате, полагаю, не было возможности все документы оформлять в печатном виде, возможно – просто не было печатной машинки!



И последнее о послевоенном уточнении потерь – пример уровня тогдашней организации учета в отдельных райвоенкоматах. Это послевоенное донесение об уточнении потерь рядового и сержантского состава призванных Богдановским РВК Грузинской ССР (прил. № 17). На мой взгляд, интересно не само донесение с перечнем призванных и не вернувшихся с войны – таких множество, а доклад военкома о том, как составлялся этот документ. Качество печати низкое, некоторые буквы почти не видны и, чтобы прочесть, пришлось значительно увеличивать изображение. Поэтому процитирую этот доклад, полностью сохранив его содержание и пунктуацию:

«Одновременно докладываю что: указать точную дату (число и месяц) их призыва в армию не предоставляется возможным так как бывшими работниками РВК списки отправленных в армию составлены не полностью а по второй части на бывших призывников совсем нет.

У родителей и родственников так же невозможно уточнить так как они не только даты и месяца не знают даже год призыва не знают, даты прекращения письменной связи так же невозможно уточнить так как в большинстве письма утеряны а некоторые даже не имели связи. В связи с изложенным ПРОШУ ПРИНЯТЬ НАШИ СПИСКИ Так Как лучших списков в этом районе составить не возможно»

Этот доклад наводит на некоторые размышления. Так велся учет призывников в далекой от фронта Грузии, где не было эвакуации и оккупации. Каким же плачевным может быть состояние учета призывников в райвоенкомате, документы которого побывали в эвакуации или были, ввиду стремительно приближающегося фронта, частично уничтожены, чтобы сведения о призывниках не попали в руки врага?

Родственникам пропавших солдат, жившим в Грузии, в большинстве случаев, никуда экстренно уезжать не пришлось, но письма родных с фронта были утрачены. Что же тогда говорить о районах прифронтовой полосы или бывших в оккупации? Много ли там могло сохраниться свидетелей о призывниках или их родственников?

Замечательно, что с 2003г. начата организация военно-мемориальной работы в РФ, а с 2006г. создан банк данных о защитниках Отечества, погибших и пропавших без вести в годы Великой Отечественной войны. Эта работа не имеет аналогов в мировой практике по масштабам, технологии и срокам исполнения.

Уважаемый Николай Викторович! Начиная дело уточнения количества погибших в Великой Отечественной войне, вы беретесь за великое дело!

Искренне желаю вам успеха в этом трудном поприще, поскольку объем информации невероятно огромен и, как я сам убедился, весьма сложен для анализа.

Уверен, что всех, кто занят сохранением памяти о погибших воинах, благодарные потомки будут помнить и чтить всегда!
источник