Известный петрозаводский дайвер рассказал, как при погружении пропали без вести его товарищи, и как в этом пытались обвинить его
Известный в Петрозаводске дайвер Дмитрий Беленихин рассказал о том, как шло следствие, отнявшее у него пять лет жизни, и что на самом деле произошло в тот роковой день, когда исчезли люди.
Напомним, что уголовное дело по статье «Оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности» в отношении Дмитрия было возбуждено в 2019 году после трагедии в Баренцевом море. Тогда в акватории Печенгского залива пропали два туриста: Александр Корин из Санкт-Петербурга и Павел Попов из Петрозаводска. Они осуществляли погружение с аквалангом в рамках туристической программы.
Организатором погружения выступал известный в Карелии дайвер, инструктор дайвинг-клуба «Онего» Дмитрий Беленихин. После возбуждения уголовного дела ему избрали меру пресечения в виде подписки о невыезде, но потом ее отменили.
Тела пропавших мужчин так и не нашли. Не нашли даже остатков их снаряжения. До сих нет понимания, что же тогда на самом деле произошло. Выдвигалось множество версий, вплоть до нападения касаток и диверсантов.
В июле прошлого года, через долгих пять лет следствия и судебных разбирательств, Печенгский районный суд Мурманской области вынес Беленихину оправдательный приговор.
«Оправдан за отсутствием состава преступления с правом на реабилитацию, — так звучит решение суда».
После его оглашения Дмитрий в разговоре с нами выразил очередные соболезнования родным погибших дайверов Павла и Александра, и поблагодарил часть из них «за настойчивое желание разобраться в истинных причинах случившегося».
— А ведь только по истечении 5 лет расследования, неожиданно для меня самого, вскрылось множество неизвестных ранее фактов, приближающих нас к пониманию всего произошедшего. Думаю, точку ставить рано, и чуть позже я расскажу почему, — заинтриговал тогда дайвер.
И вот этот момент настал.
Как все происходило в то день
Теперь понятно, почему Дмитрий так долго тянул с подробностями. Его рассказ огромен и требовал много времени для подготовки. Мы, конечно, не можем опубликовать его целиком. Поэтому представляем наиболее значимые, на наш взгляд, детали и выводы:
Пришло время рассказать о ходе расследования, и о должностных преступлениях сотрудников следственного комитета, приложивших неимоверные усилия, чтобы оправдать незаконное уголовное преследование, а так же скрыть ими же установленные факты, которые, с великой долей вероятности, указывают на причины, приведшие к трагедии.
В январе 2019 года, на своей странице в контакте, я предложил всем желающим присоединиться к нашей приятельской поездке 13-17 июля 2019 года на Баренцево море, в известный дайвинг-центр. Учитывая, что данная организация принимает только группы от 9 человек, и не работает с отдельными клиентами на прямую, я взял на себя роль человека, собирающего в единую группу разрозненных желающих отправиться в данное место, а также выступил в роли посредника, собирающего и передающего оплату за путешествие принимающей нас стороне.
Никакие учебные спуски в данной поездке не планировались и не выполнялись, договоренностей о надзоре за ныряльщиками во время их самостоятельных погружений не было, никаких дополнительных денежных средств, помимо тех, что обозначены принимающим дайвинг-центром, мною не собиралось.
Приехав на базу 13 июля, все мы прослушали обычный в этих случаях инструктаж от хозяев, а также заполнили предоставленные ими заявления, об освобождении от ответственности дайвцентра, в случае возникновения ЧП. Те, у кого не хватало своего снаряжения, взяли его на прокат, здесь же. 14 и 15 июля вся группа выходила в море на корабле, все семеро ныряльщиков, разбившись по парам и тройкам, выполнили по несколько самостоятельных погружений, в том числе и на «Палтусовом пере», где на следующий день, 16 июля, бесследно исчезли Павел и Александр.
Из эксцессов стоит сказать о конфликте одной из ныряльщиц, Ольги П., с капитаном нашего корабля Александром С., случившемся из-за того, что капитан, на первом же погружении, после входа ныряльщиков в воду, сразу увёл лодку с этого места к кораблю, в то время как ныряльщица не смогла уйти под воду из-за «недогруза», а докричаться до лодки, где лежали дополнительные балластные груза, ей так и не удалось, пришлось нырять с булыжником под мышкой.
На второй день погружений случилась ещё одна ситуация, ставшая в последующем предметом отдельного судебного разбирательства. При проверке снаряжения, Максим Б., взявший на прокат оборудование в принимавшем нас дайвинг-центре, обратил внимание, что в его баллон, вместо привычных 200 атмосфер, было забито почти 300, но не придал этому серьёзного значения, так как данная величина является допустимой. Находясь на глубине около 15 метров, Максим почувствовал, что подача воздуха прекратилась не смотря на то, что манометр показывал наличие еще примерно сотни атмосфер воздуха в его баллоне. Не впав в панику, Максим привлек внимание ближайшего дайвера, им оказался я, показал жестами, что нуждается в воздухе, после чего получил от меня резервный источник воздуха и был выведен на поверхность.
Отсоединив манометр от баллона, Максим понял, что прокатный манометр неисправен, и указывает значения примерно на сотню атмосфер больше фактического, что и стало причиной возникновения нештатной ситуации. Предъявив претензии сотрудникам дайвцетра, Максим получил предложение заменить манометр, но пережив стресс, он отказался от последующих погружений. В последующем, Максим обратился в суд, который встал на его сторону, и обязал дайвцентр выплатить компенсацию за некачественно оказанные ему услуги.
Переходя к двум пропавшим дайверам, могу сообщить, что с Александром на тот момент я был знаком три года. Он был достаточно опытным ныряльщиком, дотошным, ответственным и внимательным к мелочам, прошедшим обучение и сертификацию в Финляндии, имеющим полный комплект собственного оборудования, включая баллон и груза, с которыми он и приехал на Баренцево море. До этого, мы вместе с ним ныряли в сложных условиях байкальского дайвинг-сафари, когда в течение недели выполняли до 3 спусков в день, в условиях низкой освещенности, иногда плохой видимости, 4-х градусной воды, вертикальных стен, требующих мастерского владения контролем плавучести.
Проживая в Финляндии, Александр, по его рассказам, выполнял там самостоятельные одиночные погружения, кроме того, мы выполнили совместную серию погружений в составе группы из 7 человек 14 и 15 июля, в том числе и в месте исчезновения, а вечером 15 июля, Александр совершил и еще одно погружение, в паре с Ольгой П. Его навыки как профессионального и самодостаточного ныряльщика не вызывали у тех, с кем он нырял в парах, никаких сомнений.
Со вторым ныряльщиком, Павлом, я был знаком с января 2019 года, когда он пришел ко мне обучаться. Ранее, ещё до обучения, он уже выполнял погружения за границей. Павел имел полный комплект собственного оборудования, за исключением компенсатора и регулятора. В ходе обучения, мы выполнили не менее 9 погружений, в ходе которых Павел получил все необходимые теоретические знания, научился работать со снаряжением, контролировать плавучесть, скорость спуска и подъема, освоил технику движения, разных видов входа в воду, экстренного контролируемого всплытия, научился плавать без маски, выходить из аварийных ситуаций предоставляя или включаясь в дыхательное оборудование напарника, и даже получил факультативный навык движения в нейтральной плавучести с поочередным дыханием из одного легочного автомата с напарником.
Курс обучения Павел успешно завершил в июне, как и еще пятеро курсантов, обучавшихся с ним одновременно. Был сертифицирован.
Качество своих навыков Павел подтвердил 14 и 15 июля на Баренцевом море, когда выполнил серию погружений. На первом из них, выполненном в составе группы из трёх человек, я лично убедился в том, что Павел не нуждается в дополнительном контроле, и следующие погружения он выполнял без меня. В последующем, люди, с кем он совершал погружения в этой поездке, отмечали отсутствие каких-либо проблем и хороший уровень его навыков.
16 июля, на корабле местного дайвинг-центра, нашей четверкой ныряльщиков (двое уехали накануне, один не захотел нырять из-за эксцесса с манометром), в присутствии других членов команды, мы обсудили план, согласно которому, планировалось обычное погружение в известном всем нам месте, двумя независимыми парами.
Согласно уровню подготовки и сертификации, пара Александра и Павла не нуждалась в сопровождении, и могла самостоятельно нырять до рекомендованной глубины 18 метров в составе неделимой пары. Наша, вторая, пара, планировала войти в воду в том же месте, но сразу уйти на максимальную глубину, а потом начать подъем, постепенно двигаясь в том же направлении, что и пара Александр-Павел, идущих вдоль берега на малой глубине вглубь залива. Состояние здоровья всех членов команды не вызывало никаких опасений, погода была дождливой, неприятной, но сильного ветра, волнения и течений, усложняющих погружение, не было.
Проверяя свои не разобранные с предыдущего дня комплекты снаряжения, Павел и Александр, использовавший привезённый им личный баллон, обнаружили, что баллоны их комплектов пусты, и чтобы не тратить время на забивку, взяли из числа только что забитых на корабле баллонов дайвцентра. Те баллоны, что они сняли, команда корабля, пока мы были под водой, поставила на забивку корабельным компрессором, дабы использовать их для предполагавшегося следующего погружения.
В последующем, в изъятом на исследование личном баллоне Александра, было выявлено превышение предельно допустимой концентрации угарного газа в полтора раза. Александр и Павел использовали охотничьи гидрокостюмы мокрого типа с открытой порой, позволяющие с комфортом находиться в воде, близкой к температуре замерзания, и не теряющих своих термоизоляционных свойств даже в случае надрыва, в отличие от гидрокостюмов сухого типа. У Александра был костюм максимально возможной толщины 9мм, у Павла 7мм, плюс сверху одет дайверский «шорти» костюм толщиной 3 мм. Температура воды в тот день была 10 градусов, в своих костюмах им было абсолютно комфортно, но подмерзали пальцы рук, так как ребята использовали тонкие пятипалые перчатки, что в предыдущие дни заставляло их выходить из воды примерно через полчаса.
Наш корабль лёг в дрейф рядом с местом погружения. Здесь же, на удалении пары сотен метров, уже находился второй корабль, за штурвалом которого находился директор дайвцентра. В этот момент, 11 дайверов из клуба Акванавт, живших и нырявших все эти дни параллельно с нами в этом же дайвцентре, как раз находились под водой. Позже подошел и еще один корабль, на борту которого был всего один дайвер, погружавшийся, как следует из показаний капитана данного корабля, одновременно с нами.
Наша, уже экипированная четверка, вместе с капитаном и матросом, пересела в лодку, где мы ещё раз обсудили свои планы, согласно которым, самодостаточная и неделимая пара Александра и Павла входит в воду у самого берега, и начинает движение внутрь залива, вдоль склона, в 1-2 метрах над дном, на средней глубине 5-10 метров, с абсолютным пределом 15 метров. В случае потери друг друга из виду, ныряльщики, не тратя время под водой, сразу поднимаются на поверхность, где решают, что делать дальше.
Нами были проведены последние проверки, лодка вышла на точку в 2-3 метрах от берега, где начинался склон, и глубина не превышала пары метров. Первой в воду вошла моя пара, следом пара Павел-Александр. Убедившись, что все в порядке, чуть отойдя от лодки в сторону моря, мы начли спуск перпендикулярно берегу, на большую глубину. Павел и Александр в этот момент оставались на поверхности, у лодки.
Продолжительность нашего с напарником погружения составила 58 минут, возвращаясь с глубины обратным курсом, мы не видели следов мути или иных признаков прохождения здесь другой пары. Дойдя до уступа глубине 20 метров, постепенно уменьшая глубину, мы двинулись по террасе, вдоль склона, внутрь залива, туда же, куда и должна была двигаться первая пара.
На поверхности к нам подошла лодка с капитаном и матросом дайвцентра, а так же двумя женщинами из нашей группы, сообщившими, что первая пара пока не поднялась. Поднявшись на лодку, около получаса, мы курсировали вдоль берега, после чего нас с напарником высадили на корабль, а лодка продолжила поиски.
На корабле, где оставалось 10 человек, мне сообщили, что, когда мы были под водой, между кораблем и берегом были замечены крупные плавники, которые наблюдатели идентифицировали как касаток. Кроме того, готовясь к поисковому погружению, рядом с кораблём я наблюдал большое стадо дельфинов, нескольких тюленей и стаю ныряющих морских птиц. Такая активность животных в месте погружения мне показалась странной.
Капитан корабля сообщил директору дайвингцентра о происшествии. На момент завершения нашего погружения, его корабль с одиннадцатью московскими ныряльщиками находился в считанных километрах от нас, куда переместился для выполнения второго в этот день погружения москвичей.
По какой причине дайверы из клуба Акванавт отказались по горячим следам попытаться помочь найти своих пропавших собратьев, для меня остается загадкой, но я больше склоняюсь к тому, что им о происшествии, просто никто не сообщил.
Через час с небольшим, с напарником, мы снова нырнули в том же месте, где на грани нарушения декомпрессионных обязательств, зигзагом, начиная с большей глубины (просматривалось до глубины 60-65 метров), к малой, прочесали все место погружения, но ни элементов снаряжения, ни мути, ни ныряльщиков, мы не обнаружили. Продолжительность погружения составила 70 минут.
Были оповещены экстренные службы, продолжены поиски лодкой, с перекрытием бОльшей зоны, но ни на берегу, ни в воде, наши товарищи обнаружены не были. Капитан нашего корабля сообщил, что для продолжения поисков, на место погружения уже выдвинулся пограничный корабль, и направил судно в порт. По моей просьбе, один из двух матросов с корабля пересел в лодку, и двинулся в порт параллельно, на небольшом удалении от берега продолжая поиски. Пограничного корабля, о котором говорил капитан, мы так и не увидели.
По возвращению на базу, куда к тому времени уже вернулись 11 ныряльщиков с другого корабля, я обратился к директору дайвцентра с просьбой вернуться на место погружения и продолжить поиски. Через пару часов директор согласился отправить вдоль берега лодку, на которой, вместе с капитаном и подругой Павла мы прошли вдоль всего залива, но ничего не обнаружили.
Ретроспективно, спустя 5 лет анализируя ситуацию, зная результаты отдельных следственных действий и странности поведения во время расследования некоторых участников событий, будучи абсолютно уверенным в том, что навыки пропавших Павла и Александра были достаточными и полностью соответствовали условиям их погружений, понимая, что за 5 лет невозможно не обнаружить тела там, где постоянно ныряют сотни людей, я, конечно, имею свою версию событий, но озвучивать её уже не стану.
Без всяких оценок могу констатировать лишь то, что:
— Выполняя не первое в этом месте, и максимально простое погружение у берега, два ныряльщика бесследно исчезли (случаи гибели в подобных условиях одновременно двух дайверов исключительно редки);
— Их тела в этом месте обнаружены не были (в отличие от тел трёх других ныряльщиков, погибших в последующем один за другим в этом же дайвинг-центре);
— В баллоне, забитом сразу после забивки тех баллонов, с которыми исчезли дайверы, оказался угарный газ;
— Место их погружения, в условиях дождливого пасмурного дня, в течение часа абсолютно никем с поверхности не контролировалось, при том, что погружение пропавших дайверов должно было длиться около получаса, и команда об этом знала;
— В зоне, между местом погружения и стоящим на удалении пары сотен метров от него кораблём, к которому, не дождавшись лодки, могли начать движение пропавшие дайверы, в течение этого часа прошло несколько моторных судов;
— В этой же зоне наблюдалась повышенная активность морских животных и птиц, как будто, в воде было что-то, что привлекло внимание большого косяка рыбы...
Суть предъявленного мне обвинения очень просто продемонстрировать на примере, когда в парке развлечений друзья передают вам деньги для покупки билетов на аттракцион, вы, на эти деньги, в кассе парка покупаете всей компании билеты, и все вместе садитесь на карусель, у которой на полном ходу отрывается пара сидений, что приводит к непоправимым последствиям. Вопросов к парку развлечений у следственных органов не возникает, а вам тут же предъявляют обвинение в совершении тяжкого преступления, за которое законом предусмотрено до 10 лет лишения свободы, так как по версии следствия, именно вы, получив от приятелей деньги для покупки билетов, стали организатором группового тура, и на возмездной основе оказали им небезопасные услуги, повлекшие смерть двух и более лиц. Происходит задержание, обыски дома и на работе, изъятие всей домашней и офисной техники, которая не возвращается на протяжении многих лет, что в последующем приводит к уничтожению моего основного бизнеса, никак не связанного с дайвингом.
Меняющиеся следователи и исчезающие документы
Следствию дело кажется настолько простым и очевидным, что ещё до начала поиска тел и опроса специалистов, уже на вторые сутки, мне предъявляется обвинение по ст.238 ч.3. Остаётся лишь утрясти формальности, в стандартные для таких дел 2 месяца завершить расследование, и передать дело в суд.
Постепенно становится понятно, что с таким абсурдным обвинением, не подкреплённым ни одним доказательством, и разваливающимся при изучении самих материалов дела, передать дело в суд крайне затруднительно. Начинаются бесконечные продления по надуманным поводам, странные экспертизы (лингвистические, посмертные психиатрические, почерковедческие), опросы, запросы, и другие следственные действия, так и не дающие подтверждения скоропалительно предъявленному обвинению.
Впрочем, среди огромного количества выполненных формально или впустую следственных действий, безусловно, были и важные, но их результат оказался настолько неожиданным и переворачивающим всю сложившуюся картинку, что следственным органам пришлось их или демонстративно не замечать, или банально уничтожать.
Отстранённый от дела следователь, в последующем, на суде, сообщил, что «в ходе расследования не нашёл в действиях Беленихина состава преступления, о чём доложил руководству на совещании в Петербурге, после чего возникла скандальная ситуация, и по указанию руководства дело было передано другому следователю».
Взявшись за расследование с новыми силами, в различные инстанции были направлены либо поручения, либо выделенные материалы с просьбой проверить тот или иной аспект моей деятельности: неуплата налогов, незаконная предпринимательская деятельность, браконьерство, загрязнение водоемов, и уж совсем круто — причинение вреда здоровью несовершеннолетней, за пять лет до рассматриваемых событий. Здесь стоит пояснить, что тогда, выполняя со мной пробное погружение в присутствии своего отца, оперевшись на дно, где под илом был осколок стекла, девочка поранила руку. Это был первый и последний случай в моей практике, была оказана помощь, деньги возвращены отцу. В последующем, претензий мне никто не предъявлял.
Параллельно, то ли самостоятельно, то ли с подачи следователя, о якобы моих противозаконных действиях, некий аноним начинает писать заявления в Управление экономической безопасности МВД, Погрануправление ФСБ, Прокуратуру, Налоговую инспекцию, Природоохранную прокуратуру. Во всех ведомствах проводятся изматывающие проверки. Дошло до того, что, изучив мои банковские счета аж с 2016 года, для дачи объяснений стали вызывать людей, переводивших мне по бытовым причинам, задолго до событий, какие-то минимальные денежные суммы. Ни одна проведенная проверка не подтвердила указанные анонимами сведения, и в возбуждении уголовных дел было отказано.
Не знаю, заняли ли следователи Мурманска принципиальную позицию, либо просто не получалось что-то придумать, но дальше потянулись месяцы ничегонеделания — следователи просто ждали то ли каких-то противоправных действий с моей стороны, то ли согласия руководства на прекращение дела. Продолжаться так вечно не могло, и в результате, на основании многочисленных жалоб в адрес Мурманского прокурора, который неоднократно указывал на бездействие, затягивание сроков расследования и нарушение моих прав, мне отменили меру пресечения, а затем и вернули изъятую технику.
Спустя несколько лет пустой и безрезультатной работы, дело передаётся уже третьему или четвёртому по счёту мурманскому следователю, руководитель мурманского отдела уезжает на повышение в СанктПетербург, а пришедший ему на смену новый руководитель, совершает самоубийство прямо на рабочем месте. Очередной следователь говорит о том, что планирует завершить расследование и снять обвинение в связи с отсутствием факта преступления, но неожиданно дело передаётся в Санкт Петербург, следователю по особо важным делам Западного межрегионального следственного управления на транспорте СК РФ.
С этого момента начался особый этап в расследовании. Уже на первой встрече, не стесняясь, новый следователь неожиданно заявляет, что ей поставлена задача, не смотря ни на что, направить дело в суд, и на данном этапе, никакие аргументы адвоката в пользу моей невиновности, её интересовать уже не будут, ну а мы, в свою очередь, будем выполнять все её требования, и приезжать в Санкт-Петербург столько, сколько она пожелает. Тут же, демонстрируя свои полномочия и пренебрежение моими правами, следователь назначает первую за несколько лет очную ставку именно на ту дату, в которую я должен был работать по ранее заключенному договору, о чём ей было известно. Естественно, договор был сорван, я потерял деньги.
Критикуя своих мурманских коллег за допущенные «ошибки» — отмену мне меры пресечения и возврат вещественных доказательств, следователь, вероятно, не знала, что мурманчанами была допущена и еще одна «ошибка», спутавшая многие карты данной сотруднице. По ходатайству адвоката, в соответствии с требованиями закона, ранее нам были выданы копии десятков документов, позже невероятным образом изменившихся, или пропавших из материалов дела.
Под различными предлогами, в Петербурге нам отказывают в многочисленных ходатайствах, из дела, как я уже сказал, исчезает около полусотни документов и вещественных доказательств, зато появляются другие документы, где подписи специалистов, свидетелей и мурманских следователей подделаны настолько топорно, что это сразу бросается в глаза. В последующем, после проведения экспертизы и опроса авторов оригинальных подписей в суде, было доказано, что все 16 произвольно выбранных из дела документов, часть из которых прокурором использовалась как доказательство моей мнимой вины, оказались сфальсифицированы.
В отношении принимавшего нашу группу дайвинг-центра, следователем формально был выделен материал для дополнительной проверки и решения вопроса о наличии в их действиях состава преступления, в частности, оказания услуг, не отвечающих требованиям безопасности граждан. Однако, несмотря на очевидность вины представителей дайвцентра в предоставлении дайверам опасной газовой смеси, в скором времени, не проведя ни одного следственного действия, все тот же следователь, в возбуждении уголовного дела отказала, не найдя связи между дыханием угарным газом и исчезновением дайверов, при этом в постановлении указав, что следствие и так уже установило виновного, в лице Бленихина.
На тот момент следствию уже было известно, что вопреки имевшимся в деле показаниям руководства дайвцентра и капитана, в корне отличавшихся от показаний десятка свидетелей, и противоречащих некоторым документам, капитан корабля, перевозивший нашу коммерческую группу, не имел права заниматься этой деятельностью; не имел никаких формальных отношений с дайвинг-центром, передавшим под его ответственность группу из 13 клиентов дайвцентра; нарушал технику безопасности, правила судоходства и обеспечения водолазных спусков; не разбирался в дайвинге, но при этом имел непосредственное отношение к работе с компрессором, заполняющим газовой смесью баллоны ныряльщиков; на целый час покинул место погружения, во время которого и исчезли дайверы.
Сейчас, на момент публикации этого материала, мною и адвокатом поданы заявления в СК, Прокуратуру и ФСБ, с требованием расследовать должностное преступления следователя, фальсифицировавшего многочисленные документы, что было доказано на судебном процессе и подтверждено проведённой экспертизой.
Впереди суд о возмещении морального вреда за подорванную репутацию, уничтоженный бизнес, из-за ограничений в перемещении сорванные водолазные контракты и поездки, гарантированную законом, но нарушенную неприкосновенность личной жизни, тайны телефонных переговоров, банковской тайны, подорванное здоровье…
Подробности о появлениях и исчезновениях документов в уголовном деле, а так же подозрительном внимании к делу Беленихина одного из членов правительства Карелии, можно прочитать в полном варианте рассказа дайвера о непростых шести годах его жизни.