Как строили ДОТы «Линии Сталина» в 1938-1939 годах на Псковщине?
Продолжаю восстанавливать утраченный дневник проекта «Забытые крепости ХХ века», посвященного изучению фортификации ХХ века на территории Псковской области и не только. Сейчас есть возможность дополнить его некоторыми архивными документами. Вот с них то мы и начнем в связи с тем, что не так давно мне поступил вопрос о том, какими техническими средствами было обеспечено строительство укрепрайона и были ли у строителей экскаваторы.
Дмитрий Артамонов на руинах бетонного завода псковского (Новопсковского) укрепрайона
Для начала обратимся к директиве командующего войсками ЛВО от 26 сентября 1939 года № 34307 под грифом «СОВ.СЕКРЕТНО» за подписями начальника штаба ЛВО комбрига Чибисова, комиссара штаба ЛВО батальонного комиссара Жомова и начальника 9-го отдела штаба ЛВО полковника Бутылева, адресованной начальнику отдела инженерных войск ЛВО и начальнику управления работ Псковского и Островского укрепленных районов. Копия: начальнику в/ч 4000, 1/301.
РГВА, Ф. 2888, Оп. 3, Д. 176, Л. 43
Преамбула документа содержит крайнее раздражение неудовлетворительными темпами строительства.
Так, на бетонирование одного сооружения в Псковском (Новопсковском) укрепрайоне в среднем было затрачено 67 часов. В сентябре 1929 года, несмотря на накопленный опыт, темпы работ еще более замедлились. В Псковском (Новопсковском) укрепрайоне на бетонирование одного сооружения в среднем уходит уже 5 суток, несмотря на полную обеспеченность бетонирования одновременно минимум двух сооружений с нормальными темпами в 36 часов на одно сооружение. В документе в приказном порядке ставятся сроки выполнения работ и их очередность, а также указывается на необходимость соблюдать указанные темпы бетонирования одного сооружения. Ставятся задачи строительства и содержания военно-грунтовых дорог для перевозки грузов строительства, обеспечения рабочей силой погрузочно-разгрузочных работ, строительными материалами (лесом и железом), ГСМ и прочее.
Из документа мы узнаем, что строительство Псковского (Новопсковского) УРа обеспечивает один автобат и один ДЭП. «Строительство связи обеспечить выделением» одного многоковшового экскаватора с необходимым числом специалистов. Отрывку траншей (экскаватором) вести в первую очередь в Сергинском ОП. Судя по всему, экскаватор так и не был выделен, ибо на местности кабельных траншей замечено не было, да и следы экскаватора теряются в других документах. [РГВА, Ф. 2888, Оп. 3, Д. 176, Л. 43]. Надо ли добавлять, что котлованы под ДФС копались вручную целиком и полностью.
Обратите внимание, эта директива спущена сверху вниз и отражает уровень понимания командованием размаха бедствия на строительстве укрепрайона. Может показаться, что все очень плохо. На самом деле все было еще хуже, если обратиться к документам местного уровня, но о них в другой раз.
Есть и другое объяснение падению темпов работ в сентябре. Согласно директиве командующего войсками ЛВО от 10 сентября 1939 года № 34268 под грифом «СОВ.СЕКРЕТНО» за подписями начальника штаба ЛВО комбрига Чибисова, военного комиссара штаба ЛВО полкового комиссара Шабалова и начальника 9-го отдела штаба ЛВО полковника Бутылева, адресованной командиру в/ч 9590 полковнику т.Журба, недостроенные сооружения Новопсковского укрепрайона надлежало привести в боевую готовность.
Это было связано с готовящимся добровольным вхождением Эстонии в состав СССР согласно заключенному договору от 23 августа 1939 года о ненападении между СССР и нацисткой Германией и разграничении сфер интересов в Европе. Таким образов в сентябре 1939 года часть ресурсов было брошено не на строительство, а на приведение в боевую готовность паллиативными методами того, что было построено до 6 и 7 циклов [РГВА, Ф. 2888, Оп. 3, Д. 173, Л. 19].
Интересно, что еще в 16 августа 1939 года начальник Инженерных войск ЛВО, тот самый подполковник Аркадий Федорович Хренов, уроженец города Очер Пермского края, будущий Герой Советского Союза и герой обороны Севастополя, на имя начальника инженерного управления РККА смело докладывал, что ход строительства укрепрайонов по ЛВО и его материальное обеспечение остаются неудовлетворительными. Чтобы наверстать утерянный темп работ и до начала зимы закончить строительную часть программы по Псковскому (Новопсковскому) УРу, необходимо: «... 2) Немедленно подать всю потребность лесоматериалов. 3) Выделить на строительные работы по дополнительному плану - рабочую силу в количестве до 1800 человек. 4) Тоже, транспорт: автомашин - 100. автоприцепов - 18. легковых автомашин - 1...» [РГВА, Ф. 22, Оп. 32, Д. 3900, Л. 178]*.
Интересно что аналогичные потребности запрашивались и для Островского УРа и, судя по их объему на фоне строящихся в 1939 году в ЛВО шести новых УРов, либо приоритет отдавался Псковскому и Островскому направлению в первую очередь, либо на Псковщине все действительно было очень плохо.
РГВА, Ф. 22, Оп. 32, Д. 3900, Л. 178*
Когда читаешь этот документ, берет гордость за своего земляка, не побоявшегося резать правду-матку начальству в условиях продолжавшихся репрессий. Крутой чувак был.
Из других документов по строительству псковских УРов в 1939 году мы узнаем, что на строительстве использовались автомобили ЗИС-5, камнедробилки и грохоты. Причем промывка и сортировка щебня, например, в Себежском УРе Калининского ВО, была неудовлетворительной, песок не просеянный, цемент подмоченный и не годный, а вязальная проволока валялась под открытым воздухом ржавая [РГВА, Ф. 22, Оп. 32, Д. 3900, Л. 131]. В Новопсковском УРе было еще хуже. Цемент мок еще в больших масштабах, а его упаковку предательски уносило ветром на вражескую территорию, тем самым демаскируя строительство. Сведений о типах бетономешалок не попадается, но можно предположить, что по аналогии с другими укрепрайонами они были как отечественного, так и импортного производства.
Так, в тот же период на строительстве в Минском укрепрайоне использовалось следующее оборудование: бетономешалки: «Егер» (250 л), «Рансон» (300 и 500 л), «Свет шахтера» (390 л), «Кайзер» (150 л); камнедробилки АКМ, «Блэк», «Симсон»; транспортеры «Ленинец», «Макензен», «Миаг», кран «Деррик», вибраторы и вибробулавы. Из автотракторной техники использовались: грузовые автомобили: ЯГ-4, АМО-3, ЗИС-5, ГАЗ-АА; трактора: СТЗ, СТЗ-НАТИ, ЧТЗ-60, ЧТЗ-65. В нашем случае все могло быть намного скромнее. Тем не менее, все это свидетельствовало о возросшем, по сравнению со строительством 1930-1932 гг., уровнем механизации работ. (Каминский В.В., 2008)
Но вернемся к полевым исследованиям. Из предыдущего репортажа, в котором шла охота за призраком военного строителя, вы узнали, что, забрав с него все самое ценное, мы отправились в сторону села Локно, а точнее на южную окраину деревни Сергино, где Дмитрием были замечены какие-то непонятные фрагменты бетона. Бетон не походил на фортификационный, был плохого качества, да и сами обломки тоже ничего не напоминали. Примерно такие же объекты мы чуть раньше находили на территории одного из опорных пунктов Островского укрепрайона. Настало время разобраться с ними повнимательнее.
Итак, мы находимся между деревень Сергино и Зубовщина на территории Сергинского опорного пункта Новопсковского укрепрайона. Рядом с шоссе на склоне холма, обращенного в сторону речки Локнянски, можно заметить искусственную террасу - следы старой подъездной дороги. На ее краю и внизу заметны три группы бетонных обломков. Это не что иное, как технологическая площадка бетонного завода для строительства ДОТов Сергинского узла обороны Новопсковского укрепрайона.
Технологическая площадка бетонного завода. Видна верхняя дорога и место расположения второй бетономешалки.
Вид на пойму реки Локнянки и деревню Сергино. Внизу в траве угадываются остатки бетона в основании третьей бетономешалки.
Остатки бетона «фундамента» первой бетономешалки. На заднем плане виднеется вторая, между ними неопределимый кусок бетона, скорее всего, брак.
Дмитрий Артамонов на «фундаменте» первой бетономешалки. Нумерация бетономешалок условная.
Так как бетономешалки были расположены друг за другом по одной дороге, с которой не свернуть, можно предположить, что это было рассчитано специально на подачу двух грузовиков одновременно. Заливка бетоном осуществлялась непрерывно, и надо было очень быстро подвозить бетон на объекты, не давая ему застыть. Ситуация усугублялась в зимний период.
В 1938-1939 годах уровень механизации и автомобилизации уже позволял в большинстве случаев располагать один бетонный завод для отливки всех сооружений одного узла обороны или опорного пункта. Это было более рационально, несмотря на транспортные издержки. В более ранние периоды бетон мешали зачастую прямо у огневых точек. Справедливости ради, ранее из этих правил были и исключения как в одну, так и в другую стороны.
«Фундамент» первой бетономешалки с остатками бревенчатых конструкций каркаса.
На переднем плане просто куски слитого бетона, на заднем - первая бетономешалка.
Месторасположения второй бетономешалки.
Дмитрий у остатков «фундамента» второй бетономешалки.
Фрагменты бетона второй бетономешалки с отпечатками каркасно-столбовой конструкции.
Дмитрий рассматривает фрагменты бетона третьей бетономешалки. Ее мы нашли внизу, и через нее тоже проходит дорога.
Второй фрагмент бетона на месте третьей бетономешалки.
Второй фрагмент бетона на месте третьей бетономешалки. Здесь у нас сохранился стальной трос образца 1939 года и отпечатки в бетоне бревенчатых каркасно-столбовых конструкций.
В процессе написания поста меня посетила догадка. Может быть, это вовсе и не остатки фундаментов? Может быть, «башни» и эстакады бетономешалок вообще были построены без фундаментов, но в процессе эксплуатации пролитый бетон просто естественным путем забетонировал нижние части их каркасно-столбовых конструкций в месте погрузки? Скорее всего, это наиболее верное объяснение бесформенным бетонным обломкам с отпечатками деревянных конструкций.
Вид на деревню Зубовщина. Обратите внимание на прудик на ее окраине.
Я далек от мысли, что этот пруд расположен на месте водоема бетонного завода, но само его наличие говорит о достаточно высоком уровне грунтовых вод и отсутствии проблем с водоснабжение бетонного завода.
Сколько мы не искали «фундамент» от напрашивающейся четвертой бетономешалки, не смогли его найти. Либо всего было три бетономешалки, либо он был утрачен в послевоенный период.
В сухом остатке: куча застывшего бетона, остатки «в отпечатках» деревянных конструкций трех бетономешалок, остатки водоема, три-четыре условно параллельные дороги, представляющие собой подъездные пути, немного остатков щебня.
Как же это все выглядело в конце 1930-х годов? Разобраться в этом нам поможет отчет немецких инженеров под названием Denkschrift uber die Russische Landesbefestigungen, изданный в 1942 году.
На фото из отчета представлены бетономешалки бетонного завода одного из захваченных советских укрепрайонов.
По фотографии становится понятно устройство того, что мы только что обследовали. Сама бетономешалка была размещена на высокой платформе, куда вела пологая рампа. От осадков и ветра она была закрыта дощатым сараем. По рампе наверх в бетономешалку вручную подавался песок, щебень, цемент и вода. Последнюю можно было подавать насосом из выкопанного рядом пруда, следы которого мы нашли. Машина заезжала под бетономешалку, и в нее под действием силы тяжести загружался уже готовый бетон. В данном случае одновременно можно было загрузить бетоном три машины.
Наша площадка несколько отличалась от приведенной на фото. Как минимум, две бетономешалки были вписаны в рельеф, и не надо было поднимать компоненты бетонной смеси наверх вручную. Их можно было разгружать с машины или телеги, находящихся на одном уровне с бетономешалкой.
Схема бетонного завода одного из захваченных советских укрепрайонов. Источник: Denkschrift uber die Russische Landesbefestigungen.
На схеме видно взаимное расположение пяти бетономешалок, двух цементных складов, гравийных куч, двух водяных резервуаров, дорог и прочего.
Алексей Старков
Использованные источники и литература:
1. Каминский В.В. Минский укрепленный район. 1932-1941 гг. Крепость Россия. Вып. 3. Владивосток, 2008.
2. Denkschrift uber die Russische Landesbefestigungen, 1942
3. Фонды РГВА
* документ любезно предоставлен В.В.Каминским