«В Польше на мой шкафчик налепили фото Путина». Острое интервью воспитанника «Зенита»: ему не дали шанса в Питере

Лихая карьера.

«Зенит» начала 2010-х — команда с мощным составом легионеров. Данни, Халк, Кришито и другие статусные иностранцы делали разницу на поле, но усложняли жизнь петербургским воспитанникам. Выстреливали единицы вроде Ионова и Канунникова.

Один из тех, кто так и не дождался шанса, — вингер Владислав Сиротов. У него неординарный путь. Сиротов мечтал дебютировать за «Зенит», рос под руководством Радимова, выживал на 500 рублей в день и променял высшую лигу Польши на Иваново.

В прошлом году Сиротов играл в медиафутбольном «Чисто Питере», в этом стал футболистом владимирского «Торпедо» из Второй лиги. Автор Sport24 Алексей Фаткадынов поговорил с Владиславом ради ярких воспоминаний.

«Чтобы уйти из «Зенита», мне надо было платить 3 миллиона. 600 тысяч взял в кредит»

— Ты был в «Зените» начала 2010-х. Не провел ни матча, но тренировался с основой. Какие у тебя от нее эмоции?

— Первые — страх. Только попробуй отдать неточный пас Денисову, Анюкову или Кержакову!

— Сожрут?
— Ну вот смотри. Играю как-то в квадрат с легендами «Зенита». Надо чередовать передачи в одно-два касания. Делаю два, отдаю Кержакову. Ему уже нужно передавать в одно, он ошибается и заходит в квадрат. Потом — опять то же самое. На третий раз Кержаков не выдерживает: «Да отдай уже в одно!»

— А ты?
— Струхнул, понятно. Приходилось заходить внутрь квадрата за легенду, чтобы лишний раз не пихали.

Хотя Радимов, наоборот, всегда говорил, что нужно быть наглее. Он тогда был начальником команды, а потом работал со мной в дубле. Николаевич — вообще самый респектовый человек, с которым я пересекался в футболе.

— За что именно респектуешь?
— Отлично чувствует молодежь. Далеко не все тренеры обладают такими навыками. Николаевич умеет раскрепощать людей и раскрывать их сильные стороны. Помню фразу, которую он сказал мне, когда я попал в «Зенит-2».

— Какую?
— «Слушай, бери этот мяч и обыгрывай. С такими быстрыми ногами, как у тебя, я бы играл в «Барселоне» или «Реале». Пара таких слов — и ты готов летать.

Николаевич вообще всегда был за ребят. Проиграли или выиграли, перед публикой он всегда защищал игроков, не критиковал никого в интервью. Вот приходили в раздевалку — и там уже доставалось. При этом было по делу.

— Почему ты не заиграл в основе «Зените»?

— Тут все очевидно: был очень сильный состав. На моей позиции играли Аршавин, Данни, Розина, Быстров. Мне не доверяли. Я чувствовал, что могу просидеть так до конца карьеры. Предлагали продлить контракт и остаться в системе — но я не хотел быть дядькой для младших ребят, не получив никакого опыта. Хотя Зотов и Яковлев в то время подписали контракты со «Спартаком» на четыре года и просто уходили в аренды. Если бы я мог вернуться в прошлое, последовал бы их примеру и остался в «Зените».

— Быстро нашел команду?

— Тут были свои проблемы. Дело в том, что футболисты до 23 лет не могут бесплатно сменить клуб, даже если контракт уже закончился. Для перехода в команду Второй лиги нужно выплатить предыдущему клубу 3 миллиона рублей. Чем выше дивизион, тем больше сумма.

— Как выкручивался?

— Основную сумму покрыл с накопленных и с помощью родителей. Еще 600 тысяч взял в кредит.

— А сколько зарабатывал в дубле «Зенита»?

— 60-70 тысяч в месяц. Особо их не тратил: копил на машину или квартиру. Получилось, что отложил на футбольную карьеру.

— Погоди: а клуб, в который ты переходил, не мог заплатить «Зениту» эти деньги, если был в тебе реально заинтересован?
— К сожалению, нет. Меня позвал «Черноморец», но в Новороссийск меня были готовы взять только бесплатно. Агент Денис Гагарин говорил: вроде бы есть возможность уменьшить сумму компенсации после письма в РФС. Но в итоге так ничего и не сделал — поэтому мы с ним расстались. Я тогда через слезы думал: «Зачем мне этот футбол? Пойду учиться или работать». Жаль, не знал о хитрости, которой тогда воспользовался Дима Богаев из «Зенита-2».

— Какой?
— Он поехал в региональный чемпионат Литвы, в течение полугода получил статус любителя и вернулся в большой футбол вообще без компенсаций. После этого играл в «Тосно», хабаровском СКА (завершил карьеру в 2021-м, последний клуб — петербургская «Звезда» из Второй лиги. — Sport24).

«Давали 500 рублей в день на питание — хватало на обед и ужин на вокзале. Пирожки, шаурма»

— На твоей страничке на «Вики» «Черноморец» вообще не фигурирует. Почему?

— Потому что меня в итоге так и не заявили. Когда Олег Долматов, главный тренер «Черноморца», позвал в команду, то гарантировал мне игровое время. Я тренировался с мыслями о дебюте — но лига подтвердила переход только в марте. Слишком поздно для включения в заявку на сезон. Я потренировался с «Черноморцем» до лета, но так и не вышел на поле в официальных матчах — только в товарках.

— Тебе хоть платили в «Черноморце»?

— Столько же, сколько в молодежке «Зенита». Даже хотели меня сохранить, но я стремился побыстрее оказаться в Первой лиге, не ковыряться во Второй — и так ведь потерял время.

В итоге на меня вышел тренер «Тосно» [и отец Далера Кузяева] Адьям Кузяев. Рассказал, что клуб ставит задачу выйти в Первую лигу, и я быстро согласился. Мне дали самый минимальный оклад — 25 тысяч рублей в месяц. Вот-вот закрывалось летнее трансферное окно, я боялся не успеть, поэтому не торговался. Но в «Тосно» тоже не задержался.

— Почему?

— Через полгода спортивный директор Владислав Матюшенко почувствовал: Первая лига близко. Начал перестраивать состав под нее. По окончании отпуска со мной расстались — как и с другими ребятами. А зимнее окно — очень сложный период в плане поиска новой команды: клубы уже укомплектованы.

Тот же Кузяев предложил перейти в «Знамя Труда» из Орехово-Зуево, чтобы не простаивать. Но это было еще то приключение.

— Что такое?
— Мы жили прямо на стадионе. В комнатках, в зависимости от их размера, теснились от двух до шести человек. Мылись в общественном душе — у раздевалок. Нам давали 500 рублей в день на питание — хватало лишь на обед и ужин на вокзале. Пирожки, шаурма… Без завтрака.

— Условия.
— На выходные я катался в Питер, чтобы хоть как-то развеяться, сменить рутинную обстановку. К счастью, уже летом Александр Побегалов, тренер «Шинника», позвал меня в Ярославль.

— Хоть там платили побольше?
— Мне положили где-то 120 тысяч рублей в месяц. Для Первой лиги — не космос, в клубах под задачу выхода в РПЛ зарплаты были вдвое больше. Другое дело, что в «Шиннике» деньги еще и задерживали, у клуба были проблемы. Опытный Низамутдинов тогда психанул и уехал из команды. Кто решил терпеть, переезжал жить на базу.

— А куда деваться.
— Ребят как мог успокаивал Побегалов — искусный мотиватор, психолог. Михалыч повлиял на то, чтобы недовольство было минимальным, беседовал с каждым игроком. Тогда, в 23 года, я осознавал: деньги сейчас не главное. Хотелось играть на уровне Первой лиги, а с кредитом постепенно разобрался чуть позже.

«Веркаутерен — тяжелый человек. Не подходил к игрокам, не общался, смотрел свысока»

— Шансы попасть в РПЛ были?

— В декабре 2015-го позвал на сборы «Амкар». Я тогда провел всего полгода в «Шиннике». Еле уговорил Михалыча, чтобы отпустил меня потренироваться. Вроде понравился «Амкару». Вернулся в Ярославль, чтобы получить добро на уход.

— Не дали?
— Собрался полный совет директоров. Говорят: «Ты только попал в Первую лигу, еще молод, на тебя обязательно будет спрос». Предложили максимальную зарплату в команде — больше 200 тысяч рублей в месяц. Им было не с руки меня отпускать. В клубе наступили финансовые проблемы, ребята разбегались. Когда на меня вышел «Амкар», в расположении «Шинника» осталось всего 15 футболистов.

— Ого.
— Как раз ушли Горбатенко и Низамутдинов. Я решил подождать — все равно был уверен, что вот-вот уеду в РПЛ. Да и не хотел ругаться с руководством «Шинника» — там мне открыли путь в большой футбол. Все-таки как клуб совсем мог остаться без игроков. В итоге закончили на десятом месте почти без резерва. Но по факту я понимаю, что ошибся. Потому что в итоге так и не почувствовал вкус РПЛ. Растратил футбольные годы зря.

— Больше из РПЛ не звали?

— Был вариант с «Крыльями», даже ездил на сборы. Но сразу почувствовал: не мой клуб. Не нашел друзей среди игроков, не было вайба. Резкая разница с «Амкаром» — там была семья. В то время думал: «А попади в «Амкар» — поехал бы на повышение вместе с Селиховым, Идову или Джикией…» Плюс в «Крыльях» смутил тренер Веркаутерен.

— Что с ним было не так?

— Тяжелый человек. Никогда не подходил к игрокам, не общался, смотрел свысока. В «Амкаре» Гаджиев подстоянно коммуницировал, говорил мне, что рассчитывает на меня. А тут я не был уверен, что на меня вообще рассчитывают. В итоге просто взял и уехал со сборов. Даже не общался с агентом, поддался эмоциям.

— Может, стоило потерпеть ради РПЛ?

— Думал, еще появится вариант, поэтому заботился о комфорте. Теперь жалею.

«В «Зените» Молло надломился психологически и обиделся на клуб»

— Потом ведь у тебя опять был «Зенит»? Только «двойка».

— Да, во время зимней паузы сезона-16/17 набрал Радимов: «Возвращайся домой, попробуешь себя в основе. Только давай без переступов!»

— Без переступов?

— Это такой финт, которым пользовался, например, Роналдо. В дубле играли попроще, а я выделялся всякими такими штуками. Николаевич вечно подкалывал меня насчет них. Когда я долго ими не пользовался, шутил: «Сирот, где переступы?»

— Идеально для Луческу — он любил работать с бразильцами.

— Да, Мирча как раз тогда возглавлял «Зенит», и я захотел вернуться в Петербург. «Шиннику» заплатили 5 миллионов отступных, но Побегалов до последнего упирался: «Я тебя не отпущу». Он очень быстро привыкает к футболистам. Мы с Побегаловым тогда откровенно поговорили. И через слезы Михалыч отпустил меня в Питер. Хотя убеждал меня: в «Зените» играют только избранные.

— По сути он оказался прав. А ты сам верил, что попадешь в основу?

— У «Зенита» были небольшие проблемы в чемпионате, они буксовали. Поэтому я надеялся на игровые минуты. Это подтверждал и Радимов — он считал, что я буду всегда на виду и пригожусь тренеру. Тем более, это был уже не такой сильный «Зенит», как при Виллаш-Боаше или Спаллетти. На моей позиции играл Мак — он явно слабее Халка. Я не почувствовал, что он находится на другом уровне. Пытался создавать конкуренцию, но Луческу постоянно выбирал только его.

— Когда Мак сломался, тебя все равно не ставили.

— В целом, нормальная история: под конец чемпионата Луческу рассчитывал на опытных игроков. Мы с Николаевичем думали, что у меня получится дебютировать в следующем сезоне. Но Мирчу неожиданно убрали, а при Фурсенко и Сарсании пошла смена вектора — на аргентинский рынок.

— Получилось хотя бы чуточку заработать в Питере?

— Я получал чуть больше, чем в «Шиннике». Постепенно обустраивал жизнь, купил машину, нашел хорошую квартиру в аренду.

— Что за машина?

— В 2017-м взял Mercedes за 3,5 миллиона рублей.

— В «Зените-2» ты пересекся с Молло. Йоан тогда испытывал проблемы в Питере и попадал в громкие истории.

— На самом деле он приятный парень: рассказывал мне о дружбе с Обамеянгом — они росли в одной школе. Просто до «Зенита» Йоан всегда был на первых ролях, а в Питере докатился до дубля. В итоге надломился психологически и обиделся на клуб. Молло, кстати, нравилась моя игра. Он как-то сказал мне: «Брат, как ты здесь оказался? Почему ты не в РПЛ? Ты ничем не отличаешься от меня!»

— С кем еще общался из основы?

— Из легионеров мне больше всего заходил Мигел Данни. Позитивный чувак. Почему-то запомнилось, как однажды в двусторонке во время углового тепло обратился ко мне: «Эй, брат, не бойся. Давай разыграем».

Еще я сдружился с Саней Анюковым. Манчини тогда спустил его спустил во вторую команду — не рассчитывал из-за возраста. Саня дал мне главный совет: не бояться действий. Он видел во мне хорошего игрока.

— Как Анюков вел себя в «двойке»?
— В целом он спокойный — но во время тренировок часто бурчал, комментировал каждый момент. Хотя и сам выкладывался. Понимал, что после провала Манчини позовут российского тренера.

Угадал: пришел Сергей Семак и подтянул Анюкова вместе с Мишей Кержаковым, который тогда вообще собирался завершать карьеру. Кстати, мы учились с Мишей в одной спортшколе, но он был в классе постарше.

— Каким запомнился?

— Шутником! Часто пересекались с ним в гардеробе. Он шутливо травил молодежь: «Эй, ты, сандаль! Слышь, игрочишка!» Все по-доброму, никто не обижался.

«Думал, меня депортируют из Польши. Остановила полиция, забрали ключи, повели с собой»

— Почему ты ушел из «Зенита-2»?

— Николаевича убрали. Назначили Анатолия Викторовича Давыдова, который тоже тренировал меня в самом начале карьеры. Крутой тренер, но на тот момент мы оба понимали: 26 лет — слишком большой возраст для новой концепции второй команды «Зенита». Там уже хотели делать ставку на совсем юных игроков. К тому же у меня оставался всего год по контракту. В тот момент Радимов предложил вариант с московским «Динамо».

— Поворот.

— Тогда его тренировал Хохлов, друг Николаевича. Я гонял в Москву на переговоры, потом с «Динамо» долго договаривался Евгений Смоленцев, мой тогдашний агент. Слишком затянули с оформлением, и Хохлов доверился воспитанникам. Я очень расстроился. Московский клуб, история — все это интересовало. Дико жалею, что не получилось.

— Как ты оказался в польском «Заглембе»?

— Помог Анатолий Тимощук и его знакомство по «Шахтеру» с Мариушем Левандовским, тренером «Заглембе». Европа — детская мечта, как и игра за «Зенит». В голове сидели воспоминания с поездки на сборы «Эльче» из Сегунды.

— Когда это ты там оказался?

— Еще в 2013-м первый агент Гагарин предложил поехать на просмотр в Испанию. Хотя я еще находился на контракте с дублем «Зенита». Зимой уехал туда на неделю, потренировался. Потом позвали на второй этап — сборы. Из-за действовавшего тогда контракта с «Зенитом» я не рискнул.

— Чем в футбольном плане удивила Польша?

— Защитникам там не разрешали выбивать мяч в тяжелых ситуациях. Всегда низом. В России лучше сыграть попроще, чтобы не привезти гол. Я приехал ко второму сбору, но Левандовски дал мне шанс в первом матче против «Легии». Мы выиграли, а я отдал голевую. Правда, почти сразу травмировался и выпал из обоймы.

— В итоге играл мало.

— Не до конца адаптировался. Нужно было сразу учить базовый разговорный польский язык — с чем я справился только через 3 месяца. Еще и было нечем заняться.

— Сколько получал?

— Где-то 10 тысяч евро в месяц. На базовые нужды хватало. В 50-тысячном городке не было особых развлечений, торговых центров. Но при этом однажды так влип, что меня чуть не депортировали.

— Ничего себе. А подробности?

— Когда переехал в Польшу, сначала использовал навигацию «Яндекса» — иностранными ресурсами знаком не был. Оказалось, у «Яндекса» нет коннекта с автобанами — европейскими дорогами. Как-то навигатор построил мне маршрут из аэропорта в Прагу — но вместо трех часов я ехал пять. На обратном пути понял: единственный шанс не опоздать на тренировку — срезать на лесных участках и немного превышать скорость. В итоге на одном отрезке, где можно было разгоняться только до 40 километров в час, сильно превысил, и меня остановила полиция. Забрали ключи, повели с собой. Думал, реально депортируют. Но в итоге отпустили. Даже без штрафа.

— Это как?

— Повезло, что у меня были русские номера. В отделении просто не знали, как оформить этот штраф. А когда меня задержали во второй раз, я разговорился с полицейским и выяснил: он фанат чемпионата Польши и знает меня как футболиста. Подарил ему атрибутику клуба и поскорее уехал.

Фанаты «Заглембе»

— В Польше на тебя не смотрели косо из-за российского паспорта?

— Когда переезжал, боялся этого. Но все игроки оказались адекватными. Было весело, мы подкалывали друг друга. Например, меня называли «Владимир Путин». А кто-то из иностранцев повесил его портрет на мой шкафчик в раздевалке. В жизни меня называли не Владом, а Володей. Относился с юмором! А большинство приколов было от незнания языка.

— Например?

— Как-то пришел на тренировку. Было прохладно, поинтересовался у игроков, как попросить шапку. Они сказали: «Копэрок». Я пошел к девушке-администратору, говорю: «копэрок, копэрок». Она хлопает глазами, не понимает, а сзади все ржут. Выяснилось, что «шапка» по-польски так и звучит, а «копэрок» — это укроп.

«Лежу на пляже в Доминикане, звонит Талалаев: «Влад, кидай подпись. Оформим тебя прямо на отдыхе»

— Почему ушел из «Заглембе»?

— Команду покинул тренер Левандовский, хотя мы шли на пятом месте. Мариуша заменил голландец Бен ван Дел — а с ним у меня совсем не получалось коммуницировать. Я не понимал, что Бен от меня требовал на английском. В тот момент на меня вышел Андрей Орлов, спортивный директор «Сочи» из Первой лиги. Но голландец меня не отпустил. Сказал, что видит боевой единицей. Но на деле почти не выпускал. В итоге я ушел только после окончания контракта.

— Не в «Сочи»?

— Сначала немного потренировался с «Уралом», но с ними что-то не срослось. Потом агент предложил два реальных варианта. Первый — «Енисей» из Первой лиги на долгосрочный контракт. Но команда не стремилась в РПЛ. Второй — переждать три месяца до зимнего окна в любом клубе и перейти в «Тамбов» из Премьер-лиги. С «Тамбовом» агент уже договорился на словах.

— Ты выбрал ивановский «Текстильщик» как перевалочный пункт. Сколько там платили?

— 40 тысяч рублей в месяц.

— Это же в 18 раз меньше, чем в Польше. Как согласился?

— Ради «Тамбова». Меня звали туда еще в 2018-м в Первую лигу. Помню, лежу на пляже в Доминикане, а мне звонит возглавлявший тогда «Тамбов» Андрей Талалаев: «Влад, кидай подпись. Оформим тебя прямо на отдыхе».

— И что?

— Я тогда не рискнул — надеялся на будущее в «Зените». Но тут решил испытать судьбу и выбрать отложенный переход в «Тамбов». Хотя знакомые говорили: «Ты что, дурак? С пятого места высшей лиги Польши — в Иваново?» Но других вариантов переждать особо не было. «Текстильщик» хотя бы играл в Первой лиге. В итоге все было зря.

— Почему?

— В январе 2020-го на «Тамбов» наложили запрет на регистрацию новых игроков. Меня не смогли заявить, и я снова остался без РПЛ. Расстроился, поехал в казахский «Каспий». Это как раз было время, когда грянул ковид.

— Тяжелые времена.

— Ага. Мы несколько месяцев сидели в номерах отеля, подпольно тренировались в манеже и в моменте потеряли надежду на возобновление чемпионата. В июне попробовали с Лео Адамсом (экс-игрок ЦСКА. — Sport24) своими силами вернуться в Россию. Чемпионат никак не возобновлялся, не было смысла сидеть в Казахстане. В итоге соорудили приключение на свою голову.

— Расскажи.

— Сначала нужно было доехать до Атырау, потом — до границы в Астрахани. Страшный путь! Мы ехали по пустыне, где вообще не было дорог. По этой трассе ездили специальные маршрутки со спущенными колесами, а мы не были приспособлены.

Кое-как добрались до границы, но поняли ошибку: в Россию можно было попасть только на машине или с помощью дальнобойщиков. Желающих было много — за 7 часов на сорокоградусной жаре пропустили только пару-тройку машин. Пешком — никак. Хорошо хоть, нашли человека на «ГАЗели», который докинул нас до начальной точки. В итоге доиграли сезон: в сжатые сроки провели 20 матчей, а в конце года я перебрался в Латвию.

— Интересный проект?

— Андрей Талаев, мой тогдашний агент, сказал: клуб имеет прямое отношение к бренду «Ноа» — он широко известен в Армении, мелькает во Франции. Подписал контракт с латвийским «Ноа» в электронном виде и должен был присоединиться к команде на сборах в Турции.

— Что было дальше?

— Латвийское руководство резко отказалось от бренда, и команда с тренерским штабом свернулась, как цирковой шатер. Я следил за ситуацией до апреля, вообще не понимал, что происходит. Хотел сразу расторгнуть контракт. Не смог, поэтому пришлось играть. Не считая меня, в заявке было 10 человек. Причем профессионалов — только половина. Остальные люди не играли в футбол по пять лет. Нас отправили под каток: мы играли каждые три дня и постоянно проигрывали. Отлетали разгромно. Еще годом ранее я не мог представить, что буду тренироваться с любителями на школьном поле.

«Латвийские аборигены забыли открепить меня от международного реестра игроков, а потом прислали бумагу на бланке «Ротора»

— Получается, тот агент сильно повлиял на твою карьеру.

— Карьера действительно развалилась, как карточный домик. Даже не стал доигрывать сезон и разорвал контракт с латышами. Меня умоляли остаться, говорили об удвоении зарплаты — но я уехал, ничего не сказав агенту. Больше с ним не общались. Правда, это не конец истории.

— Что случилось?

— Я поехал на сборы в «Томь», успешно их прошел. Но перед подписанием контракта выяснилось: латвийские аборигены забыли открепить меня от международного реестра игроков. Это дело двух минут, если уметь ставить подписи в документах.

Дальше самое смешное. Я скинул им образец открепления — чисто для примера.

— И?

— Там был бланк «Ротора». В итоге они вписали мою фамилию в этом самом бланке.

— Ха-ха.

— Мне тогда было не до смеха. В «Томи» меня спрашивают: «Ты разве из «Ротора» пришел?» А я смотрю и понимаю: они тупо забыли поставить логотип своего клуба вместо «Ротора». Эти разборки длились две недели — в итоге «Томь» испугалась угрозы трансферного бана и отказалась от моего перехода.

— Почему перешел в «Ленинградец» — команду из Второй лиги? И как они помогли разобраться с документами?

— Спортивный директор «Ленинградца» сделал всю работу за латышей. Он сказал: такие сложности с откреплением — фантастика. Я выдохнул после Польши, нервотрепок в Казахстане и Латвии и с кайфом вернулся в Петербург.

С одной стороны, успокоился. Но с другой — душу как никогда прежде грызло чувство недосказанности. Даже в «Ленинградце» я понимал, что тяну уровень РПЛ. Ведь соперникам в Кубке России ничем не уступал.

— Как все закончилось с «Ленинградцем»?

— За три года мы сделали очень многое для клуба. А главное — вывели его в Первую лигу. Кто же знал, что «Ленинградец» решат так быстро потопить? От костяка избавились по ходу сезона Первой лиги с формулировкой: «Тренер [Сергей Кирьяков] так решил». В итоге они вылетели.

— Чувствовали несправедливость?

— Еще какую! После выхода в Первую лигу нам даже зарплаты не подняли! При этом ставили задачу остаться. Максимальная зарплата в «Ленинградце» была 150 тысяч рублей в месяц. Средняя — гораздо ниже. Сейчас клуб барахтается во Второй лиге — но оклады футболистов гораздо больше, чем у нас после выхода в Первую. Очень странно.

— Что делаешь после ухода из «Ленинградца»?

— Зимой 2024-го Владислав Николаевич позвал меня в «Чисто Питер». В Медиалиге я провел один сезон и уехал в московский «Титан». Недавно команда закрылась, а я вернулся в профессиональный футбол. Поехал в «Торпедо» из Владимира.

— Зачем тебе владимирское «Торпедо» в 33 года?

— Устал от МФЛ, а желание играть осталось. Параллельно Андрей Каряка звал в ростовский СКА из Медиалиги. Но я выбрал Владимир.

— Дали больше 100 тысяч рублей в месяц?

— Нет, поменьше. Просто захотелось снова попробовать себя в профессиональном футболе.

— Какие задачи у «Торпедо»?

— Сначала хотели выйти в Первую лигу. Но после слабого старта решили охладить амбиции и просто продвигаться по таблице, занять место повыше.

— Зачем тебе команда без задач с худшими условиями?

— Надоели игровые задержки, недолгий чемпионат [в Медиалиге]. Уже сыграл несколько официальных матчей за «Торпедо» — а Кубок [медийной] лиги даже не стартовал. Ну и в МФЛ можно вылететь через два матча. А тут — стабильность. Решил дать себе еще время побыть профессиональным футболистом.

— Если бы мог вернуть карьеру назад, что бы поменял?

— Думал бы только о себе. Например, сказал бы руководству «Шинника» твердое «нет» и уехал бы в «Амкар». Кто знает — может, тогда и засиял бы в РПЛ?

— Спрошу у тебя важное как у человека, который столько времени провел в Питере. У «Зенита» давно нет своих воспитанников в составе — почему?

— Они [воспитанники] думают: впереди — бесконечная карьера. А на самом деле нужно доказывать с первой секунды, чтобы закрепиться в профессиональном футболе. Посмотри, как играет Педро. Не боится брать игру на себя, в отличие от нашей молодежи. Недавно я приезжал в Питер, смотрел матч «Зенита» со «Сьоном». Могу выделить только Шилова — как раз он наглый не по годам. Дальше — пропасть.

— А ты считал, что был достойным основы «Зенита»?

— Радимов всегда мне говорил, что я — игрок уровня «Зенита». Видимо, что-то не сложилось — возможно, не повезло с руководством. А может, просто прав Побегалов: тут играют только избранные?