Композитор Эльмир Низамов – о премьере своего «Гимна Миру» в Новосибирске

«Заказы от региональных филармоний – большая редкость»

– Эльмир, как так вышло, что премьера вашего нового произведения случилась именно в Новосибирске?

– Мне кажется, все произошло очень естественно. Во-первых, заказать музыку современному автору – это была инициатива худрука и главного дирижера Новосибирского академического симфонического оркестра (НАСО) Димитриса Ботиниса. Ведь премьера была включена в его личный абонемент. С Димитрисом мы познакомились несколько лет назад на церемонии вручения премий Президента РФ молодым деятелям культуры, мы оба тогда стали лауреатами – в разных категориях, конечно. И он еще тогда пообещал, что если у него когда-нибудь появится возможность заказать у меня музыку, то он это сделает. И вот прошло четыре года, мы с тех пор особо и не виделись, не так много общались, но он про это обещание, как оказалось, не забыл.

Во-вторых, моя музыка уже не один год звучит в Новосибирске. Так совпало, что Русским академическим оркестром при Новосибирской филармонии руководит Рустем Дильмухаметов, который в 2009 году окончил аспирантуру Казанской государственной консерватории имени Жиганова как дирижер, причем по классу Фуата Мансурова! Я с ним познакомился еще в те годы, когда был студентом. И он мою музыку уже много лет там играет. А пару лет назад филармония сама вышла на меня, попросив партитуру моего Concerto Grosso – осенью прошлого года ее там сыграл уже камерный оркестр.

Так звезды и сошлись в итоге – Новосибирская филармония решила заказать современному композитору новое произведение, Ботинис предложил меня, а меня там уже заочно знали.

Фото: предоставлено пресс-службой Новосибирской государственной филармонии

– Правильно ли я понимаю, что заказ именно от филармонии, тем более региональной, – это в принципе редкость в России?

– Да, в основном музыку заказывают или для кино, или для театра. По крайней мере, в моей практике другого не случалось. Хотя, например, концерт для органа с оркестром я написал в свое время по заказу ГАСО РТ и при поддержке Союза композиторов РФ и их программы «Ноты и квоты». Еще песни могут заказывать сами исполнители и, например, государственные организации или частный бизнес – под какие-то мероприятия. Но чтобы именно филармония решила, что им нужна новая музыка для премьеры, – такое со мной действительно случилось впервые.

Но, кстати, это уже не единичный случай. На июнь запланирована премьера моего нового концерта для флейты с оркестром, который я написал по заказу другой филармонии – Хабаровской. Специально для Фестиваля новой музыки, их оркестра и известной российской флейтистки Ирины Стачинской.

Но филармонические заказы, в общем и целом, и правда редкость. С одной стороны, нужно, чтобы у руководства филармонии в принципе был интерес к исполнению новых симфонических произведений. С другой, нужно, чтобы были и возможности – не у всех в бюджетах есть статьи расходов на создание музыки. У Новосибирской филармонии, как оказалось, это все есть.

– Тут еще такой момент ведь может вмешаться – если даже средства в бюджете и есть, заказ могут отдать местному композитору.

– Я знаю, что для НАСО писали и композиторы Новосибирска, но уровень Новосибирского оркестра очень высокий. И то, что они работают с ведущими композиторами со всей страны, на мой взгляд, закономерно. Для оркестра всегда почетно быть инициатором и первым исполнителем свежего произведения, и в случае с «Гимном Миру» дело обстоит именно так.

«Симфоническая музыка и для композитора, и для оркестра – некий месседж»

– А как вообще был обставлен этот заказ?

– Мне была дана полная свобода. Ботинис сказал лишь, что ему нужно небольшое по длительности произведение, которым можно было бы открыть концерт. Он просил что-то минут на семь, например какую-то увертюру. У меня в итоге получилось чуть дольше. Но в остальном был полный карт-бланш. Даже по составу инструментов никаких пожеланий мне не высказали, хотя обычно композитору высылают либо состав оркестра, либо рассказывают, что, например, каких-то инструментов в оркестре нет, или в ударной группе музыкантов меньше. Иначе ведь фантазия-то у нас может разыграться… Но, как оказалось, у НАСО есть все.

В Новосибирске, кстати, что меня сильно удивило, никогда не объявляют программу концерта. То есть нет такого, что выходит ведущий и хотя бы просто называет произведение, которое сейчас исполнят. Там дирижер выходит – и они играют. Знаете, я такую манеру только в Вене когда-то встречал. И вот теперь в Новосибирске!

Но за час до концерта они устраивают творческие встречи для тех зрителей, что могут или хотят прийти пораньше. В данном случае в ГКЗ имени Арнольда Каца Новосибирской филармонии была организована встреча со мной. И меня там спросили, трудно ли писать музыку по заказу, когда тебе дают конкретную тему, техническое задание и т. п. Ну то есть сразу вгоняют в некие рамки. Но как по мне, гораздо сложнее оказалось писать музыку, когда вообще никаких рамок не задано.

Эльмир Низамов и директор Новосибирской государственной филармонии Анна Терешкова

Фото: предоставлено пресс-службой Новосибирской государственной филармонии

– И как вы поступили? Не было идеи написать что-то на тему Сибири?

– Были и такие идеи, но ничего прямо-таки сибирского у меня в голове не возникло, тем более что я же в этом огромном регионе никогда и не бывал. Поэтому я достаточно долго искал идею для нового произведения. Изначально действительно решил писать увертюру, даже придумал для нее рабочее название – «Фанфары для оркестра». Тем более во мне давно эта идея сидела. Музыка получалась очень торжественной, праздничной. Написал больше половины нотного текста… И вдруг понял, что это не то, с чем я хотел бы поехать – впервые в жизни! – в Новосибирск.

Симфоническая музыка, как ни крути, это и для композитора, и для оркестра некое высказывание, месседж, желательно, конечно, глубокий по смыслу. Вспомнил о том, что премьера намечена на 26 апреля, то есть накануне 80-летия Великой Победы. А что такое для нас всех 9 Мая? Это праздник Победы, это память о героях, которые пали на той войне, защищая наше Отечество, это фильмы и песни военных лет. Наверное, нет семьи в России, которую бы та война не затронула.

Но в тот же момент это и праздник Мира, который благодаря этой Победе был обеспечен на долгие-долгие годы. В контексте сегодняшнего дня эта тема, мне кажется, звучит и резонирует не только в моей душе. И тогда я решил – пусть будет «Гимн Миру».

Фото: предоставлено пресс-службой Новосибирской государственной филармонии

«Голос мира, как мне показалось, – это голос медного инструмента»

– Как вы для себя определите жанр нового произведения?

– Знаете, когда я пишу музыку, жанровыми рамками себе не ограничиваю. Но по итогу я бы назвал это произведение симфонической картиной – как «Колокола» или «Остров мертвых» у Рахманинова. Конечно, я сейчас говорю исключительно про форму.

– Чем вдохновлялись при написании? Я слушал в прямой трансляции и, честно скажу, местами будто бы уловил цитаты из самых разных композиторов – от Вивальди до Хачатуряна.

– Специально я никого не цитировал, хотя от собственного багажа, собственной наслушанности ведь не убежать… Вообще когда я разрабатывал идею «Мира», то искал не столько жанр, сколько средства, которые могли бы этот образ донести. Допустим, даже тональность, с которой я начинаю произведение, ми-бемоль-мажор, – в этом «ми» уже зашифрована идея «Мира». Это я оставлю здесь подсказку для музыковедов, если, конечно, они когда-нибудь доберутся до анализа моей музыки (улыбается).

Долго думал, с чего вообще стоит начать. Голос мира, как мне показалось, – это голос медного инструмента, но не призывный и воинственный, а мягкий и лиричный. Поэтому открывают произведение валторны с трубами, причем они очень спокойно, степенно и медленно провозглашают главную идею. Эта в некотором смысле успокаивающая завязка потом резко обрывается фанфарами – темой торжества, Великой Победы.

В середине я пытался показать музыкальными средствами и трагизм любой войны, и идею о том, что мир – очень хрупкий, что можно очень легко и быстро скатиться в борьбу. И, конечно, добавил лирическую тему любви. Ведь Мир – это в первую очередь Любовь. Еще в конце мощное тутти я решил неожиданно перевести в тихое звучание колоколов. Звон колоколов – символ очищения для меня. На премьере я прямо почувствовал, что это произвело на слушателей очень сильный эффект.

– Как Димитрис Ботинис оценил ваше произведение?

– Димитрис слышал несколько моих симфонический произведений, написанных более сложным, авангардным музыкальным языком. А «Гимн Миру» – сочинение иного рода. И поэтому после первой репетиции Димитрис сказал, что для него мое музыкальное решение оказалось неожиданным. Все-таки от современного композитора ожидают услышать что-то очень сложное, многослойное. А мой «Гимн Миру» совсем иной. Прозрачный, ясный, пронизанный мажором, написанный ближе к музыкальному романтизму, нежели к терпким и острым созвучиям ХХ века.

Вообще новое произведение – это почти всегда кот в мешке. И здесь нужна смелость и, что еще важнее, доверие заказчика к композитору. Никто и никогда не сможет предугадать, что в итоге получится, какой эффект произведет на слушателя. А уж тем более какое у нового опуса окажется будущее. Это всегда поиск.

Но НАСО любит исполнять современную музыку – в Новосибирске уже давно и ежегодно известный скрипач Вадим Репин проводит Транссибирский фестиваль, под него всегда пишут новые произведения. И это грандиозно! Сколько новой музыки родилось благодаря Репину! Это говорит не о местечковости, а о высочайшем уровне и Новосибирской филармонии, и, конечно, НАСО под управлением Димитриса. У них уже большой опыт в открытии новых опусов. Но со мной они работали впервые, поэтому для них, так же как и для меня, это был новый опыт.

«Мне нравится, что Олегу Ивенко все время хочется сделать что-то радикальное, что не соответствует канонам классического балета»

Фото: предоставлено театром оперы и балета им. М. Джалиля

«С балетом про Пуаро мне нужно будет сделать захватывающую музыкальную историю. Тогда это сработает»

– Давайте немного о ваших ближайших планах. Например, вы весной анонсировали, что для фестиваля, который проводит премьер театра имени Джалиля Олег Ивенко, и для него лично создадите уже третий балет – теперь про Эркюля Пуаро.

– Мне кажется, у нас складывается некая жанровая трилогия. «Личности Миллигана» – это был балет-триллер, «Тесла», премьера которого прошла в ноябре прошлого года, – это балет-драма. «Пуаро» – будет детектив. Мы, кстати, изначально обсуждали Шерлока Холмса. Но решили, что этого героя уже и так сильно «заездили». А вот про Эркюля Пуаро, кроме прекрасного сериала с Дэвидом Суше, ничего особо в памяти и не осталось. Кстати, это один из самых моих любимых сериалов юности. Поэтому для меня это очень символично!

Мне нравится, что Олегу все время хочется сделать что-то радикальное, что не соответствует канонам классического балета. А тут и сам герой, и жанр детектива – ну что еще может быть дальше от этого вида искусства?

Буквально несколько дней назад приступил к музыке. С одной стороны, подход понятен, уже отработан на других балетах – есть герои, им нужны музыкальные характеристики, есть сюжет, который будет развиваться, поэтому нужны будут и яркие темы, и сменяемость образов. Понятен и формат кинобалета. С другой стороны, конечно, мне не хочется повторяться, пытаюсь найти новое звучание. В первую очередь за счет инструментария, которым буду пользоваться. Сейчас как раз думаю, что бы внедрить такого, чего не было в других балетах. Или, наоборот, что убрать. Но моя главное задача – создать музыкальными средствами дух интриги, загадки.

– Пуаро по происхождению – бельгиец, но детектив английский – и в прямом, и в переносном смысле. В музыке будете как-то это обыгрывать?

– Пока не знаю. А кто у нас самый английский композитор? Пёрселл, наверное, да Бриттен. Но вспоминаются и «Битлз», и другие легенды рок- и поп-музыки из Великобритании… Посмотрим. Мне нужно будет сделать просто захватывающую музыкальную историю, тогда это сработает. Что касается национальных отсылок – может, они и будут, но единственное, пожалуй, что точно все смогут считать, – это главная тема самого сериала, созданная Кристофером Ганнингом. Музыку я должен написать к июлю, тогда в Казани начнутся уже постановочные работы над балетом. А в ноябре – премьера, там все и услышите!

– А премьера оперы про Шаляпина в театре имени Джалиля намечена на февраль 2026-го?

– Пока да. Работу над клавиром я уже почти закончил. Моя самая главная цель, чтобы эта музыка оказалась органична личности самого Федора Ивановича. Времени, в котором он жил, слому эпох, который тогда случился. Либретто, созданное Константином Рубинским, не выстроено в биографической хронологии. Это будут, скорее, сцены из жизни Шаляпина, причем в разном времени. Либретто замечательное, очень острые конфликты заложены в сюжете, все это очень вдохновляло. Но при написании вдохновлялся и записями Шаляпина, его мощным голосом, другой музыкой того времени.

– Уже есть понимание, кто будет петь главную партию?

– Все нас постоянно спрашивают об этом. Понимания пока нет. Сначала все-таки я думаю завершить оперу, а потом начать искать голос главного героя.

«Чайковский – не просто композитор, это целая вселенная, для которой в числе прочего свойственна чрезвычайная простота высказывания»

Фото: © Владимир Васильев / «Татар-информ»

– И последнее. 7 мая весь мир отметил 185-летие Чайковского. Мы с вами и в прошлом интервью много о нем говорили, вы рассказывали, насколько он вам близок и дорог. И все же – почему он оказался живее всех живых?

– Чайковский – не просто композитор, это целая вселенная, для которой в числе прочего свойственна чрезвычайная простота высказывания. Не у всех композиторов такое качество бывает.

Вы знаете, я историю развития музыки воспринимаю следующим образом. Вот случилось время Великих географических открытий. Люди жили на какой-то обособленной территории, но потом раз – и начали исследовать мир, открывать и осваивать новые континенты. Примерно в то же самое время композиторы начали расширять музыкальный язык, осваивать новые возможности в гармонии, оркестровках, формах, жанрах. Почти три века – с конца XVII до начала XX – заняла эта эпоха музыкальных открытий.

А что потом? Человечество, освоив все, что было под ногами, устремилось в космос. А потому и все художники тоже начали уходить в своем творчестве в условный космос. Делать то, что не для всех. Такая музыка – это как выход в открытый космос.

Так вот, Чайковский жил в то время, когда в музыке еще не были открыты очень многие вещи. И он в том числе много чего открыл. Мне кажется, музыка Чайковского просто возникла в тот момент, когда музыкальное искусство оказалось максимально близко к человеку. Даже Малер – это уже, условно говоря, про тот самый выход в космические пространства. А Чайковский – он про людей, про нашу душу. И поэтому он настолько всем близок, настолько понятен и настолько до сих пор актуален.