Горькое отцовство И. С. Тургенева
Попытки знаменитого, знатного и богатого писателя стать хорошим отцом для своей единственной дочери были напрасными.
Незаконнорождённую дочь Тургенева многие годы мучили вопросы: «Кто она? Чья она? Почему мир так жесток?» Детские психологические травмы сделали несчастной девушку и её отца.
Из-за неё чуть было не произошла дуэль между Львом Николаевичем и Иваном Сергеевичем. Её звали Полиной или — на французский манер — Полинетт. А фамилии у неё не было.
В мае 1861 г. писатели Иван Тургенев и Лев Толстой гостили у поэта Афанасия Фета. В его воспоминаниях мы можем прочесть:
«За завтраком Иван Сергеевич стал рассказывать, как его дочь в Париже занимается благотворительностью. Собственноручно штопает худую одежду беднякам! „А я считаю, — возразил Толстой, — что разряженная девушка, держащая на коленях грязные и зловонные лохмотья, играет неискреннюю, театральную сцену“. Слово за слово — и взбешённый Тургенев крикнул: „Замолчите, или я вам дам в рожу!“ И умчался в Спасское. Толстой послал ему вызов на дуэль. Не на пистолетах или шпагах, как было принято, а на… охотничьих ружьях. Чтоб наверняка!»
«И. С. Тургенев на охоте», (1879). Н. Д. Дмитриев-Оренбургский. Полина Виардо. (Фото: wikipedia.org. Общественное достояние)
Тургенев ещё не дописал роман «Отцы и дети», а Толстой только через пару лет приступит к «Войне и миру». Оба заядлые охотники. Тот, кому выпал бы жребий стрелять первым, точно не промахнулся бы.
К счастью, Афанасий Фет в последнюю минуту предотвратил дуэль. Но целых 17 лет наши классики не общались!
Дочь как «подарок судьбы»
Нам понятно, почему так болезненно реагировал Иван Сергеевич: были оскорблены его отцовские чувства, которые и так у него никогда в покое не были. Отцовство ему давалось трудно и никогда не приносило радости или хотя бы удовлетворения.
О том, что Иван Сергеевич предпочёл быть холостяком, мы знаем из его биографии, да и знакомство с его творчеством подсказывает нам, что этот писатель никогда не изведал радостей и горестей настоящей семейной жизни. Отцом он был, но этот «подарок судьбы» был случайным и не принёс счастья ни его единственной дочери, ни ему самому.
В 1841 году молодой Иван Сергеевич (ему 23 года) приехал из Берлина в Россию в Спасское-Лутовиново к матери. В родовом поместье трудилась портнихой-белошвейкой молодая московская мещаночка Авдотья Иванова. Естественно, случился роман. Последствия его тоже естественны. И вот здесь случилось непонятное: по некоторым источникам, Иван Сергеевич знал о последствиях и хотел жениться, но мать пригрозила лишением наследства, и он уехал. По другим источникам, он даже не подозревал о последствиях и уехал, поссорившись с матерью. Это уж решайте сами в зависимости от того, насколько вы прозорливы. Итог этого романтического лета в усадьбе подводила Авдотья Иванова одна уже в Москве: весной 1842 года она родила девочку. Назвала по-простому, по-русски — Пелагеей.
Русское детство Пелагеи
Варвара Петровна Тургенева, мать Ивана Сергеевича, была женщина нрава крутого и непредсказуемого. В годовалом возрасте девочку у матери она отняла, увезла в свою усадьбу и отдала на удочерение в семью крестьян. Авдотья Иванова получила пожизненный пенсион, приданое и благополучно вышла замуж. Чем руководствовалась Варвара Петровна, устроив ребёнку своего родного сына жизнь, полную неопределённости, непонятных намёков, насмешек и непосильного физического труда, никто не знает.
Иван Сергеевич встретился с дочерью впервые, когда ей было восемь лет. Это случилось в 1850 году. Уже семь лет он рыцарь Полины Виардо и именно с ней делится в письме своей радостью только что приобретённого отцовства:
«Я обнаружил здесь мою дочку, 8 лет, разительно на меня похожую, — сообщил он Виардо. — Глядя на это бедное маленькое создание, я почувствовал свои обязанности по отношению к ней — и я их выполню — она никогда не узнает нищеты — я устрою её жизнь как можно лучше».
Полина Виардо — женщина не только знаменитая: она семейная, у неё есть опыт материнства. Иван Сергеевич просит у неё совета, как ему быть с дочерью. Виардо предложила ему привезти девочку во Францию, в её семью.
Полина Виардо. (Фото: wikipedia.org. Общественное достояние)
Как Пелагея превратилась в Полину
«Я увёз девочку, — пишет он Виардо, и теперь поглощён тем, чтобы переправить её самым верным способом. Мечась во все стороны, я раскопал наконец мадам Робэр, француженку, возвращающуюся в Париж и согласившуюся взять её на себя».
То есть, обретя дочь несколько месяцев назад, отец опять препоручает её чужим людям, хотя он нигде не служит и абсолютно свободен. Из этого следует, вероятно, что он не собирался ради дочери менять свой образ жизни, связанный с постоянными разъездами по Европе.
И. С. Тургенев, 1871 г. (Фото: wikipedia.org. Общественное достояние)
Отец сделал попытку проникнуть во внутренний мир своего ребёнка и об этом написал Виардо:
«Теперь займёмся характером девочки… я провёл с ней три дня в дилижансе и вот что, мне кажется, заметил: она необычайно умна, у неё твёрдый и уже сложившийся характер, большая тонкость и наблюдательность, но боюсь, не мало ли в ней сердца? … она очень быстро поняла и оценила своё положение… Дай Бог, чтобы эта новая жизнь, столь непохожая на прежнюю… послужила к её возрождению!.. Если существовало когда-либо скверно начатое воспитание, то это, конечно, воспитание этого бедного ребёнка: она видела только зло…. Я задрожал, услышав однажды, как она сказала с большим хладнокровием, что „не испытывает жалости ни к кому, потому что никто не жалел её“…Это маленькое существо надо спасти, и я очень рассчитываю, на полную перемену жизни… когда она увидит добро, её ум подскажет ей, что надо быть доброй».
Благие намерения, которыми обычно мостится дорога в ад
Пребывание Пелагеи в семье Виардо Иван Сергеевич щедро финансировал. Но это не помогло. Русская девочка оказалась трудным ребёнком в этой семье: она с трудом адаптируется. Радость и удивление от встречи с родным отцом сменились обидой и разочарованием. Она понимала, что главный человек в жизни её отца — Полина. И именно в честь этой чужой женщины папа зовёт в письмах девочку «моя Полинетт», то есть «Полиночка». Единственное, что хорошо пошло — это французский язык. Виардо тоже разочарованы и раздражены: да, деньги за Полину-младшую они получают хорошие, но есть ещё нервные затраты, а они невосполнимы. С согласия Тургенева, Полинетт отправляют в дорогой пансион. И там ей, естественно, плохо. Больше всего подрастающую Пелагею-Полину волнуют вопросы: Кто она? Чья она?
Почему она такая чужая?
Второй раз отец появился в её жизни спустя 10 лет. Её 18 лет. Девушка окончила обучение во французском пансионе. Она не говорит по-русски. Якобы не помнит ни одного слова. Отцу это удивительно и немного обидно: всё-таки Россия — это историческая родина. Но потом в письме другу пишет:
«Ей не для чего помнить язык страны, в которую она никогда не вернётся».
Они прожили рядом 4 года. Иван Сергеевич в Париже снимал квартиру. Отношения между отцом и дочерью не сложились. В письмах к друзьям Тургенев сетует, что живёт рядом с очень недобрым, мрачным и неблагодарным, на его взгляд, человеком. Он прикладывает много усилий, чтобы дочь «подобрела»: знакомит её с интересными людьми, приглашает в театр, на выставки, на концерты, в путешествия. Полина остаётся холодной и закрытой, у них нет никаких общих интересов. Иван Сергеевич делает такой вывод:
«Художественного начала в ней и следа нет…не любит ни музыки, ни поэзии, ни природы — ни собак… Я её уважаю, а этого мало».
Кроме того, она категорически отвергала любые контакты с Полиной Виардо, что тоже отдаляло Тургенева от дочери. Иван Сергеевич видел завершение своей отцовской миссии в замужестве Полины.
Тургенева Пелагея (Полина, Полинет) Ивановна. 1870-е годы. (Фото: wikipedia.org. Общественное достояние)
Замужество — это не выход
Знакомые стали искать выгодную партию для его дочери. Поиски затянулись несмотря на обещанное огромное приданое. Полинетт, «будучи молодым Иваном Сергеевичем в юбке, не могла предъявлять ни малейшей претензии на миловидность», вспоминал Фет. Но главная проблема — статус незаконнорождённой.
В буржуазной Франции устроить брак незаконнорождёенной дочери русскому отцу, даже такому знаменитому, как Тургенев, было сложно. Но, как оказалось, возможно.
В 1865 году был заключён брак между Полиной Тургеневой (отец только недавно дал ей свою фамилию) и Гастоном Брюэром, коммерсантом, управляющим стекольной фабрикой в провинции.
«Зять мой — прекрасный, дельный, простой и добрый малый, — радовался Иван Сергеевич. — Он выводит мою дочь из ложного положения, в котором она находилась, и избавляет меня от великой ответственности».
В 1872 году Иван Сергеевич стал дедом. Полина родила дочь Жанну. В 1875 году на свет появился внук Жорж-Альбер. Брак продержался до 1882 года. Брюэр разорился, и Иван Тургенев взял на себя финансовые проблемы семьи своей дочери. Полина в письмах просит, а в дальнейшем требует денег от отца. В конце концов, она вместе с детьми бежала от мужа, и отец снимал им квартиру.
Закон Франции был на стороне покинутого мужа, поэтому Тургенев тайно отправил свою несчастную дочь с внуками в Швейцарию. Полина Брюэр жила в полной неопределённости относительно будущего своих детей — отец был единственным источником средств существования.
Портрет работы И. Е. Репина, 1874 год. (Фото: wikipedia.org. Общественное достояние)
Конец «нерадостной линии» тургеневского потомства
Иван Сергеевич Тургенев с начала 1883 года оказался прикованным к постели: у него онкология. Вскоре писатель умер. Наследство дочери и внукам Иван Сергеевич оставил очень незначительное. Основное богатство: недвижимость и авторские права достались Полине Виардо. Дочь пыталась с ней судиться. Понятно, кто выиграл процесс. Когда в 1895 году скончался Гастон Брюэр, Полина Брюэр с детьми вернулась в Париж. Она умерла в 1919 году. Через 5 лет скончался её бездетный сын Жорж.
Внучка Жанна очень гордилась своим дедом. И без формального на то права носила его фамилию. Жанна Брюэр-Тургенева всю жизнь трудилась: преподавала музыку и иностранные языки. У неё не было ни семьи, ни детей. Скончалась в Париже в 1952 году.
«Старая француженка, скромно одетая, жила бедно и одиноко, — вспоминал писатель-эмигрант Борис Зайцев. — Она закончила собой нерадостную линию тургеневского потомства, в самом корне которого лежало нечто неправильное и горькое…».