Роды по-царски: как появлялись на свет дети монархов
Пурпурные пеленки, отцовская рубашка и орден с бриллиантами — оказывается, все это крайне важно для новорожденного, если он королевской крови. Выясняем самые интересные факты из семейной истории европейских государей.
Что бы ни думали о супружеской любви романтичные обыватели, для монархов важнейшей целью брака всегда было продолжение династии. А потому главное, что требовалось от царицы или королевы, — исправно производить на свет здоровое потомство мужского пола.
Многое другое венценосной супруге могли простить, но за невыполнение репродуктивной миссии можно было серьезно пострадать и даже лишиться короны, ведь бесплодие служило законным основанием для развода. По этой причине, например, оставили своих первых жен русский царь Василий III и французский король Генрих IV.
Какими бы ни были проблемы с деторождением, их виновницей автоматически считалась женщина — мужчина почти всегда был вне подозрений.
Насколько сложным становилось из-за этого положение молодой супруги, показывают жалобы Елизаветы Алексеевны, жены будущего императора Александра I. Ее шестилетнее бесплодие вызывало крайнее неудовольствие свекра, Павла I, который почитал ее «лишь за ремесленника, призванного сюда для изготовления детей, а поскольку я не исполняю предназначенного мне долга, то в скором времени <он> вообще перестанет обращать на меня внимание».
Положение законной супруги могло пошатнуться даже в том случае, если она рожала только девочек или ее сыновья умирали в младенчестве. Так произошло с двумя женами английского короля Генриха VIII, от которых он никак не мог дождаться здоровых сыновей. Первая, Екатерина Арагонская, была отправлена мужем в изгнание; вторая, Анна Болейн, — обезглавлена. И лишь третья, Джейн Сеймур, подарила Англии долгожданного наследника — будущего Эдуарда VI.
Опасный момент
В те времена, когда материнская и детская смертность была колоссальной (а снизить ее удалось лишь к середине XX века), рождение ребенка становилось рискованным испытанием для женщины любого положения. И дело не только в акушерских осложнениях вроде затяжных родов (так, по преданию, роды будущим Петром I длились трое суток).
Главной проблемой были инфекции.
Что в лачугах, что во дворцах царила чудовищная антисанитария: к примеру, повивальные бабки и доктора, принимая роды, даже не считали нужным вымыть руки. В результате родильная горячка — сепсис — уносила жизни 2% рожениц. Среди русских государынь по этой причине скончались супруги царей Алексея Михайловича, его сына Федора Алексеевича и внука, царевича Алексея Петровича, а в Англии — две из шести жен Генриха VIII (в том числе и Джейн Сеймур).
Перекрыть кислород
Лишь в середине XIX века венскому врачу Игнацу Земмельвейсу после долгих баталий удалось убедить акушеров мыть и дезинфицировать руки, что намного снизило смертность от родильной горячки. А до тех пор беременных пытались уберечь от болезней довольно странными способами — например, запрещая им выходить из дома. Чтобы до женщины не добрались витающие в воздухе «заразительные начала», примерно месяц до родов (и столько же после) она проводила в темной комнате с плотно закрытыми окнами и дверями.
Такой образ жизни, мягко говоря, тоже не приносил пользы будущей матери, тем не менее вплоть до XVIII века его придерживалось большинство европейских аристократок.
Русские царицы за 2–3 недели до родов переставали выходить на улицу — как говорили в те времена, «садились на место».
К счастью, для некоторых монархинь «декрет» взаперти был недостижимой роскошью. Так, королева Мария Терезия, фактически управлявшая Австрией, Венгрией и Богемией вместо своего супруга Франца I, родила 16 детей «без отрыва от работы». Активность нисколько не вредила ни королеве, ни ее будущим детям: все они, кроме одной дочери, появились на свет благополучно (удивительно хорошая для XVIII века статистика).
От палат до палаты
В допетровскую эпоху русские царицы, как и простые крестьянки, рожали в бане, идеальном для этой цели помещении — теплом, чистом, тихом. Обыкновение проводить роды в собственной спальне привезли с собой немецкие жены российских императоров.
Выбор места для рождения наследника мог иметь особое значение. Так, византийские императрицы стремились рожать в Порфирном (Пурпурном) зале Большого дворца в Константинополе. Дети, появившиеся на свет именно там, получали эпитет «порфирородный» или «багрянородный». Он означал, что ребенок рожден в семье правящего императора, а потому имеет приоритетное право на престол даже перед старшими братьями.
Рожать в медицинских клиниках европейские монархини стали только во второй половине прошлого столетия.
Несмотря на то что первые родильные дома появились в Европе еще в XVIII веке, они долгое время считались заведениями для бедняков. Одной из первых августейших особ, решивших отправиться на роды в больницу, была испанская королева София, супруга Хуана Карлоса I. В 1963 году она родила дочь, инфанту Елену (а позже еще двоих детей), в одной из клиник Мадрида.
Без ложной скромности
Русских цариц во время родов традиционно сопровождала повитуха и несколько «ближних жен». До XVIII века никто из представителей сильного пола (включая супруга или врача) к этому интимному действу не допускался. Первым из мужчин, кто видел новорожденного, был вовсе не отец, а священник — духовник царской семьи. Он читал особую молитву и нарекал новорожденного именем; лишь после этого к жене и ребенку мог войти царь.
А вот в Европе, напротив, рождение королевских отпрысков происходило публично. Во избежание подлога за процессом пристально следили придворные, среди которых могли быть и мужчины. Так, в 1688 году при родах Марии Моденской, супруги английского короля Якова II, присутствовал 51 человек. Молодой королеве пришлось напрочь забыть о стыдливости.
В 1778 году, когда своего первенца рожала французская королева Мария Антуанетта, в ее спальню набилось около двух сотен придворных!
В духоте несчастная женщина потеряла сознание и едва не получила травму из-за гобелена, который чуть было не обрушили на нее напористые гости.
Роды по-семейному
В XVIII–XIX веках традиция публичных монарших родов понемногу сходит на нет, но супруг и другие члены семьи по-прежнему считают долгом присутствовать при этом событии. Более того, многие мужья принимают в нем самое деятельное участие от начала до конца.
Первым из российских императоров, кто заботливо помогал жене в родах, был Николай I. В 1822 году он вдвоем с повитухой принял свою третью дочь Ольгу и с тех пор участвовал в появлении всех последующих пятерых детей.
Помимо супруга, на родах часто присутствовала августейшая свекровь, а порой даже свекор. Так, император Александр II и императрица Мария Александровна вместе принимали внука, сына цесаревича Александра и его жены Марии Федоровны. Государь с молодым отцом поддерживали роженицу под руки во время схваток и потуг (что вызывало у нее немалое смущение), пока на свет не появился мальчик, будущий Николай II.
Многие мужчины из дома Романовых придерживались еще одной традиционной обязанности, связанной с рождением детей. «…При первом крике ребенка отец должен зажечь две свечи, которые он и его жена держали во время обряда венчания, а потом… завернуть новорожденного в ту рубашку, которую он надевал предыдущей ночью», — вспоминал внук Николая I великий князь Александр Михайлович.
«Государская всемирная радость»
Рождение монарших детей, особенно мальчиков, всегда было национальным праздником для любой страны. В России во все города сразу же рассылали гонцов с объявлением «государевой радости», а с XVIII века сообщали об этом через газеты. В Петербурге горожан информировали пушечными выстрелами: с бастионов Петропавловской крепости давали 301 залп в честь рождения мальчика, и 201 — в честь появления на свет девочки.
По традиции в храмах служили благодарственные молебны; молодой отец на радостях раздавал щедрую милостыню и награды, устраивал пиры для приближенных, мог освободить арестантов. Венценосная семья принимала подарки от подданных и родственников.
Екатерина II, впервые став бабушкой, пожаловала сыну и невестке земли близ Царского Села — будущий город Павловск.
Согласно регламенту, официальные подарки получал и сам новорожденный. Например, сразу после появления на свет для него заказывали особую мерную икону точно по росту. На ней изображался святой, имя которого получал ребенок. А после крещения (обычно оно проходило в двухнедельном возрасте) младенца… награждали орденом: мальчика — бриллиантовой звездой Св. Андрея Первозванного, девочку — орденом Св. Екатерины.
Материнский долг
Для венценосных матерей роды были единственной неотменяемой обязанностью — все остальные заботы о детях брали на себя многочисленные помощники. Как только младенец появлялся на свет, его тут же забирали от матери, обмывали и особым образом пеленали (например, в Византии для будущих базилевсов использовали пеленки пурпурного цвета, а в России – специальное «императорское» одеяло, подбитое горностаем). После этого кроха поступал на попечение нянек, а в XVI–XIX веках — еще и кормилицы.
Случалось, что молодую мать сразу после родов надолго разлучали с ребенком.
Так, императрица Елизавета Петровна позволила невестке, будущей Екатерине II, повидаться с сыном Павлом лишь через 40 дней после его рождения. Спустя годы Екатерина поступила так же по отношению к собственной снохе, фактически отобрав у нее старших сыновей, Александра и Константина.
Столь же единолично воспитывала внуков баварская принцесса София (1805–1872). Каждого из четырех малышей она забирала у матери, императрицы Елизаветы, сразу после родов; сама давала им имена, растила в своих покоях и лишь ненадолго допускала к ним родителей. Неудивительно, что в таких условиях материнские чувства не могли развиться у молодой монархини в полной мере.
Отношение к детям стало иным лишь в XIX веке.
«Осознанному материнству» во многом способствовал тот факт, что государыни стали сами кормить детей грудью. Считается, что начало этому положила Мария Антуанетта, в 1778 году решившая кормить старшую дочь (чем привела в ужас свою мать, императрицу Марию Терезию). В 1864 году такие же баталии повторились у чопорной королевы Виктории и ее дочери Алисы, герцогини Гессенской, когда последняя захотела «уподобиться корове» и отказаться от кормилицы.
Тем не менее к концу XIX века нравы понемногу изменились. Государыня, которая сама кормит грудью и вообще проводит много времени в детской, больше не вызывала удивления. Отныне она должна была не только произвести на свет наследников, но и стать для них по-настоящему заботливой и любящей матерью.
Фото на обложке материала: Legion-Media