* * *

когда заходит речь о Хемингуэе, всегда вспоминаю личную историю. не такую трогательную, но где–то близко:

Помню этот портрет с детства. На поблекшей фотобумаге, в надломленных по краям углах – без особой почести, но всегда на видном месте. Никогда не интересовался "кто это". Был уверен — это мой дед. Мелкий ум не ищет сложных объяснений – главное, все сходилось: умер он задолго до моего рождения, а по рассказам современников слыл большим человеком и любил охоту. Особенно пазл складывался по факту бородатости отца.

Друзья–школьники, которые бывали доме, когда жили в Узбекистане, редко задавали вопросы. Но пару раз я пренебрежительно махал рукой, отвечая: "а, это дедушка из Перми...". Нет, я видел фото своего настоящего деда, и меня не смущало, что его удмуртские корни абсолютно не совпадали со средне–американским овалом лица. Густая борода и теплая кофта — какие еще нужны доказательства? Тем более – кто же стену в цветастом ковре променяет на незнакомого мужика.

Так бы я и остался мутным неучем до лучших времен, если бы в седьмом классе не оказался с мамой в гостях. Тогда фраза "когнитивный диссонанс" была не в моде, а материться от удивления я ещё не научился. Беседа взрослых прервалась – я едва не захлебнулся чаем, увидев знакомый портрет.

Когда меня перестали постукивать по спине, а дыхание восстановилось, я шепотом попытался выяснить: какими родственниками приходятся нам эти чужие люди? Но в ответ получил порцию смеха, когда хозяева узнали, за кого я принимаю Хемингуэя.

и было стыдно

Написал dinvare на almazami.d3.ru / комментировать