Угроза Руси. Почему Ермак на самом деле не покорял Сибирь, а освобождал

440 лет назад, в ночь на 6 августа 1585 года, «на диком бреге Иртыша»... Дальше можно, наверное, не продолжать. Даже те, кто не помнит стихи Кондратия Рылеева «Смерть Ермака», уже догадались, о ком речь.

Хотя не помнить эти строки сложно. Всё-таки стихи легли в основу народной песни «Ревела буря», фрагменты из которой исполнялись в советских кинохитах «Чапаев» и «В бой идут одни "старики"». Помните, как комэск Титаренко говорит: «Песня как география. Сибирь — край суровый, могучий. И песни такие же». И запевает: «Ревела буря, гром гремел!».

Во многом благодаря этой песне в нашем сознании устоялся образ Сибири тех лет как «дикого края». Правда, смысл в это понятие вкладывается разный. Для кого-то «дикий» — значит не тронутый человеком. То есть грандиозное, но безлюдное пространство к востоку от Урала. Для кого-то «дикий» — синоним слова «отсталый», что даёт повод к легкомысленным обобщениям вроде: «На Восток Русь расползалась, не зная препятствий более грозных, чем остяки с луками и стрелами».

Не дикий край

Обобщения подобного рода мало того что легкомысленны, они ещё и опасны, поскольку унижают коренные народы Сибири — остяков (ханты), вогулов (манси), да и тех же сибирских татар, с которыми имел дело Ермак Тимофеевич. И одновременно в значительной степени обесценивают деяния казачьего атамана, что нашёл свою смерть 440 лет назад в ночном бою на реке Иртыш.

Разумеется, Сибирь не была безлюдным краем. А Сибирское ханство представляло собой нормальное по тем временам государство, своего рода федерацию, куда входили многочисленные, иногда весьма крупные, княжества остяков и вогулов. Никому и в голову не пришло бы называть Сибирское ханство «диким». Напротив, Русское государство, налаживая дипломатические связи с Сибирью, вполне уважительно именовало тамошних владетелей «царями Сибирскими», признавая их равенство с «царями Казанскими» и «царями Астраханскими». Отношения, как это часто бывает между соседями, колебались от союзнических до враждебных. Скажем, во времена Ивана III Великого мы «дружили против» хана Большой Орды Ахмата, того самого, что был разгромлен русскими войсками в Стоянии на Угре 1480 года. Год спустя с остатками воинства Ахмата, да и с ним самим, расправился союзник Москвы, сибирский хан Ибак. Правда, сын Ибак-хана, Кутлук-хан, в 1505 году напал на Пермь, взял и разграбил Соль Камскую, но получил достойный отпор...

Словом, всё в пределах нормы. Могли воевать, но чаще жили в мире. Более того — в 1555 году сибирские ханы, два брата-соправителя Едигер и Бекбулат, отправили в Москву посольство, обращаясь к царю Ивану Грозному с просьбой, чтобы тот «всю землю Сибирскую взял во своё имя, и от сторон ото всех её заступил (оборонил) и дань свою на них положил, и людей прислал бы, кому ту дань собирать».

Разумеется, не от хорошей жизни. Над Сибирью нависла серьёзная угроза с юга — протекторат над этой территорией желало установить могущественное Бухарское ханство. Так что русский царь, прежде чем принять на баланс столь удалённый край, думал долго. Только в 1557 году был дан ответ: «Принимаем Сибирь под свою руку». Договор был заключён, и в титуле русского царя официально появилось: «Всеа Сибирския земли повелитель».

Агрессия Кучума

Присоединение Сибири к Русскому царству состоялось как факт. Но зачем тогда вся эта история с походом Ермака и «покорением», или даже «завоеванием» Сибири?

И завоевание, и покорение имели место. Другое дело, что эти термины, причём безо всяких кавычек, следует применять не к Ермаку и его дружине, а к совсем другим людям. В 1563 году Сибирское ханство было стремительно завоёвано родственником и вассалом повелителя Бухары, Абдуллы II. Звали этого родственника Кучум.

Его в последнее время слишком часто рисуют жертвой «жестоких русских завоевателей», которые, дескать, «неожиданно напали на мирных жителей Сибири».

До нашествия Кучума Сибирское ханство действительно было мирным и, что для тех лет нетипично, — веротерпимым государством. Часть сибирских татар стала мусульманами ещё в конце XIV столетия, часть, например чулымские или аялынские татары, продолжала придерживаться тенгрианства — традиционной религии тюрко-монгольских кочевников. Свои верования были у остяков и вогулов. И все спокойно уживались.

Но с юга явился завоеватель, чужак, опирающийся на военную силу чужаков, — войско Кучума состояло преимущественно из степняков. И они буквально залили Сибирь кровью — Кучум начал с того, что зверски расправился с захваченными братьями-ханами. Едигеру и Бекбулату сломали позвоночники и бросили в овраг на съедение волкам. Сибирское ханство погрузилось в пучины реальной оккупации. «Замиренные» до состояния кровавой пустыни целые области. Жесточайшая исламизация. Карательные рейды в подвластные княжества «язычников». Торговля людьми. Захват женщин и распределение их по гаремам. А также захват мужчин — их силой загоняли в войска. Более того — Кучум начал представлять серьёзную угрозу уже и непосредственно русским землям — в 1564 году Иван Грозный писал: «Хвалитца деи сибирской салтан идти в Пермь войною». С 1573 года набеги на Пермь становятся постоянными. Хан стал настоящей сибирской язвой, беспокоящей окрестные территории.

Ханские пушки

А потому пора бы уже прекратить использовать формулу «покорение Сибири Ермаком». Потому что это было не покорение, а освобождение. За неполные 4 года горстка казаков прошла всю Западную Сибирь — от Урала до нынешней Омской области. И закрепилась в столице ханства — городе Искер. Только не надо списывать всё на преимущество в вооружении. Да, у Ермака было три пушки. Зато у Кучума — две, и ещё две у его мурзы Бегиша. Просто русские лучше управлялись с артиллерией — о пушках Кучума в решающей битве на Чувашском мысу в октябре 1582 года так и говорилось: «Казаки заставили их умолкнуть». В конце концов, казаков было не более 840 человек, а Кучум мог выставить в поле как минимум 10 тысяч. Ермака должны были просто задавить числом.

Но «число» оказалось дутым. Лучше всего это показала та самая битва на Чувашском мысу. Остяки и вогулы, загнанные в войско Кучума силой, по приказу своих предводителей просто вышли из боя и удалились. Кучум, сообразив, что его войско сократилось чуть ли не в 10 раз, ударился в бега.

С этого, собственно, и началось освобождение Сибири. Уже через 4 дня во взятый Ермаком Искер явился остяцкий князь Бояр с дарами и предложением союза. Следом — вогульский князь Ишбердей. Чуть погодя на верность Ермаку и русскому царю присягнул Алач, властитель Кодского княжества... «несбывшийся царь» Если бы поход Ермака сопровождался большой кровью и жестокостью, след в памяти «завоёванных» народов остался бы надолго. В русском языке, например, идиомой «словно Мамай прошёл» обозначают разрушение и разорение. Но вот что говорят о Ермаке предания остяков: «Остяки с Ермаком не воевали. Когда Ермак пришёл, наш вождь встретился с ним, встали друг напротив друга и поменялись, передавая из рук в руки лук и ружьё: тот нашему ружьё, а наш — лук».

Вот песня вогулов: «Ой-ой, ты широка река, ты спаси Ермака от врагов. Пусть разгонит он татар, нам от них жизни нет». Ну а что сами татары? Если брать не головорезов, которых привёл в Сибирь Кучум, а местных татар, то они проводили Ермака в последний путь с наивысшими почестями: «Собрали на поминки его 30 быков, 100 баранов и учинили жертвоприношение по своему обычаю. И говорили, поминая, что, был бы жив Ермак, сделали бы его над собой царём...»