Аббат Жоржель и другие участники депутации Великих Приорств Мальтийского ордена в Германии и Богемии, направленной к российскому императору Павлу I, в декабре 1799 года подъехали к петербургской заставе, которая, по словам рассказчика, имела вид триумфальных ворот. Между тем такие ворота были воздвигнуты на этом участке Царскосельского (Московского) проспекта лишь четыре десятка лет спустя. Быть может, пожилой аббат страдал расстройством памяти и перепутал все, что только можно? Меня заинтересовал этот вопрос, и я провел небольшое расследование, итоги которого удивили меня самого. Путь от Царского села в Санкт-Петербург действительно проходит по Царскосельской дороге и упирается в Московскую заставу, возле которой тогда еще не стояло никаких ворот, хоть сколько-нибудь напоминающих триумфальные. Но кто сказал, что путники и в самом деле ехали именно по этой дороге? Карл Фердинанд фон Кюгельген, «Вид Царскосельского парка», до 1808 г., общественное достояние То есть сказал об этом, конечно же, сам рассказчик, почтенный аббат Жоржель, который упомянул о короткой стоянке делегации в Царском селе. Но что, если он в очередной раз заплутал в русской топонимике (предположение, не кажущееся таким уж невероятным, учитывая маршрут его путешествия от Нарвы к Петербургу вдоль берега Ладожского озера) и путешественники добирались до Петербурга каким-то иным путем? На сакраментальный вопрос «какие ваши аргументы?» у автора имеется следующий ответ. Вояж мальтийских кавалеров стартовал из Прибалтики, и, стало быть, логично предположить, что они ехали не абы где и как, а по Нарвскому тракту, завершающим участком которого являлась Петергофская дорога, на которой расположены такие пригороды столицы, как Ораниенбаум, Петергоф и Стрельна. Аббат Жоржель рассказывал об увиденных им вдоль дороги загородных домах, которые показались путешественникам «воистину царскими жилищами среди сельской обстановки», и само это описание гораздо больше напоминает не Царскосельский тракт, а дорогу на Петергоф, поскольку, как справедливо отмечают знатоки: Петергофская дорога представляет собой уникальную ландшафтно-архитектурную систему императорских резиденций, частных усадеб, садов и парков, сочетание построек разных стилей и эпох. Именно этим путем направлялись в Петербург многие европейские гости нашей страны, в том числе и соотечественники Жоржеля, французы. Граф де Сегюр, автор знаменитых записок о пребывании в России в царствование Екатерины II, писал: Дорога от Петергофа в Петербург чрезвычайно живописна. Она идет между красивыми дачами и прекрасными садами, где петербургское общество ежегодно проводит короткое лето и в несколько теплых дней забывает о жестокости сурового климата, наслаждаясь постоянною зеленью дерев и лугов, которая на болотистой почве поддерживается до первого снега. Госпожа Виже-Лебрен, французская художница, пожаловала в столицу Российской империи летом 1795 года, и ее тоже везли по Петергофской дороге. По дороге уже, — пишет мадам Лебрен, — можно было составить себе выгодное понятие и о самом городе, потому что по обеим ее сторонам тянулись ряды прелестных дач, окруженных самыми затейливыми садами в английском вкусе. Чтобы разбить эти сады, владельцы дач воспользовались землею весьма болотистою, осушили ее, прорыв каналы, и перекинули чрез них мостики, а также украсили сады беседками. Можно задать вопрос, почему же тогда аббат рассказал нам так мало о красотах окрестностей Петербурга и, в частности, не упомянул про Большой Петергофский дворец и знаменитые фонтаны? Не будем забывать, что дело происходило в декабре, когда фонтаны, как и весь окружающий ландшафт, пребывали в зимней спячке; но еще более вероятным является предположение, что, судя по всему, путники оставили «русский Версаль» в стороне. Логистика былых времен, как и историческая топонимика — предмет достаточно сложный и запутанный. Наиболее удобной сухопутной артерией, соединявшей Прибалтику с Петербургом, была старая Нарвская дорога (она же Рижская проезжая дорога, позднее — Нарвский тракт), участок которой на подъезде к Петербургу с середины XIX века именуется Красносельским шоссе. Шоссе это пересекается с Петергофской дорогой (которая, логично предположить, ведет как раз в Петергоф) восточнее Петергофа и Стрельны, и, стало быть, если для гостей города не была организована специальная экскурсионная поездка, они были лишены возможности увидеть эти исторические места. Вы спросите, как же обстоит дело с упомянутыми уроженцем Эльзаса верстовыми пирамидами, установленными на Царскосельской дороге? Вся штука в том, что подобные столбы-пирамиды были установлены и на Петергофской дороге, причем если на трассе из Царского села в столицу имелся 21 верстовой столб, то на Петергофской дороге их было аж 27. Картина неизвестного художника по оригиналу Иоахима Кестнера, «Шествие Екатерины II по Петергофской дороге в день дворцового переворота 28 июня 1762 года», 1760-е гг., общественное достояниеНо почему же все-таки автор воспоминаний говорит о Царском селе (сейчас — г. Пушкин), через которое они проезжали — городке, лежащем в стороне от Нарвской дороги? Рискну предложить две версии, ни одна из которых не являются на сто процентов убедительной. Во-первых, не стоит исключать того, что аббат действительно запутался в пригородах Санкт-Петербурга, что иногда происходит и с нынешними гостями (а подчас и хозяевами) города, несмотря на существование всевозможных справочников, карт и навигаторов, и спутал Царское село с каким-либо еще местом. Или, быть может, имел в виду именно его, но при этом ошибся не столько в пространстве, сколько во времени, то есть последовательности событий, и действительно посетил этот городок, но уже гораздо позднее. Впрочем, не исключен и следующий вариант: зарубежные гости действительно по каким-то не оставившим следа в записках аббата обстоятельствам проезжали через Царское село, лежащее в стороне от Нарвского тракта. Но потом решили (то есть за них, разумеется, решил кучер) не ехать по Царскосельскому тракту, а свернуть на боковую дорогу и уже по ней выбрались на Нарвскую дорогу и Петергофское шоссе. Проезжая сначала по Нарвской, а потом и по Петергофской дороге, путники рано или поздно упирались в петербургскую заставу, но не Московскую, а Нарвскую. Как же выглядела эта застава? В том-то все и дело, что именно в те годы, в точном соответствии с описанием Жоржеля, поблизости от этой заставы находились Триумфальные ворота, которые, судя по картине, на которой они были изображены, сами были частью пограничного поста, поскольку гостям дозволялось проезжать через них, когда был открыт шлагбаум. Разумеется, речь не идет о Нарвских триумфальных воротах, которые тоже были сооружены позднее (пусть не на четыре, но как минимум на три десятилетия), причем в некотором отдалении от места, где находилась сама застава. Старые триумфальные ворота (именно их, судя по всему, лицезрел аббат) были воздвигнуты в 70−80-х годах XVIII века (архитекторы — А. Ринальди и Деденев М. А) и носили название Лифляндских ворот.Лифляндские воротаКарл Фридрих Кнаппе, «Вид Петербургской заставы», 1799 г., общественное достояние Приведу цитату из труда историка (пожалуй, даже целых двух), в которой описываются подробности сооружения этих ворот: 9 января 1766 г. комиссия по устройству городов С.-Петербурга и Москвы предполагала устроить у Нарвского въезда особую площадь, а в 1773 г. императрица Екатерина II на этой площади решила устроить по проекту Кваренги триумфальные ворота. (Прим.: явная ошибка — Кваренги приехал в Россию в 1779 г.) Строиться эти ворота стали с 1774 года, причем постройкою руководил действительный тайный советник, сенатор и кавалер Михаил Александрович Деденев, а надзирал за архитектора Лейм. Постройка ворот затянулась — 14 августа 1779 года появилось распоряжение: «потребную на окончание каменных ворот в Лифляндском здешней столице предместье на сумму 4121 р. 26 к. повелеваем отпустить из кабинета», но и этой суммы недостало — 23 октября 1780 года на имя Адама Васильевича Олсуфьева последовало другое распоряжение: «на окончание ворот здешних от Лифляндской дороги прикажите отпустить действительному тайному советнику Деденеву 5024 р. 93 к.», но и отпущенные дважды 9146 р. 19 к. пришлось в том же году увеличить еще на 3188 р.68 ¼ к. — точность, как видим вполне поразительная до ¼ к., и следовательно, только на окончание ворот истрачено 12334 з. 87 ¼ к., сумма по тому времени большая, сколько же прошло на самое строение ворот — нам, к сожалению, не удалось установить. Ворота в первоначальном своем виде простояли до 1834 года, когда они были перестроены по проекту Стасова. (Прим.: опять ошибка, автор перепутал Лифляндские ворота с первоначальным вариантом Нарвских ворот, построенных по проекту Кваренги в 1814 г. существенно южнее) Столпянский П. Н. Петергофская першпектива (1923) / В сб.: Петергофская дорога и музыкальный Петербург. Я говорил о двух историках, поскольку информация первого, писавшего раньше, сопровождается комментариями второго, писавшего уже в наше время, который внес в текст существенные уточнения и коррективы. Суммы, затраченные на возведение памятника, кажутся нам сегодня смехотворными (речь идет всего лишь о нескольких десятках тысяч рублей), но не будем забывать, что современный рубль и царский рубль 250-летней давности — материи несоизмеримые. Впрочем, некоторые вещи и сейчас остались такими же: как выясняется, в процессе строительства объекта затраты постоянно возрастали, причем иногда в разы. Литератор, недруг Пушкинав, Фаддей Булгарин так описывал Лифляндские ворота, через которые въезжали в столицу мальтийские кавалеры: Триумфальные ворота служат доказательством, что соразмерность частей и целого есть первое основание не только архитектуры, но и всякого искусства. Простая кубическая масса гранита, воздвигнутая со вкусом, представляет здание величественное и прелестное. Ворота сии замечательны также тем, что они сооружены первые в столице. Впрочем, служившее примером «соразмерности частей и целого» сооружение простояло не очень долго, и, когда началось строительство Нарвских ворот, оно было демонтировано. Нарвская застава дала название целому району Санкт-Петербурга, упомянутому в песне «Тучи над городом встали», впервые прозвучавшей в киноленте «Человек с ружьем»: Тучи над городом встали,В воздухе пахнет грозой.За далекою Нарвской заставойПарень идет молодой Обратим внимание на то, что Нарвская застава в песне названа далекой, т. е. речь идет об окраинном районе Петербурга. Вот что пишет в своей книге «Исторические районы Петербурга от А до Я» знаток истории города С. Е. Глезеров: Сначала она (Нарвская Застава) помещалась на Фонтанке у Калинкина моста, а затем ее перенесли за Обводный канал, где были построены городские ворота. Появившиеся в 1814 г. Нарвские триумфальные ворота были построены еще дальше — между современной площадью Стачек и Обводным каналом (поставим тут знак вопроса). А нынешние Нарвские ворота заняли свое место в начале 1830-х гг. В XVIII веке за Нарвской заставой начиналась аристократическая Петергофская дорога, напоминавшая, по словам современников, «прелестный переезд от Парижа до Версаля». Продолжение следует…...
Эту статью описывают теги: Санкт-Петербург,
XVIII век,
ворота
