«А мне так по кайфу. Зачем мне учить ваш русский?». Как Ахмед повел себя на суде

В зале городского суда Петропавловска-Камчатского в этот день было тихо и почти пусто. Несколько сотрудников, пара журналистов и несколько горожан — вот и все, кто собрался на процесс. Дело было рутинным: обычное ограбление продуктового магазина и нанесение побоев его сотрудникам.

На скамье подсудимых сидел Ахмед, уроженец Узбекистана, приехавший несколько лет назад на заработки, рядом, стоял его адвокат, а по совместительству ещё и переводчик, выглядевший неуверенно, словно и сам не знал, как вести себя в этой ситуации.

Судья, женщина с холодным взглядом и уставшим лицом, начала слушание в деловом тоне.

— Подсудимый, вы признаёте вину в ограблении магазина и нападении на сотрудников?

Переводчик, приглашённый в зал, перевел вопрос. Мужчина замялся, потом ответил несколько слов на ломаном русском, так что даже перевод был почти не нужен. Смысл был прост: «Да, продукты взял».

Затем поднялся прокурор и стал зачитывать протокол: как Азамат ворвался в небольшой продуктовый магазин, схватил корзину и начал бросать в неё мясо, фрукты, алкоголь. Когда продавец попыталась его остановить, он ударил её кулаком. Другому сотруднику досталось бутылкой по голове. Лишь благодаря другим покупателям, прибежавшим на крики, мужчину удалось задержать.

Следующими выступили свидетели которые рассказали, как мужчина схватил продукты, а когда его пытались остановить — ударил продавщицу и повалил охранника. Но всякий раз, когда в зале звучали вопросы, неизменно повторялась одна и та же сцена: судья что-то спрашивала, переводчик переводил, подсудимый пытался отвечать на своём ломаном русском, а его слова только подтверждали общее ощущение — русский язык он не знает от слова совсем.

В какой-то момент судья подняла голову от бумаг и пристально посмотрела на Ахмеда.

— Секундочку. Уточните: вы не понимаете меня без переводчика? — спросила она.

Переводчик хотел было ответить, но подсудимый перебил, улыбаясь, сказал несколько фраз по-русски, явно с трудом:

— Немножко знаю. Чуть-чуть.

В зале повисла пауза. Адвокат, всё ещё стоявший рядом, неловко кашлянул и попытался вмешаться:

— У моего подзащитного есть все необходимые документы, Ваша честь, включая сертификат о знании языка. Но… речь даётся ему трудно.

Судья прищурилась. Несколько секунд она молча перелистывала папку с делом, потом отложила ручку.

— То есть получается, — произнесла она медленно, — что сертификат о знании русского языка у него есть. Но без переводчика он не может объясниться.

Эта фраза не была вопросом. В зале пронёсся лёгкий смешок, кто-то хмыкнул. Никто не сказал прямо, но все поняли одно и то же: как у подсудимого появился этот документ.

Адвокат, понимая настроение, снова повторил:

— Подзащитный готов сотрудничать и признаёт сам факт ограбления.

Судья постучала ручкой по столу, и прервала юриста:

— Это хорошо, но мне хотелось бы услышать ответ на предыдущий вопрос. Уточните, подсудимый. У вас имеется сертификат о знании русского языка, но сами по-русски вы едва говорите. Как так получилось?

В этот момент переводчик было опять открыл рот, но Ахмед опередил его. Нагло улыбнувшись и глядя прямо на судью, он произнёс:

— Да мне так по кайфу. Я знаю несколько слов — и всё.

Эта фраза повисла в воздухе. Несколько секунд никто не решался её комментировать. В зале кто-то нервно засмеялся, но смех тут же стих, столкнувшись с ледяным взглядом судьи.

— Вам смешно? — строго спросила она.

Азамат пожал плечами:

— Конечно. Я жить хочу легко. Зачем мне ваш язык?

У прокурора задёргался уголок рта: слишком уж вызывающе вёл себя подсудимый. Защита тоже явно не знала, что сказать.

— То есть вы признаёте, что намеренно приобрели фальшивый сертификат? — уточнила судья.

— Почему фальшивый? Я сам сдавал. Просто там был простой экзамен, а здесь надо много разговаривать на русском, а я так не могу - пояснил Ахмед через переводчика.

В зале послышался возмущённый гул - все прекрасно поняли, как Ахмед "сам сдавал" экзамен. Судья постучала молотком:

— Прошу соблюдать порядок!

Дальнейшее заседание напоминало театр абсурда. Каждый вопрос судьи сопровождался либо ухмылкой, либо грубыми репликами подсудимого.

— Почему вы не устроились на работу, если оформили патент?

— А зачем? Работать тяжело, а воровать быстро.

— Вы понимаете, что совершили преступление?

— А мне всё равно. Я продукты хотел.

В какой-то момент переводчик даже отказался переводить, бросив раздражённо:

— Он и так всё понимает, просто издевается.

Судья сделала паузу и, собрав все выдержку, обратилась к залу:

— Суд удаляется на совещание.

Через двадцать минут суд вернулся с решением. Подсудимого признали виновным и отправили в камеру. И вроде все правильно, наказание справедливое. Но у всех на лицах читался один и тот же вопрос, который вслух так и не прозвучал.

Как получилось, что человек, едва умеющий связать по-русски три слова, официально имел на руках сертификат о знании языка и патент на работу?

Ответа так и не последовало. Суд ограничился оглашением приговора. Адвокат промолчал, прокурор не стал развивать тему. Но присутствующие всё поняли сами: такие документы сегодня можно просто купить. И если один человек так легко прошёл все барьеры, значит, это не случайность, а целая система, где деньги решают больше, чем закон.

И именно в этом заключалась главная горечь момента. Потому что за стенами суда тысячи других мигрантов, получив «корочки» тем же способом, продолжают жить и работать, не зная языка, не желая его учить и не испытывая к этому ни малейшей тяги.

Государство закрывает на это глаза — и тем самым не просто потакает, а укрепляет схему, где знание языка, законность и правила существуют только на бумаге. А на деле — подменяются сделкой.

Подпишитесь, поставьте лайк) Я буду вам очень признателен.