Как Толстой хотел застрелить Тургенева из ружья. Самые странные дуэли русских литераторов

Отвратительные мужики уже не раз обращались к истории дуэлей, были у нас статьи и о самых нелепых смертях во время поединков, и о женских драках на холодном оружии и даже ногтях. Теперь самое время перейти к истории дуэлей в России. И если общие сведения подробно изложил поручик Киже в подкасте, то сегодня мы обратимся к такому аспекту русских дуэлей, как поединки творческих людей, коих в России было немало. Стреляли друг друга и поэты, и писатели, по серьезным поводам и по глупым. На дуэлях погибло немало гениев, вроде Пушкина или Лермонтова, но сегодня мы обратимся к менее известным, но не менее интересным поединкам чести среди российских мастеров художественного слова.

С кинжалом на поэта — убийство вместо дуэли

Для начала отправимся в первую треть XIX века, точнее в 1832. Этот год ознаменовался ссорой двух Александров — лейтенанта Чернова и поэта Шишкова. Как пишет Ирина Рейфман в статье «Ритуализованная агрессия: Дуэль в русской культуре и литературе», трагедия произошла в Твери на балу. Во время увеселений военный оскорбил поэта, сказав что-то о его жене. Тот тут же вызвал негодяя на дуэль, но Чернов драться не пожелал. Тогда Шишков дал оскорбившему пощечину.

Лейтенант, ни слова не говоря, вышел из зала и отправился домой. Там он взял кинжал и вернулся обратно, ожидая соперника у входа. Как только Шишков вышел, военный накинулся на него и зарезал, нанеся четыре удара. После этого он сразу же сдался губернатору. 

По другой версии, приводимой все той же Рейфман, убийство произошло, когда несостоявшиеся дуэлянты вместе с несколькими свидетелями отправились на квартиру Чернова, чтобы там помириться. 

Так была загублена жизнь еще одного поэта. К счастью, далеко не все дуэли доходили до стрельбы, нам очень повезло что два гения русской литературы так и не подрались.

Дуэль на ружьях. Как ссорятся гении

Лев Николаевич Толстой и Иван Сергеевич Тургенев сейчас кажутся нерушимыми колоссами, этакими сверхлюдьми от литературы. А ведь мы чуть не лишились одного, а то и обоих мастеров художественного слова из-за сущей глупости.

Гении дружили и очень хорошо отзывались друг о друге, более старший и опытный Тургенев взял молодого Толстого под покровительство. Но через некоторое время между ними пробежала черная кошка. Как пишет Виктор Юнак в статье «Дуэли русских литераторов», сестра Толстого, Мария Николаевна, была влюблена в Тургенева и надеялась выйти за него замуж. Однако он отнесся к ней несерьезно, был любезен, но желания женитьбы не проявил, отчего Толстой затаил обиду.

Через три года, в 1861, обида прорвалась в гостях у поэта Афанасия Фета. Обсуждали желание дочери Тургенева штопать крестьянские одежки, что вызвало у Толстого иронию, поскольку он посчитал, что девушка в красивом платье, ремонтирующая обноски, выглядит глупо и наигранно. Это заявление чудовищно взбесило Тургенева, и он потребовал от Толстого замолчать, но тот отказался. Как пишет Валерий Бурт в статье «Когда гении ссорятся: конфликт Толстого и Тургенева едва не завершился дуэлью», жена Толстого, Софья Андреевна, вспоминала, что после того, как муж отказался взять свои слова обратно, Тургенев закричал: «А если вы будете так говорить, я вам дам в рожу!».

К счастью, до драки дело не дошло, Тургенев, извинившись перед Фетом, уехал, успокоился и написал Толстому примирительное письмо. К несчастью, его слуга не нашел Льва Николаевича, и писатель, не дождавшись извинений, отправил оскорбившему его вызов на дуэль.

Толстой решил не размениваться на пошлые пистолеты или сабли, а предложил Тургеневу стреляться сразу на ружьях. Если учесть, что Лев Николаевич был героем Крымской войны, а Иван Сергеевич заядлым охотником, страшно подумать, что сотворили бы друг с другом гении русской литературы.

К счастью, Тургенев проявил хладнокровие и предложил дуэль все-таки на пистолетах, за что был обвинен Толстым в трусости. Это рассорило писателей на целых семнадцать лет, и только в 1878 году они наконец помирились. Но дуэли не всегда проходят столь бескровно. Например, знаменитая четверная дуэль, в которой принял участие Грибоедов, закончилась трагически.

Обнаженная балерина и четверная дуэль

В первой четверти XIX века русский балет был не только чудесным зрелищем и развлечением почтеннейшей публики. В те времена к танцовщицам, которые происходили из самых низших сословий, относились со смесью обожания и прагматизма. Проще говоря, практически все знаменитые балерины были чьими-то любовницами и содержанками, замуж их не брали по сословным соображениям. 

Так случилось и с Авдотьей Истоминой, знаменитой в те времена балериной, ставшей любовницей юного кавалергарда Василия Шереметева. На беду писателя и поэта Александра Грибоедова в 1817 году в нее влюбился его друг, Александр Завадовский.

Как пишет Виктор Юнак в вышеназванной статье, Завадовский был известен экстравагантным поведением: устраивал гладиаторские бои, боролся с медведем, а также распил в своей квартире первую бутылку виски в Санкт-Петербурге, введя моду на английский алкоголь.

Как-то после очередной ссоры Истоминой с любовником, она съехала с его квартиры и согласилась приехать к Завадовскому в гости на чай. Сопровождал ее Александр Грибоедов. Вернулась девушка с чая только через три дня. Позже, уже во время следствия, она клялась что «разговоры о любви были, но я не соглашалась». Неизвестно, было ли что-то у нее с Завадовским или нет, но Шереметев, узнав о чаевничании своей пассии, взбесился. Тем более, что как пишет Татьяна Щербакова в статье «Грибоедов, евнух, шах моголов, греки и горе», по Петербургу ходили слухи, что Истомина танцевала перед некоторыми мужчинами полностью обнаженной.

Как бы то ни было, Шереметев прислал вызов Завадовскому, а его друг, известный бретер Александр Якубович, став секундантом, вызвал на дуэль Грибоедова, секунданта противника.

На Волковом поле 12 ноября 1817 года стрелялась первая пара. Шереметев выстрелил на ходу и отстрелил воротник сюртука противника. Завадовский хладнокровно подошел на разрешенную дистанцию (шесть метров) и тщательно прицелился. Находившиеся рядом свидетели хотели примирить дуэлянтов, но услышав, как Грибоедов насмешливо хмыкнул, Шереметев отказался и обещал в любом случае прикончить соперника, чем и подписал себе смертный приговор. Хорошо прицелившись, Завадовский попал в бок Шереметеву, пуля застряла в животе. Секундант Якубович с досады выстрелил в убийцу и прострелил ему шляпу, за что был сослан в Грузию.

На следующий день Шереметев скончался в страшных мучениях, а дуэль между секундантами отложилась на целый год. Якубович и Грибоедов стрелялись в Тифлисе, где случайно столкнулись. 

Якубович выстрелил первым, метя в ногу, при этом покалечив кисть левой руки противника. Окровавленный Грибоедов, видя, что соперник не хотел его убивать, не стал подходить вплотную, а выстрелил, метя в плечо. Пуля пролетела над самым затылком Якубовича, и тот, думая, что ранен, схватился за голову, но крови не было.

Так и закончилась кровавая четверная дуэль — смертью одного и увечьем другого. Позже, когда в 1829 году Грибоедов погиб во время резни в Тегеране, его изуродованное тело опознали по увечью левой руки.

Один труп и два самоубийства. Дуэль разночинцев

Больше всего крови обычно льется, когда за дело берутся непрофессионалы. Так случилось в 1872 году, когда стрелялись разночинцы — адвокат Евгений Утин и публицист Александр Жохов.

Ссора произошла за год до дуэли. Утин вызвался защищать некоего Николая Гончарова, распространявшего антиправительственные листовки. Внезапно Жохов начал писать и публиковать статьи, очерняющие подзащитного, да и самому Утину принялся намекать, что не стоит слишком яростно защищать подсудимого. Виктор Юнак в вышеназванной статье утверждает, что ходили слухи, будто жена Николая Гончарова является любовницей Жохова.

Утин в процессе защиты начал распространять другие слухи: о том, что статьи Жохова настраивают суд против подсудимого, поэтому, когда Гончаров все-таки уехал на шесть лет в Сибирь, Александр прислал Евгению вызов на дуэль.

Оказалось, что оба соперника слабо представляют, как драться на дуэли, поэтому их наставляли литераторы Неклюдов, Буренин и Боборыкин. Тем не менее, прямо перед поединком 14 мая 1872 года Жохова накрыла истерика: он то рыдал, то хохотал. Затем его накрыла подозрительность: он лично и очень придирчиво отмерил дистанцию до противника, хотя это дело секундантов. 

Тем не менее, это ему не помогло, ведь подготовился он плохо, да и разоделся ярко, представляя собой отличную мишень. Кроме этого он, несмотря на советы секундантов, развернулся грудью на противника. Утин же оделся неброско и встал вполоборота, уменьшая таким образом область поражения. Да и стрелял он как выяснилось неплохо. Не доходя до барьера он попал сопернику в голову, отчего тот скончался спустя два дня агонии.

Но это только начало по-настоящему странной истории. Сначала к Утину домой заявилась Полина Гончарова и попыталась застрелить его, а когда промазала — пустила себе пулю в висок. Через год все то же самое повторила сестра Полины, Александра — снова пуля мимо и вторая себе в голову. 

Есть версия согласно которой, после первого выстрела Утин упал и девушка, подумав, что застрелила врага, убила себя. Но, как оказалось Евгений, замученный всей этой ситуацией, просто грохнулся в обморок. 

Защищал Утина в суде столп тогдашней юриспруденции, профессор Владимир Спасович. Возможно, из-за этого Евгений получил всего пять месяцев заключения.

Как видно из вышеописанного, даже талантам и гениям не чужда вздорная вспыльчивость и желание кровью обидчика смыть реальное или мнимое оскорбление.