«…Использование террора делает человека подобным ребёнку, отключая рационально-критическую функцию мышления, при этом эмоциональный отклик становится предсказуемым и выгодным для манипулятора. Поэтому контроль за уровнями тревожности личности позволяет контролировать большие социальные группы…» 

Уолтер Липпман

Жизнь в Европе стремительно меняется. Управление миграционными потоками и повторяющиеся раз за разом террористические акты угрожают тем, что в условиях уже происходящего сейчас упразднения социального государства Европе предстоит пережить также демонтаж правового государства.

Трагедия жертв терактов во Франции, Бельгии, Германии с новой силой выявила проблему существования на Западе наднациональной параллельной власти, структуры которой действуют внутри государственного аппарата отдельных стран и направляют многие общественные процессы. 

Вспомним, какой скандал вызвала в Германии попавшая в СМИ в мае 2015 г. информация о сотрудничестве АНБ США (АНБ) и немецкой БНД, помогавшей американцам шпионить за членами правительств стран ЕС и высокопоставленными чиновниками Еврокомиссии. АНБ в течение многих лет следило за тысячами целей в Европе. При этом, как сообщалось в СМИ, 40 тысяч поисковых запросов от АНБ об объектах слежки противоречили германским или европейским интересам.

Ещё в 1976 г. в Европе для борьбы с терроризмом была создана полусекретная структура TREVI, информация о которой вплоть до 1989 г. держалась в тайне. В 1991 г. Гельмут Коль предложил создать Агентство европейской полиции по образцу американского ФБР, а на следующий год TREVI была одобрена Маастрихтским соглашением. В 1995 г. на базе этой структуры был сформирован Европол в соответствии с Конвенцией о создании европейского полицейского ведомства со штаб-квартирой в Гааге. Амстердамский (1997 г.) и Ниццкий (2001 г.) договоры предоставили Евросоюзу новые законодательные полномочия в уголовно-правовой сфере и, отменив упомянутую конвенцию, заменили её юридически обязательным нормативным актом, дальнейший пересмотр которого не предполагает его ратификацию национальными государствами. 

Роль такого акта сыграло решение Совета ЕС от 6 апреля 2009 г. «О создании Европейского полицейского ведомства (Европол)». Кроме обмена информацией и технического анализа, касающегося трансграничной преступности, он занимается поддержкой полицейских служб стран-членов и облегчает их сотрудничество в борьбе против организованной преступности, терроризма и «других тяжких форм преступности». 

Развивается также сотрудничество в рамках Евроюста (координация работы национальных прокуратур), Европейской судебной сети по уголовным делам (контактные пункты для получения информации) и Информационной системы Шенгена. 

А после терактов во Франции и в Бельгии Еврокомиссия и все сторонники «сильной Европы» стали активно продвигать идею создания«европейского ФБР». Речь идёт: 

- о создании независимой европейской прокуратуры (вместо Евроюста) с полномочиями в сфере трансграничной преступности; 

- об усилении оперативных средств Европола;

- о создании европейского разведывательного агентства; 

- о введении европейского уголовного права, которое предусматривало бы наказания за наиболее тяжкие преступления или преступления трансграничного характера; 

- о принятии европейского уголовного кодекса. 

Первостепенным же стал вопрос о создании европейского регистра персональных данных для пассажиров воздушного транспорта PNR (Passenger Name Record), который позволил бы странам-членам использовать базы данных европейских авиакомпаний на всей территории Европейского союза. Такое предложение было выдвинуто Еврокомиссией ещё в 2011 г. и стало плодом долгих переговоров между ЕС и США, которые после теракта 11 сентября 2001 года потребовали от европейцев передачи данных на пассажиров трансатлантических рейсов. Проект PNR создаёт ситуацию, при которой страны-члены ЕС, чтобы обменяться между собой данными о пассажирах, должны делать это не напрямую, а через Америку. В 2013 г. проект был заблокирован в Европарламенте комиссией по гражданским свободам, юстиции и внутренним делам, увидевшей в PNR покушение на неприкосновенность частной жизни. 

Унификация полицейского контроля в Европе всегда была затруднена тем, что европейцы, в отличие от американцев, с большим трудом отказываются от своих политических свобод, прав на личную жизнь и социальных завоеваний. И в первую очередь это касается Франции с её специфической политической культурой, хуже всех приспособленной к условиям нового «цифрового мира». Французский революционный дух, в своё время опрокинувший устои традиционного общества, сегодня оказывается опасным для строителей электронного концлагеря. Французы показали, что они ещё способны на организованные выступления и против «браков» между однополыми особями, и в защиту социального государства. А систему PNR народ во Франции воспринял как «слежку за всеми гражданами ЕС под предлогом наблюдения за террористами». 

Между тем именно французские власти наиболее упорно продвигают идею «европейского ФБР». Их доводы заключаются в том, что борьба с терроризмом не может быть успешной, пока в Евросоюзе не создан общеевропейский инструментарий такой борьбы и не сформулирована новая доктрина «равновесия между свободой и безопасностью». Пока что правовая доктрина европейских государств исходит из принципа гарантированных личных прав и свобод и предоставляет заниматься полицейским контролем национальным правительствам. В то же время отказ от этого принципа возможен - если страх перед всепроникающим террором пересилит приверженность граждан к их правам и свободам. 

* * *

Правящие круги Франции раскручивали тему джихада как главной угрозы национальной безопасности начиная с войн в Ливии и в Сирии, в разжигании которых, заметим, французское правительство приняло активное участие. Перенос центра общественного внимания на «джихад» помогал приглушить социальные конфликты, а в то же время приближал Францию к модели обеспечения безопасности, традиционно сложившейся в Израиле. 

Израиль, поставленный с момента своего основания в условия необходимости выживания во враждебном окружении, создал мощный аппарат разведки и безопасности. Разведывательное сообщество Израиля формируется из трёх главных служб. Шин Бет, или Шабак, подчинённая премьер-министру, отвечает за внутреннюю безопасность (контрразведка и борьба с терроризмом). МОССАД (внешняя разведка) занимается разведывательными операциями за рубежом и акциями по уничтожению террористов за пределами Израиля. АМАН - военная разведка - по численности сотрудников превосходит самые крупные европейские спецслужбы. Она ведёт разведдеятельность в вооружённых силах арабских стран, руководит разведкой всех трёх родов войск, отвечает за космическую разведку, занимается электронной разведкой и цензурой. Все службы координируются Комитетом руководителей спецслужб (ВАРАШ), во главе которого стоит директор МОССАД. 

Многие руководители, а также значительная часть политического класса в Израиле являются выходцами из спецслужб или какое-то время были с ними связаны (Ицхак Шамир работал в МОССАД 17 лет, Ариэль Шарон руководил спецподразделением 101, занимающимся физическим устранением врагов Израиля, Ципи Ливни работала в МОССАД, Бениамин Натаньягу - бывший офицер диверсионно-разведывательного подразделения "Сайерет Маткаль"). Здесь нет привычного для других стран разделения между разведкой и дипломатией. 

Не эту ли модель полувоенного государства взяли за образец правящие круги Франции, изображая страну осаждённой крепостью? Так или иначе, важную роль в стране играет Совет представителей еврейских учреждений Франции (CRIF). В частности, CRIF давно добивается введения цензуры в Интернете и выдвинул требование распространить на Интернет чрезвычайное положение, введенное во Франции. 

Близкий к CRIF премьер-министр Франции М.Вальс, ратующий за самые жёсткие методы контроля над обществом, подчёркивает свою полную лояльность Израилю: «В моих повседневных обязанностях и в моей жизни, что бы я ни совершал, я стараюсь всё делать так, чтобы мой скромный камень был вложен в строительство Израиля». Крепкие связи Вальса с международными сионистскими кругами обусловлены, в частности, его 30-летней дружбой со Стефаном Фуком (специалист по коммуникациям, входит в руководство CRIF) и Алэном Бауэром (криминалист, министр по национальной безопасности при Саркози, также близкий к CRIF и тесно сотрудничающий с американскими и израильскими спецслужбами).

За два года правления Франсуа Олланда и Мануэля Вальса Франция заметно продвинулась на пути превращения в полицейское государство. 

13 ноября 2014 г. в разгар антиисламской пропаганды во Франции в ускоренном порядке был принят антитеррористический закон, установивший серьёзные ограничения свободы слова и свободы передвижения. Этот закон стал самым жёстким из всех, какие знала страна.

3 октября 2015 г. после теракта в редакции Charlie Hebdo вступил в силу закон о сборе разведданных, во многом воспроизводящий американскую систему массовой слежки за гражданами и прозванный потому«французским Патриотическим актом». Закон вызвал во Франции острую критику специалистов за вторжение в частную жизнь и ограничение прав граждан. Будучи недостаточно эффективным в борьбе с терроризмом, он служит оружием против критиков правительства, и это ещё сыграет свою роль в процессе подготовки к подписанию соглашения о Трансатлантическом партнёрстве. Закон предусматривает внедрение новых технологий слежки и получения информации, включающих снятие её с «чёрных ящиков», установленных у интернет-провайдеров; премьер-министр получает право санкционировать меры слежки, цели которой плохо обозначены; создаётся новый контролирующий орган («Национальный комитет по контролю за методами сбора разведданных»), обладающий расширенными полномочиями по выдаче разрешений для сбора данных, и т.д. 

Новые и очень существенные изменения в жизни Франции произошли после теракта 13 ноября 2015 г. Президент Ф.Олланд заявил, что страна находится в состоянии войны, а Н.Саркози подчеркнул, что война эта будет длиться долго. Необходимо приспособить к этой войне, сказал Н.Саркози, внешнюю политику, ужесточить политику внутренней безопасности, поместить под наблюдение 11,5 тысячи подозрительных лиц, надев на них электронные браслеты, а также создать «центры по дерадикализации» (для «тех, кто может впасть в экстремизм») и выдворить из Франции лиц с двойным гражданством.

Главным инструментом ужесточения контроля над обществом стало введение после теракта 13 ноября 2015 г. чрезвычайного положения, которое за всю историю Франции вводилось лишь 5 раз. Чрезвычайное положение даёт возможность запрещать передвижение людей и машин, регламентировать пребывание в определённых местах; запрещать доступ в учреждение лицам, могущим каким-либо образом помешать деятельности публичных властей; предписывать не покидать место пребывания любому, чья деятельность может быть опасной для общественного порядка; временно закрывать места собрания; предпринимать меры по контролю за СМИ и так далее. 

(Окончание следует)