Степан Шешковский. «Домашний палач Екатерины II»
С. Шешковский на портрете неизвестного художника, 1790-ые гг.
Сегодня, мы немного поговорим о Степане Шешковском, которого боялись многие высокопоставленные сановники и придворные Екатерины II. Пушкин в своих записках назвал его «домашним палачом» этой императрицы.
Происхождение и начало карьеры героя статьи
Степан Иванович Шешковский родился в Петербурге в 1727 году. Его отец был служащим в канцелярии Правительствующего сената, и поскольку семья была небогатой, он лично учил сына грамоте. В мае 1736 года Анна Иоанновна издала указ:
Офицерам, дворянским и против всякого звания служилым и подьяческим детям от семи лет и выше, явиться в Санкт-Петербурге у герольдмейстера и малолетних записывать в школы и обучать грамоте и прочим наукам, кто к чему охоту возымеет.
9-летнего Степана удалось пристроить на учёбу в «коллегию экономии», чтобы потом он смог поступить в греко-латинскую школу. Однако учеба прекратилась уже через год по причине пожара в этом учебном заведении, 10-летний мальчик был определен на службу в московскую штаб-квартиру Сибирского приказа: его должность называлась «приказной недоросль». В 1740 году мы видим Шешковского «при делах в Тайной канцелярии», но здесь он не задержался: через два года стал копиистом Сибирского приказа в канцелярии набора драгунских лошадей.
Начало работы в «спецслужбах»
С. Шешковский в молодости
В одной из ранних характеристик героя статьи есть такие строки:
Писать способен и не пьянствует – при делах быть годен.
Однако работа в Сибирском приказе Степану так не нравилась, что он решился на отчаянный поступок: 10 (21) февраля 1743 года самовольно покинул место службы и уехал в Петербург. Здесь он каким-то образом добился перевода в московскую контору тайных розыскных дел, куда прибыл в конце того же года. Ему удалось обратить на себя внимание начальника – графа Александра Шувалова (двоюродный брат фаворита Елизаветы Петровны), благодаря протекции которого он стал быстро продвигаться по службе. Вскоре стал ближайшим сотрудником графа, который даже поселил его в своём доме.
В 1748 году мы видим Шешковского подканцеляристом, а затем он стал и архивариусом Тайной канцелярии – уже в Петербурге. В 1754 году, опять же по рекомендации Шувалова, был назначен протоколистом этого учреждения. Ещё через три года «за добропорядочные его при важных делах поступки и примерные труды» 30-летний Шешковский получил место секретаря Тайной канцелярии. Эту должность он занимал до ликвидации этого учреждения Петром III, что стало одной из причин гибели этого императора. Однако Шешковский уже завел нужные связи в столице и потому был назначен секретарем Сената. Екатерина II учла ошибку мужа, и потому, подтвердив указ об уничтожении Тайной канцелярии, немедленно (уже без всякого указа) распорядилась о создании при Сенате Тайной экспедиции – с теми же функциями и возможностями. Официально ее возглавил генерал-прокурор князь А. А. Вяземский, но фактическим руководителем скоро стал именно герой статьи, который подчинялся только новой императрице.
«Домашний палач» Екатерины II
С. Шешковский в сериале «Екатерина. Взлет»
Шешковский снова оказался в нужное время в нужном месте. Очень скоро он стал одним из самых доверенных людей императрицы, которая писала о нём как о чиновнике, имеющем «особливый дар производить следственные дела».
Кроме того, имея в своём распоряжении целую сеть доносчиков и шпионов, Шешковский был крайне осведомленным человеком, и компромат у него имелся даже на любимчиков Екатерины и ее ближайших соратников.
«Неприкасаемых» особ для него не было, страх, который он внушал всем, был вовсе нешуточным, самые высокопоставленные вельможи, за каждым из которых числились какие-то тайные «грешки», до смерти боялись, что на них однажды обратит своё внимание этот на вид невзрачный и неприметный молчаливый человек. Внешне Шешковский и правда не был похож на какого-то «великого инквизитора». Вот как описывает его майор Бехтерев, которого тот допрашивал незадолго до своей отставки:
За столом, заваленном грудами бумаг, между двух восковых свечей, я разглядел прямо сидевшую против меня добродушную фигуру невысокого, сгорбленного, полного и кротко улыбавшегося старика. Ему было под семьдесят лет. В таком роде я встречал изображения некоторых, прославленных тихим правлением, римских пап. Жирный, в мягких складочках, точно взбитый из сливок, подбородок был тщательно выбрит, серые глаза глядели вяло и сонно; умильные, полные губы, смиренно и ласково сложенные, казалось, готовы были к одним ободряющим привет и ласку словам. Белые, сквозящие жирком руки в покорном ожидании были сложены на животе.
А вот как вёл допросы этот умильный старичок – по свидетельству другого его современника:
Шешковский ни с кем не церемонился. Для него что крестьянин, что дворянин – всё едино. Допрос начинал с того, что лупил палкой обвиняемого по зубам.
Утверждают, что страх перед Шешковским испытывал даже наследник престола – нелюбимый матерью Великий князь Павел Петрович. Лишь всемогущий Григорий Потемкин мог позволять себе ехидно обращаться к Шешковскому:
Каково кнутобойничаешь Степан Иванович?
Тот с притворным смирением отвечал:
Помаленечку, ваша светлость!
Кнут упоминается неслучайно: это был любимый «инструмент» Шешковского, и у него имелась целая коллекция этих «орудий труда» – на каждый случай жизни. Иной раз он употреблял кнут для того, чтобы «развязать обвиняемому язык», а порой – чтобы заставить не в меру разговорчивых замолчать.
Рассказывали об особом кресле в кабинете Шешковского, которое по сигналу опускало «гостя» вниз, где его ягодицы поступали в распоряжение кнутобойца. А Шешковский в это время проводил «воспитательную беседу», обращаясь к голове этого бедолаги. Даже зная, что их ожидает, никто не смел отказываться от вежливого приглашения любимого палача Екатерины. Шепотом рассказывали о смельчаках, которые будто бы подстерегали Шешковского на улице и избивали его. А также о каком-то молодом человеке, который якобы сам усадил Шешковского в его кресло. Однако это всего лишь не имеющие документального подтверждения «городские легенды».
При этом сама Екатерина II всегда лицемерно заявляла, что в Российской империи пыток нет. На «голубом глазу» она сказала как-то раз:
Двенадцать лет Тайная экспедиция под моими глазами ни одного человека при допросах не секла.
Возражать ей никто не смел, но методы Шешковского были «секретом Полишинеля». Все знали и о комнате, которую выделили Шешковскому в Зимнем дворце: сплошь увешанную иконами – поскольку этот богобоязненный любил в процессе «работы» читать акафист Христу или Богородице.
Любопытно, кстати, что большой поклонник Екатерины II Валентин Пикуль о её «домашнем палаче» писал с симпатией и добрым юмором, полностью оправдывая его действия.
В 1763 году Шешковский в присутствии Екатерины, ее фаворита Григория Орлова и генерал-прокурора Глебова допрашивал одного из высших иерархов Русской Православной Церкви – канонизированного в 2000 году митрополита Ростовского, члена Синода (и участника экспедиции Витуса Беринга) Арсения Мацеевича. Будущий святой выступил против секуляризации церковных владений и объявил «анафему обидчикам церквей и монастырей». Екатерина в ответ назвала его «лицемером, пронырливым и властолюбивым бешенным вралем». На этом допросе Арсений настолько «простер свою дерзость в объяснениях», что императрица зажала себе уши, а смутьяну приказала «закляпить рот». Арсений вначале был отправлен в дальние монастыри простым монахом, но продолжал резко критиковать Екатерину. Он упрекал её в узурпации власти, в том, что она держит в темнице Шлиссельбурга законного императора Иоанна Антоновича и полностью одобрял попытку Василия Мировича освободить его. В результате в 1767 году Арсений был расстрижен и под именем мужика Андрея Враля посажен в Ревельскую крепость, где и умер.
Арсений Мацеевич в темнице. Гравюра Л. Серякова (с более ранней гравюры А. Осипова, созданной по портрету работы А. Ковалькова)
День священномученика Арсения отмечается 13 марта (28 февраля по старому стилю).
Вернувшись к Шешковскому, отметим, что именно он «проводил розыск» по делу Мировича и за это был произведен в надворные советники.
В 1767 году он стал коллежским советником и обер-секретарем Сената.
После того как в Москву был доставлен выданный казацкими старшинами Емельян Пугачёв, Екатерина отправила туда Шешковского. В своём письме к генерал-майору Павлу Потёмкину она сообщала, что её представитель
особливый дар имеет с простыми людьми и всегда весьма удачно разбирал и до точности доводил труднейшие разбирательства.
К «работе» Шешковский приступил 5 (16) ноября 1774 года. Выполняя требование императрицы, он расспрашивал Пугачёва «от дня рождения его»: чтобы были «досконально узнаны все кроющиеся плутни, от кого родились и кем производимы и вымышлены были».
Князь Волконский вспоминал, что Шешковский 10 суток «писал день и ночь злодеев историю». Чтобы не терять время, он даже спал в соседней камере. В середине декабря следствие было завершено, и потом Шешковский вместе со священником лично сопровождал Пугачёва к месту казни.
Довольная Екатерина 8 (19) декабря 1775 года дала ему чин статского советника.
Вернувшись в Петербург, Шешковский стал расследовать дело о карикатурах и пасквилях на Екатерину II. Тогда он перепугал всех, допрашивая «с пристрастием» даже некоторых придворных дам, в том числе – фрейлину императрицы графиню А. А. Эльмпт и графиню Е. П. Бутурлину. После этого ему было поручено «слегка телесно наказать» и генерал-майоршу M. Д. Кожину. Императрица была так довольна своим «домашним палачом», что 1 января 1781 года пожаловала ему чин действительного статского советника. Шешковский достиг пика своего могущества и действовал, уже не обращая внимания на генерал-прокурора. Однако случались и промахи. Так, в 1788 году сорвалась попытка осудить иркутского наместника Якобия, за которого вступился Гавриил Державин.
В 1789 году герой статьи вёл следствие по делу Александра Радищева, который упал в обморок, узнав, что допрашивать его будет сам Шешковский. В 1790 году он же «проводил розыск» в отношении секретаря государственной Коллегии иностранных дел надворного советника Вальца, которого обвиняли в измене. В 1791 году допрашивал драматурга Якова Княжнина, который скончался через несколько дней после «беседы» с Шешковским. По одной из версий, которую поддерживал Пушкин, причиной смерти писателя стала жестокая порка розгами.
Ни в чем не признался в 1792 году просветитель Николай Новиков, но все равно на 15 лет был заключен в Шлиссельбургскую крепость – по личному распоряжению императрицы, которая писала:
Хотя Новиков и не открыл сокровенных своих замыслов, но непризнанные им преступления столь важны, что Мы повелели запереть его в Шлиссельбургскую крепость.
Через четыре года, после смерти Екатерины, Новикова освободил Павел I.
Последним пожалованием, которое Шешковский, уже при отставке, получил от императрицы, стала пенсия в 2000 рублей в год. Совсем немного – учитывая его заслуги лично перед Екатериной и суммы, которые она тратила на своих по большей мере бездарных и никчемных фаворитов.
Умер Степан Шешковский в Петербурге 12 (23) мая 1794 года в возрасте 66 лет, был похоронен на кладбище Александро-Невской лавры. Вдова и дети получили от Екатерины II 10 тысяч рублей.