Мысли о счастье
Протоиерей Андрей Ткачев, 9 февраля 2015г.
Понятия «много» и «мало» – это величины относительные. Иван Андреевич Крылов в Английском клубе, как утверждают современники, съедал бараний бок с кашей, галстука не развязав. Потом крестился на иконы и говорил: «Много ли человеку надо?» А ведь этой порции трем взрослым мужчинам с избытком. Много ли у меня здоровья, сил, денег? Это смотря на каком фоне. На ином фоне я – полный здоровья и сил богач, на ином – нищий доходяга. «Много и мало», повторяю, величины относительные. Куда точнее понятия «достаточно»–«недостаточно», «хватает»–«не хватает». Но мы вернемся к относительному. Вот много ли нужно (и чего?), чтобы быть несчастным?
Думаю, что нужно много мечтать и не замечать совпадения мечты с реальностью. Тогда несчастье заходит в душу, как «воздух в комнату квадратом». Еще, чтобы быть несчастным, нужно со скорбью смотреть на чужой успех: чужой команды, чужой страны, чужого мужа… Так мало нужно, чтобы быть несчастным, и так легко им быть.
Интересно, что для того, чтобы быть счастливым, мало просто «не быть несчастным». Отсутствие болезни, уголовного преследования, наличие жилья, семьи, здоровья еще не делают счастливыми множество людей. Те просто невнимательны и неблагодарны и не оценивают должно то, что имеют. Чтобы быть счастливым, нужно иметь в достаточном количестве всего, чего угодно душе, плюс – благодать. Благодать Божия делает сердце благодарным, а глаз внимательным. Зачем об этом говорить? Затем, что всем желательно быть счастливыми, все счастья ищут, но мало кто находит его и крепко берет в руки.
Великое счастье – видеть вокруг себя многих людей, которые лучше тебя самого. Ты смотришь на них, видишь их лучшими, но не завидуешь, а радуешься. Тот смелее, тот трудолюбивее, тот терпеливее, этот образованнее. Это тихая красота – созерцание чужих превосходств без зависти! И еще для счастья необходимо, чтобы правильная мысль вошла в сердце глубоко, словно якорь в глубину морскую. Вошла и там осталась. Все, кто шел по жизни прямо и честно, имели такую мысль в сердце. Да и не одну.
Мне, например, сейчас совсем не весело. Но ко мне приходит мысль, маленькая, как капсула с шифровкой. Я пинцетом аккуратно разворачиваю тонкую папиросную бумагу и расшифровываю мысленное послание:
«Ты сотворил меня, Господи, и в каждой капли крови моей, со всеми эритроцитами, гемоглобином, лейкоцитами, премудрости и информации больше, чем в библиотеке Ватикана. Волосы мои тобою посчитаны, а капилляры и вены, если бы сложить их в нить, вытянулись бы на 100 тыс. (!) километров. Я уже молчу про ухо и глаз, про мозг и сердце. Это всё – живое чудо высшей степени сложности. Вот такой я сложный и есть, и это – Твоих рук дело. Когда Ты меня (равно как и всякого другого) сотворил, Ты сделал дело невероятной премудрости. Сжалься теперь, Отец. Ведь Ты уже сделал большое, сделай же теперь нечто маленькое. Большое – это то, что я был зачат, выношен, рожден. То, что я умею читать и способен молиться; то, что я жив до их пор и вот пишу эти строки. Всё это – большое чудо. А маленькое – это все нужды мои в земле изгнания, которые Ты утоляешь. Это все боли мои и печали внутренние и теснота внешняя, от которых без Тебя мне не избавиться. Неужели Ты не поможешь в этом малом? Создатель зрачка моего, неужели Ты не сведешь меня в нужное время с нужным человеком? Создатель звезд и морей, неужели Ты откажешь мне в стакане молока или в нужной сумме денег? Я не верю в Твой отказ, но верю в Твою помощь. Огромное и ничтожное, малое и великое в руках Единого». Так заканчивается шифровка, и, пробежав по ней благодарным взглядом, я утешаюсь.
Теперь несколько времени я буду счастлив, потому что правильная мысль пошла в глубину и, как песок в якорь, зарылась на дне сердца. Теперь еще я думаю, что для того, чтобы быть несчастным, нужно помнить о смерти, но не иметь веры в ее победителя по имени Иисус. Для счастья же, напротив, не стоит бояться мыслей о смерти и о том, что всё кажущееся незыблемым улетит пылью по ветру. Стоит только надеяться на милость Христа, помнить Его крестную муку и Его Престол славы за гробом.
«Христос столько доброго сделал мне в этой сумрачной жизни. Чего ради, если я не откажусь от Него, Он откажет мне в милости в ином и лучшем мире? Творящий малое почему и здесь не сотворит великое, если Он уже дал мне веру? А что есть вера, как не ключ от дверей, за которыми милость?» Это текст предыдущей шифровки, которой я утешался не так давно и теперь привел ее на память. Спаситель мой чужд зависти и жадности. Залог Его щедрости – все дары, которые были до сих пор.
Но если я заговорю об этом с кем-то, а собеседник спросит в ответ: «А что такого сделал мне Христос?», – то нужно будет прекратить разговор. Всякий человек, с уст которого слетает или в сердце которого шевелится вопрос: «Что сделал мне Христос?», идет в сторону, противоположную счастью. В эту сторону не надо ходить. Там будет плач и скрежет зубов.
Счастье может стоять перед человеком на расстоянии вытянутой руки или брошенного тяжелого камня. То есть очень близко. А рядом на том же расстоянии, скорее всего, стоит человек, нуждающийся в нашей помощи. Если мы рванемся с ускорением в сторону счастья, оно отойдет от нас с нашей же скоростью на прежнее расстояние. Но если обратимся к ближнему с радушием, оно само приблизится и окутает нас. «Забывай себя и найдешь покой», – говорит мне сердце. Я согласно киваю сердцу, но хмурюсь, потому что знаю, как плохо у меня это получается.
Посреди земли сухой под стоящим в зените солнцем, пекущим затылок, я – беглец из Египта и странник в землю, текущую молоком и медом, сижу и в который раз думаю о счастье. И о чем еще думать человеку? Одна мысль сегодня пришла ко мне, другая из прежних вспомнилась. Это всё на сегодня. У грешника не бывает много хороших мыслей. Их мало, и сами они малы, словно капля в том самом море, в глубину которого якорем вошла и опустилась память о Сотворившем большое и малое.