Что не так с этим миром?

В издательстве "Никея" впервые на русском языке вышел сборник эссе знаменитого английского христианского мыслителя, писателя и публициста Гилберта К. Честертона "Что не так с этим миром?". Эта яркая книга была написана более ста лет назад, но размышления автора о природе общества, политике и духовности, образовании и воспитании остаются актуальными и сегодня. С разрешения издательства публикуем одну из глав.

В издательстве "Никея" впервые на русском языке вышел сборник эссе знаменитого английского христианского мыслителя, писателя и публициста Гилберта К. Честертона "Что не так с этим миром?". Эта яркая книга была написана более ста лет назад, но размышления автора о природе общества, политике и духовности, образовании и воспитании остаются актуальными и сегодня. С разрешения издательства публикуем одну из глав.

Требуется непрактичный человек

Существует популярная философская шутка, пародирующая бесконечные и бесполезные споры философов: "Что появилось раньше - курица или яйцо?" Думаю, если понять этот вопрос правильно, он уже не покажется таким бессмысленным. Не стану сейчас вникать в глубокие метафизические и теологические различия, веселым, но не таким уж легковесным примером которых служит спор о курице и яйце. Материалистические эволюционисты убеждены в том, что все вещи происходят из яйца, монструозного овального зародыша, который случайным образом возник из ниоткуда. Другая сверхъестественная школа мысли (к которой лично я принадлежу) придерживается представления, согласно которому наш круглый мир - всего лишь яйцо, снесенное священной нерожденной птицей, мистическим голубем пророков.

Но сейчас я призываю великую мощь этих различий ради более смиренного умозаключения: вне зависимости от того, находится ли живая птица в начале нашей логической цепочки или нет, совершенно необходимо, чтобы она была в ее конце. Птица - вот во что надо целиться, не из ружья, а жизнетворным жезлом. Для правильного понимания важно не рассматривать яйцо и птицу как равные космические явления, бесконечно поочередно повторяющиеся, словно в орнаменте. Одно - это средство, а другое - цель: они находятся на разных ментальных уровнях. Если вынести за скобки условности человеческого завтрака, в элементарном смысле яйцо существует только для того, чтобы появилась курица. Но курица существует не только для того, чтобы нести яйца. Она также может существовать, чтобы тешить себя, славить Бога и даже для того, чтобы навести на мысль французского драматурга. Будучи сознательной формой жизни, она представляет ценность сама по себе. Современная политика оглушает своим шумом, и мы забываем, что целью всех сложностей и компромиссов должно быть создание счастливой и сознательной жизни. Мы говорим только о полезных людях и работающих учреждениях, что, по сути, означает: мы думаем только о курицах, которые снесут больше яиц. Вместо того чтобы пытаться разводить нашу идеальную птицу - орла Зевса, или лебедя Эйвона, или иную желанную нам, - мы говорим исключительно о процессе и зародыше. Процесс ради процесса, отделенный от божественной цели, становится сомнительным и даже патологическим; яд проникает в зародыш всего сущего, и наша политика - сплошь тухлые яйца.

Идеализм рассматривает любой предмет прежде всего в его практической сущности. Идеализм велит нам прежде всего учесть пригодность кочерги для помешивания углей, а уж потом обсуждать, подходит ли она для избиения жены; и мы должны поинтересоваться, достаточно ли хорошо яйцо для птицеводства, прежде чем решим, что яйцо достаточно протухло для практической политики. Но я знаю, что погоня за теорией (то есть преследование цели) может навлечь на человека обвинение в бездействии, пока горит Рим. Школа, представителем которой является лорд Роузбери, стремилась заменить моральные или социальные идеалы, которые прежде были движущим мотивом политики, некоей последовательной социальной системой, именуемой "эффективностью". Я не вполне постиг тайную доктрину этой секты, но, насколько я могу судить, "эффективность" означает, что мы должны изучить все, что касается машины, кроме ее предназначения. В наше время возникла необычайная идея: когда дела идут совсем плохо, требуется практичный человек. Гораздо правильнее было бы сказать, что, когда дела идут совсем уж плохо, нужен непрактичный человек. По крайней мере, нужен теоретик. Практичный человек - это человек, привыкший к простым повседневным делам, к тому, как все обычно работает. Когда что-то не работает, нужен человек, который умеет думать, человек, у которого есть хоть какое-то понимание, почему это вообще работает. Нельзя валять дурака, пока горит Рим; но вполне уместно изучать теорию гидравлики.

Затем необходимо отбросить повседневный агностицизм и попытаться познать суть вещей. Если в самолете возникнут небольшие неполадки, рукастый человек сможет его починить. Но если случится что-то серьезное, то, скорее всего, придется вытащить из колледжа или лаборатории рассеянного старого профессора с растрепанными седыми волосами, и он разберется в проблеме. Чем масштабнее разрушения, тем более седой и безумный теоретик потребуется для борьбы с ними, и в некоторых крайних случаях никто, кроме человека (возможно, безумного), который изобрел ваше летающее судно, не сможет сказать, что с ним случилось.

Гилберт Кит Честертон (1874-1936)

"Эффективность" так же бесполезна, как и "сильные люди", "сила воли" и "сверхчеловек". Все эти понятия бесполезны, потому что имеют дело с действиями уже после того, как они произошли. У "эффективности" нет философии, подходящей для событий, которые еще не состоялись, поэтому она не предлагает выбора. Действие может оказаться успешным или безуспешным лишь после того, как будет совершено, если же оно только должно свершиться, можно абстрактно рассуждать, правильное оно или неправильное. Невозможно болеть за победителя: когда он станет победителем, уже не будет смысла болеть. Нельзя бороться на стороне победителя: борьба за то и идет, чтобы выяснить, какая сторона победит. Если какая-либо операция была проведена, то она была эффективной. Если человека убили, убийство было эффективным. Тропическое солнце столь же эффективно заставляет людей лениться, как напористый ланкаширский бригадир заставляет их пошевеливаться.

Метерлинк с тем же успехом наполняет человека странным духовным трепетом, как господа Гросс и Блэкуэлл - джемом. Но все зависит от того, чем вы хотите наполниться. Лорд Роузбери, будучи современным скептиком, вероятно, предпочитает духовный трепет. Я, будучи ортодоксальным христианином, предпочитаю джем. Но оба окажутся эффективны тогда, когда их дело уже будет сделано, и неэффективны до этих пор. Человек, который много думает об успехе, превращается в самого медлительного сентименталиста, потому что вынужден все время оглядываться назад. Если ему нравится только победа, он должен всегда опаздывать на битву. Человеку действия не обойтись без идеализма.

В нынешнем английском смятении найти определенный идеал - куда более насущная и практичная задача, нежели составлять всякие неотложные планы и предложения. Ведь хаос вызван общим забвением всего, к чему изначально стремились люди. Ни один человек не требует того, чего хочет: каждый требует то, что, как ему кажется, он может получить. Вскоре все забывают, чего человек на самом деле хотел изначально, а после успешной и активной политической жизни он и сам забывает об этом. Сплошь экстравагантная гонка за второе место, пандемониум меньшего из двух зол. Однако столь легкая перемена мнений делает невозможным не только героическое постоянство, но и сколько-нибудь практичный компромисс. Середину между двумя точками можно найти, только если эти две точки стоят на месте. Мы можем достигнуть договоренности между двумя сторонами, даже если обе они не смогут получить желаемое, но только не в том случае, когда они даже не желают сказать, чего именно они желают. Владелец ресторана с радостью предпочел бы, чтобы каждый клиент делал свой заказ решительно и быстро, будь это тушеный ибис или вареный слон, чем наблюдать, как клиент сидит, держась за голову, погрузившись в арифметические расчеты вероятных запасов еды в кладовой.

Большинство из нас пострадали от определенного типа женщин, которые из-за своего ярого бескорыстия доставляют больше проблем, чем эгоистичные; которые настойчиво требуют непопулярное блюдо и борются за худшие места. Большинство из нас бывали на приемах или экскурсиях, где бурлила суета самоуничижения. По куда более низменным мотивам, чем мотивы этих замечательных женщин, наши практические политики создают такую же путаницу из-за таких же сомнений насчет своих истинных требований. Ничто так не мешает порядку, как путаница уступок. Со всех сторон нас сбивают с толку политики, которые выступают за светское образование, но считают, что бороться за него бесполезно; которые мечтают о сухом законе, но уверены, что не должны этого требовать; кто сожалеет о принудительности образования, но покорно длит эту традицию; кто хочет ввести крестьянскую собственность и поэтому голосует за что-то другое. Именно этот неосознанный оппортунизм мешает всему. Если бы наши государственные деятели были провидцами, можно было бы сделать что-то практическое.

Когда мы ищем нечто абстрактное, мы вполне можем получить что-то конкретное. Невозможно даже частично получить то, что хочешь, если никто не может толком понять, что же именно тебе нужно и как этого достичь. Та ясность и твердость, которая присутствовала в старых торгах, сейчас полностью исчезла. Мы забываем, что слово compromise (компромисс) содержит, помимо прочего, твердое и звонкое слово promise (обещание). Умеренность - не что-то неопределенное: она так же ясна, как и совершенство. Средняя точка так же неподвижна, как и крайняя.

Если пират заставит меня прогуляться по доске, вотще я буду предлагать в качестве здравомыслящего компромисса пройти по доске "разумное расстояние". Именно в определении разумного расстояния мы принципиально отличаемся. Есть некий малый, математически рассчитываемый момент, в который доска опрокинется. Мой здравый смысл заканчивается как раз перед этим мгновением; здравый смысл пирата начинается сразу после. Но сама точка так же сложна, как и любая геометрическая диаграмма, и столь же абстрактна, как любая теологическая догма.