Неопределенность Тулеева, дебют дочери Пескова и перцовый газ в обезьяннике
Тулеев. В новостях о затянувшемся отпуске и о возможной отставке кемеровского губернатора Амана Тулеева невозмутимо пишут: «Напомним, ранее журналист Олег Кашин сообщил о смерти Тулеева». Если совсем точно, журналист Олег Кашин написал: «Говорят, что Тулеев умер». Но не будем крючкотворствовать — автор этой рубрики действительно невольно поучаствовал в интриге, разворачивающейся вокруг Тулеева, и, поскольку слухи не подтвердились, имеет смысл сейчас принести извинения и Тулееву, и всем, кого эта фейковая новость так или иначе задела.
В нашей медиакультуре, однако, бывают такие хитрые извинения, когда «я, конечно, хочу извиниться, но» — и здесь тоже есть такое «но». С Тулеевым определенно происходит что-то не то, он действительно исчез и, судя по всему, действительно болеет, и это можно сравнить с нашумевшей в свое время историей азербайджанского президента Алиева, который тоже заболел и исчез, и не умирал до тех пор, пока его сын Ильхам (он до сих пор стоит во главе этого государства) не сосредоточил в своих руках всю власть в стране. Самым пронзительным моментом той истории было отключение от электричества американской клиники, где, по официальной версии, лечился Алиев, но и обесточенные системы жизнеобеспечения никак не повлияли на сроки его официальной смерти. Показательно, что очевидный сюжет из жизни азиатской диктатуры воспроизводится сейчас в относительно цивилизованном российском регионе, и никого не смущает, что губернатор оказывается в положении царька, на которого замыкается какая-то совсем византийская система, уместная в том же Азербайджане и странная в Кузбассе. И второй разрыв шаблона: Тулеев все-таки не всегда был царьком. Он — одна из последних несомненных удач советской власти, председатель Кемеровского облсовета с 1990 года, просоветский лидер, возглавивший самый антисоветский регион (в Кузбассе до сих пор всерьез называют шахтерские забастовки 1989 года революцией) и сумевший доказать нелояльному народу, что он — лучший его защитник и друг, чем любые забастовочные лидеры. Тулеев начала 90-х — идеальный левый политик, и хотя его регулярное участие в президентских выборах выглядело странновато, на что-то большее, чем Кузбасс, он тогда действительно мог претендовать всерьез. Кто разглядит того политика в нынешнем бае, куда все делось, где та черта, которая отделяет нормальных парней из 90-х от путинских феодалов?
Фадеев. Тот же вопрос — о превращении нормальных парней черт знает во что — можно задать и применительно к Валерию Фадееву, легендарному человеку из российских медиа времен первоначального накопления, ветерану «Коммерсанта», одному из создателей «Эксперта», бывшего в середине 90-х не просто журналом, но полноценной идеологической платформой для нового и относительно честного национального капитализма. Куда все делось? Нынешнее поколение знает Фадеева по самым сомнительным (либеральная платформа «Единой России»!) сурковским проектам, по телевизионной программе «Воскресное время», и свежая кадровая новость — теперь Фадеев возглавил Общественную палату — выглядит как логичное завершение карьеры околокремлевского деятеля, работа которого — рассказывать нам, как мудры и велики люди в Кремле. Превращению, пережитому Валерием Фадеевым, можно было бы найти вульгарное политэкономическое обоснование: да, он оказался невезучим медиаменеджером, и его журнал в нулевые умер бы, если бы Кремль не подставил ему плечо помощи в виде дополнительных и неоднократных инвестиций. Но это объяснение работало бы, если бы Фадеев был один такой, но ведь нет — он типичен, и пережитое им превращение — массовое. Путинские неполные два десятилетия так или иначе переломали всех. Каждый раздражающий ныне околокремлевский говорун из телевизора в нормальной жизни был бы, скорее всего, хорошим бизнесменом или интересным политиком, или, если мы говорим о Фадееве, серьезным медиаменеджером, но безжалостная реальность России нулевых и десятых превратила их всех черт знает во что, и никто за это не ответит, да никто и не спросит. Ну в самом деле, как бы это выглядело — приходит Фадеев к Путину и говорит: «Ты испортил мне жизнь»? Но вообще-то да, испортил.
Лиза. Когда кто-то обнаружил в Instagram наивный подростковый мажорский аккаунт живущей в Париже дочери путинского пресс-секретаря Лизы Песковой, девушка стала популярна как такой образцовый представитель социальной группы «их дети», которому ничто человеческое не чуждо, и в наивности его суждений при ближайшем рассмотрении оказывается не меньше здравого смысла, чем в речах номенклатурного папы — ну так или иначе, вот был такой феномен соцсетей, локальный мем, прикольно, но не более. Теперь Елизавета Пескова заседает в Госдуме с «советом блогеров», дебатирует на телеканале РБК с модной молодой оппозиционеркой Люсей Штейн (Люся пишет, что Лиза даже согласилась как-то помогать ей на выборах муниципальных депутатов), и, в общем, нетрудно представить себе, как на очередной Болотной на трибуну выходит уже Елизавета Пескова: «Я Елизавета Пескова, мне есть что терять». Общественно значимые фигуры у нас рождаются именно так, и, видимо, никуда от этого не деться. В конце концов, если брать большой список «их детей», чьи имена были на слуху в последние годы, и рейтинговать их по одиозности и возмутительности, Елизавета Пескова займет в таком рейтинге самую низкую строчку. Она не руководит госбанком или госкорпорацией, не работает с государственными подрядами, ничего не строит и ничем не торгует. Она блогер, и в ее положении это так же антисистемно, как если бы она была оппозиционной активисткой. Такой никем не проговариваемый важный момент — вообще-то в «наследственном» способе формирования элит ничего неприличного нет. Кем должны быть дети министров и кремлевских чиновников — комбайнерами, что ли? Очевидно, они и должны быть элитой, они были бы ею в любой западной стране от США до Эстонии. Вопросы есть именно к отцам — это они случайные и, как правило, не самые достойные люди, занявшие свои места не в результате выдающихся карьер, достойных беллетризаций и экранизаций, а непонятно как. И, кстати, к карьерному дипломату Пескову-папе вопросов тоже гораздо меньше, чем к условному Игорю Сечину. А Лиза — что Лиза. Если Люсе Штейн удастся ее распропагандировать, из Лизы действительно получится отличный либеральный активист, почему бы и нет.
Газ. Такая, наверное, все-таки специфическая петербургская история, если относиться к Петербургу как к месту действия фильма «Брат» (его юбилей праздновали на этой неделе) и, что даже весомее, популярных в свое время сериалов про оперов Дукалиса, Казанову и прочих, а также классической программы «600 секунд». Сюжет такой: задержанные на оппозиционной акции 12 июня на Марсовом поле пожаловались, что в 33-м отделении полиции к ним был применен перцовый газ, в результате чего кому-то стало плохо, и даже те, кому плохо не стало, восприняли использование газа как метод воздействия со стороны полицейских, даже как пытку. Разумеется, такие обвинения петербургскому полицейскому главку пришлось опровергать — но как! Согласно сообщению пресс-службы ГУ МВД, газ в 33-м отделении действительно распыляли, но не на участников митинга, а на какого-то гражданина, которого доставили в полицию по другому делу и который якобы вел себя неадекватно (обычно «вел себя неадекватно» пишут в полицейских пресс-релизах, если задержанный по какой-то причине умирает), а оппозиционеров никто не травил, и даже, когда облако газа дошло до них, их увели в комнату для политзанятий, то есть все вообще культурно и жаловаться не на что.
Российские оппозиционеры иногда действительно любят преувеличивать ужасы российской полицейщины. Полицейщина, в свою очередь, любит преуменьшать свою жестокость и дикость. Два взгляда на одно событие дают не объективную, как принято думать, а просто стереоскопическую картину, которая в любом случае будет неточна. Но есть такая догадка: вот тот неизвестный человек, которого забрали неизвестно за что и который «вел себя неадекватно», — может быть, присутствие нескольких десятков оппозиционеров через стеночку от него спасло его от пыток и даже смерти? Не будь этих активистов, которые заорали, что их травят газом, парня так бы и травили, и еще пакет бы ему на голову надели, и еще били бы, а потом написали бы в пресс-релизе, что он почувствовал себя плохо, полицейские вызвали скорую, но она не успела. Так что слава Богу, что это был именно тот день, когда на Марсовом поле винтили протестующих.
RTVI. Такая сугубо тусовочная, но интересная новость — перезапустился ориентированный на эмигрантскую аудиторию телеканал RTVI. Его лет сто назад создал Владимир Гусинский, и это был такой телевизионный Брайтон-бич, когда люди, ментально оставшиеся на родине, пересказывали таким же, как они, эмигрантам, новости про Россию. Несколько лет назад телеканал купил лояльный Кремлю медиаменеджер Руслан Соколов, а потом у него появился загадочный (его имя скрывают) соинвестор, благодаря которому на канал позвали новую команду во главе с телезвездой Алексеем Пивоваровым, и новый RTVI стал чем-то вроде второго «Дождя», причем иногда даже буквально — в брендбуке канала есть версия его логотипа в таком же, как у «Дождя», розовом цвете, а итоговая программа RTVI называется теперь «Здесь и там» (на «Дожде» — «Здесь и сейчас»).
На вопросы о таинственном инвесторе команда Пивоварова отвечать отказывается, но такие вещи скрывать трудно — с некоторых пор ходят слухи о Сергее Чемезове, прикрытом какими-то прокси-инвесторами (я слышал имя Аарона Френкеля — формально независимого израильского бизнесмена). В пользу какого-то политического подвоха свидетельствует вся риторика руководителей канала, которые говорят, что они не левые и не правые и что намерены давать слово всем интересным людям независимо от политической окраски. Эти формулировки когда-то придумал Алексей Венедиктов, и во многом благодаря ему их трудно воспринимать всерьез — понятно, что эти слова произносятся с нехорошей улыбочкой и со скрещенными за спиной пальцами, еще не остывшими от рукопожатия Алексея Громова. Но повода для упреков тут нет: Пивоваров и его команда — это прежде всего технократы-профессионалы, которые никому не обещали быть революционерами, тем более что революционеров в нашем публичном поле нет в принципе. Более того, как раз околокремлевский подвох в перезапущенном телеканале кажется настоящей хорошей новостью — если действительно Чемезову зачем-то потребовалось создавать новый «Дождь» с Тихоном Дзядко и прочими, значит, у власти есть какие-то виды на новую либерализацию, оттепель или даже перестройку, иначе зачем это все?