Зачатие с донорской спермой: технология, этика, бизнес

«Я не знаю, кто отец моего ребенка. У меня есть одно детское фото этого человека, и мой сын — его копия». Ольга Акимова — блогер с 75 тысячами подписчиков. Первоначально она планировала делать ЭКО с мужем. Но за день до операции он сообщил о разводе. Ольга решила продолжить программу: она понимала, что еще не скоро встретит мужчину, от которого будет готова родить ребенка, и решилась на использование донорской спермы. «У меня взяли яйцеклетки, половину я решила заморозить, а половину — оплодотворить, — рассказывает Акимова. — В таблице с донорами было всего два человека с отрицательным резус-фактором, как у меня. Я ткнула пальцем в единственного мужчину, у которого было детское фото». Через месяц один из получившихся эмбрионов Ольге перенесли в матку — и с первой попытки она забеременела. «Было очень страшно. Я не знала, как будет выглядеть ребенок, какой у него будет характер. Эти волнения прошли только после родов, когда я взяла сына на руки», — вспоминает она.

Сообразили на троих

Репродукция с участием третьей стороны (third-party reproduction) — так называется возможность привлечь «третьих лиц» к процессу рождения ребенка. Сюда относится использование донорской яйцеклетки, спермы, эмбрионов и суррогатных матерей. Этой идее несколько сотен лет: считается, что одним из первых к услугам «донора» обратился король Кастилии Энрике IV по прозвищу Импотент (1425–1474). Якобы он организовал зачатие ребенка у собственной жены с участием другого мужчины.

По-медицински серьезно к задаче стали подходить с XVIII века, экспериментируя над кроликами и собаками. Большой вклад внес российский и затем советский биолог Илья Иванов, который на животных отрабатывал технологию искусственной инсеминации. Схожие опыты ставились по всему миру с большим и меньшим успехом.

В 1920–1940-х годах в США отдельные врачи прославились как эксперты по лечению бесплодия. Они вводили сперму доноров в матку пациенток. Отношение к таким историям в обществе было резко отрицательным: многие считали, что так врачи покрывают любовные связи с пациентками. Систематизировать услуги доноров удалось к 1970-м годам, когда в оборот вошла технология заморозки и хранения мужского биоматериала — сначала в США, а затем и по всему миру. Разработал ее доктор Джером Шерман, которого теперь называют «отцом всех банков спермы».

Храните сперму в банке

Сегодня в мире функционируют тысячи организаций, которые хранят мужской биоматериал. От доноров спермы на свет появилось несколько поколений детей. Поначалу криобанки рассылали донорский материал на дом для самостоятельного использования, но с годами выработался строгий регламент. Сегодня сперму можно использовать только в клинике — в рамках искусственной инсеминации (когда врач вводит обработанную сперму в полость матки и зачатие происходит естественным путем) или при ЭКО (когда яйцеклетку оплодотворяют в лаборатории и через несколько дней переносят эмбрион в матку).

Показанием к проведению этих процедур может быть не только отсутствие партнера, но и нарушения в работе мужской репродуктивной системы: если собственные сперматозоиды очень плохого «качества» или отсутствуют вовсе, если операции или травмы не позволяют зачать ребенка, если имеются тяжелые генетические заболевания, ВИЧ-инфекции и так далее. «Но на практике мы видим, что чаще всего за донорской спермой обращаются при отсутствии партнера-мужчины», — отмечает Елена Младова, врач-репродуктолог и гендиректор клиники REMEDI.

«Услышав предложение взять чужую сперму, не каждый мужчина подпрыгнет от радости, но почти каждый едва не выпрыгнет из окна. <…> Процесс принятия решения будет долгим. Одни приведут донора-родственника. Другие, напротив, не захотят свидетелей», — пишет журналист Инна Денисова в книге «Сделай меня точно». Понятно, что помощь третьих лиц для таких пациентов — вынужденная мера. Но что толкает других — здоровых — мужчин становиться донорами спермы?

Возможно, деньги. «Донорство спермы дает возможность получить до 200 000 рублей к годовому доходу», — значится на сайте одного из крупнейших донорских банков спермы и яйцеклеток в России. Заработать столько можно, если сдавать биоматериал каждые три дня и всякий раз получать 1,5–3 тысячи рублей (столько платят за одну порцию эякулята). Многочисленные анализы и осмотры у врачей — терапевта, генетика, уролога — оплачивает криобанк. В конечном итоге эти затраты ложатся на плечи пациента, которому нужна донорская сперма. Одна порция — от 20 тысяч рублей. Точная цена зависит от множества факторов: наличие детских и взрослых фотографий, высокий рост, высшее образование, степень анонимности, дополнительные генетические тесты — все это увеличивает ценник. До 2022 года можно было заказывать биоматериал из-за границы, например в знаменитом датском криобанке Cryos International. Сперма скандинавов стоила в среднем €200, плюс около €800 набегало за транспортировку и налоги.

«Донорство — это не просто зашел с улицы, сделал дело в баночку и ушел. Это длинный путь, состоящий из обследований, анализов, собеседований», — говорит Ольга Акимова. В процессе ведения блога она много общалась с донорами спермы и выделила две группы мужчин: «Первую я условно называю “студентами” — это молодые люди, которые действительно находят в донорстве источник дохода. Вторая группа — зрелые мужчины, которые понимают, что со своей партнершей не смогут родить четверых-шестерых детей, но хотят передать свой генетический материал будущим поколениям».

Вопросы этики и генетики

Первый (но не последний) этический вопрос: может ли из-за доноров спермы сократиться генетический фонд — если не всего земного шара, то по крайней мере того города, в котором разворачивается история с «непорочным зачатием» от одного и того же мужчины? Гипотетически — да. В России не регламентируется, сколько раз один донор может сдавать сперму. Хоть каждые три дня с 18 до 35 лет. Лишь бы материал соответствовал критериям качества (их устанавливает каждый отдельный криобанк или клиника).

В США ежегодно рождается до 60 000 детей от доноров. По России официальных данных нет. При этом «безопасное» количество детей от одного донора — не больше 25 на 800 000 населения, подсчитало Американское общество репродуктивной медицины (ASRM). Иными словами: если в условной Тюмени или Саратове заведется «серийный донор спермы», в городе может вырасти число инцестуальных связей. В мире такие прецеденты были: например, в Голландии не так давно раскрыли донора — отца 175 детей. По этой причине во многих западных странах на донорскую сперму теперь выдают квоты и внимательно следят за тем, чтобы от одного донора не рождалось слишком много детей: в Дании один человек может помочь двенадцати семьям, в Великобритании — десяти.

Еще один способ регулировать активность доноров — отменить плату за «пожертвование» спермы, как сделали в Австралии. Это еще один этический вопрос без однозначного ответа: стоит ли брать деньги за доброе дело — донорство своего биоматериала? С одной стороны, бесплодные пары рискуют столкнуться с дефицитом доноров, с другой — рожденные от них дети испытывают дискомфорт, когда во взрослой жизни понимают, что их «купили». Пока тенденция намечается следующая: в странах, где донорство спермы деанонимизируется, оно чаще бесплатное, — то есть это скорее осознанный альтруистический шаг, нежели способ заработать. А в странах, где предпочитают анонимных доноров, как в России, за сдачу биоматериала выплачивают небольшой гонорар.

Дети мира

Может ли ребенок во взрослом возрасте отправиться на поиски биологического отца? Ответ зависит от степени анонимности донора. В России донор вправе навсегда скрыть свое имя. А вот в Великобритании еще в 2005 году приняли закон о деанонимизации доноров. На совершеннолетие зачатым с помощью доноров детям приходит письмо с вопросом, не хотят ли они кое-что узнать о своем происхождении. При желании человек может отправить запрос в местный Минздрав и получить данные о биологическом родителе.

«С распространением генетических тестов само понятие “анонимный донор” постепенно уходит, — считает Елена Младова. — Сегодня любой человек может сдать такой тест, загрузить результаты в общую базу данных и выяснить, что у него есть сводные братья и сестры по всей стране или даже миру». За границей сиблинги активно объединяются в сообщества вроде DonorChildren.com. Там они ищут — и находят! — родственников. Одни делают это из чистого любопытства, другие — чтобы случайно не вступить в любовные отношения с родней.

***

«Я бы хотела найти донора спермы и поблагодарить его. И заодно узнать о наследственных заболеваниях, чтобы учитывать это при наблюдении за здоровьем сына. Но шансов нет: наш донор был абсолютно анонимным», — рассказывает Ольга Акимова. Сейчас она воспитывает двухлетнего сына одна. Ее родная мама с энтузиазмом восприняла рождение внука от мужчины-донора, а вот другие родственники за глаза осуждают: «Родила непонятно от кого».

В традиционных обществах пока проще быть «разведенкой с прицепом», чем менеджером своей жизни, который сам решает, когда и от кого рожать. Это прослеживается даже на лексическом уровне: в русском языке есть лишь термин «мать-одиночка» с негативным оттенком, в английском чаще используется нейтральное single или solo mom.

Социолог Ольга Ткач в книге «Не замужем» объясняет это так: «Сегодня доступны разные сценарии жизни с детьми и без них. Проблема выбора состоит в том, что рамки одобряемого репродуктивного поведения слишком узки. В условиях действующей морали любая альтернатива рождению детей в браке оценивается как ущербная». Но технологии берут верх над устоями: если на пути к пункту «родить ребенка» женщина может проскочить этап «найти мужчину» — всегда найдутся те, кто этим воспользуется.

В следующей части мы расскажем о рождении детей с использованием донорских яйцеклеток: почему женщины решаются на этот шаг, считают ли ребенка «чужим» и каковы риски такой беременности.